— Кто знает… — Маркус съел ложечку икры и сдвинул к краю тарелки все остальное. — Учитывая то, как все проворачивается в киноиндустрии, садовник может оказаться как раз тем, кто нужен Би. Вы смотрите скептически? О-о-о, нет, это, скорее, раздражение…

— Вы не против? — спросила Джеки, не отрывая глаз от Би.

— Против чего?

— Того, — Джеки кивнула в дальний конец стола, — как она себя ведет.

Из горла Маркуса вырвался какой-то девчачий смешок.

— Это самая важная часть работы, моя милая. Это шоу-бизнес! Ничто не останавливается только потому, что камеры выключены. О нет! — Маркус слегка шлепнул себя по губам салфеткой. — Вот где происходят настоящие прослушивания и пробы — за обеденным столом тех, кто принимает решения. Ты можешь быть самым талантливым человеком в мире, но если у тебя нет кучи замечательных знакомых и необходимых средств, чтобы вращаться в их кругу, ты всю жизнь проторчишь в репертуарном театре в Чешире. То, чем сейчас занимается крошка Би, ничем для нее не отличается от голосовых упражнений или занятий пилатесом. Это часть того, что держит ее в струе. Вы позволите? — Он сунул вилку в нетронутую горку икры на тарелке Джеки, но его глаза продолжали следить за всем, что происходило вокруг.

— Боюсь, она теряет время с Сэмом. — Джеки переложила свои столовые приборы так, чтобы они лежали идеально по краю салфетки. — На самом деле он не принадлежит этому миру. — Маркус держал вилку во рту, посасывая ее и наблюдая за Джеки сквозь длинные ресницы. — То есть да, Сэм заботится о своем имени, но он просто хочет хорошо делать свою работу. Его не интересуют все эти игры.

— Правда? — Маркус облизнул губы. — Почему вы так думаете?

— Он мой старый друг, — Маркус поднял ровно очерченную бровь, поощряя Джеки продолжать, — я знаю его тысячу лет. И он просто не из тех… — Его бровь дрогнула в предвкушении. — Кроме того, он кое с кем встречается.

На этот раз смешок почти превратился в визг.

— Мы все кое с кем встречаемся, милая, и кое-кто из нас даже с несколькими, не считая психотерапевта. Но жизнь заставляет! Секс — вторая движущая сила всей этой индустрии, после денег, конечно. — Маркус понизил голос. — Обычно телезвезды сюда не входят, — он прополоскал шампанским рот, как будто слова запачкали там что-то, — но, нравится нам это или нет, у Джеза большие планы на этого садовника. И если Джез решит, что они с Би идеально подходят друг другу, тогда так оно и будет. — Он покровительственно похлопал ее по руке. — Просто здесь так все устроено. Нет смысла принимать это слишком близко к сердцу.

Джеки вытянула шею так, чтобы плечо Маркуса не заслоняло сладкую парочку. Она не различала лиц и видела только руку Сэма, которой он чувственно жестикулировал, и то, как Би проводила по своим волосам от корней до кончиков, откидывая голову назад, когда пальцы доходили до ровно подстриженных концов. Джез кивал, зажав зубами огрызок сигары, и прищурившись смотрел на них, как будто пытался что-то прикинуть или измерить.

— Я не верю, что слава может заставить человека утратить моральные принципы. — Джеки пристально разглядывала свои ногти. — Не все слепо мчатся по одному и тому же пути и спят со всеми, с кем надо для следующего проекта.

Маркус пригнул голову, чтобы официант мог забрать его тарелку и заменить ее порцией рыбы, украшенной цветами.

— Ну, что-то всегда случается в первый раз. Ведь этот садовник не будет плыть против течения, правда? Всем известно, что он спал с Эмбер Бест на этой Дом-Сад-Как-Там-Ее программе.

— Это не имело никакого отношения к саморекламе. Это было… — Джеки замерла, а Маркус вытянул шею вперед и приложил ладонь к уху, нетерпеливо помахивая пальцами. — Это была любовь, — очень мягко сказала Джеки.

— Любовь! Ну, держу пари, что в своем сердце он питает любовь еще к одной влиятельной женщине. Простите, Жаклин, но сейчас он стал плавать среди крупных рыб, и пути назад уже нет. Никто из нас не испытывает благодарности к старым друзьям за то, что они маячат поблизости, напоминая нам о временах, когда мы были простыми смертными. Вся эта ерунда по поводу того, что мы хотим твердо стоять на земле, а не воспарить куда-то там, и бережем тех, кто знает нас настоящих… Забудьте об этом. Когда ты становишься звездой, последнее, в чем ты нуждаешься, — это чтобы старые приятели хватали тебя за лодыжки, удерживая на твердой земле. Нет, ты хочешь взлететь! Ты хочешь, чтобы подхалимы льстили тебе. Ты хочешь, чтобы с тобой обращались как с богом, хочешь иметь королевские привилегии — включая женщин, которых желают другие мужчины. Твой стартовый уровень, так сказать, является меркой твоего положения. — Маркус поднес зубочистку к свече, стоящей перед ним. — Конечно, садовник может взять себе какую-нибудь горяченькую проходную крошку, — он повернулся на стуле, чтобы указать зубочисткой в одну из моделей-близняшек Броди, сидящих с другой стороны стола, — но у более опытных и признанных женщин есть неоспоримое преимущество: принадлежность к большому миру, — он отвел зубочистку от сестер и направил на Би, — контакты, не говоря уже о случайных связях. Возможно, это не лига Эмбер, но они удивительно привлекательны, когда ты знаешь, что они — твой билет в другой мир.

Джеки бросило в жар.

— Сэм не такой. Он так не думает. Он даже не замечает этих девушек. — Она посмотрела через стол туда, где одна из сестричек Броди поднялась со стула и пошла кошачьей походкой к двери в другом конце комнаты. Поравнявшись с Сэмом, она легонько постучала пальцами по его плечу, он повернулся, демонстрируя неестественную, замедленную реакцию, потом вскочил и поцеловал ее в обе щеки. Теперь лицо Джеки пылало, она чувствовала, как Маркус наблюдает за ней. — Здесь жарко, правда?

— Конечно. — Он откинулся на стуле и скрестил руки, глядя на нее так, как будто только сейчас заметил, что она женщина. — Та-а-ак… Садовник. Ну-ну. А я думал, что вы с кожаным принцем.

— Так и есть. — Джеки посмотрела прямо на Саймона.

Он на секунду поднял голову от тарелки старлетки и подмигнул ей. Она изо всех сил изобразила на лице счастье и послала ему воздушный поцелуй, но ее глаза против воли возвращались к Сэму. Он сидел к ней спиной, тонкая бледная рука уверенно лежала на плече идеально сидящего на нем кашемирового пиджака.

Маркус глубоко вздохнул.

— Почему бы не попытаться подумать об этом как о… деловом вложении? Это одна из тех вещей, которые необходимы для его карьеры. Как бы то ни было, — Маркус обвил руку вокруг спинки ее стула, — на что вам какой-то нечесаный садовник с грубыми ручищами, когда у вас есть этот лакомый кусочек, этот божественный красавчик фотограф?

— Боже, это мне напомнило… — Джеки свернула салфетку и положила ее рядом с тарелкой. — Я должна кое-что проверить.

Маркус полез в карман за сигаретой.

— Но только недолго, сладкая моя. Мы еще даже не начали говорить обо мне, а там столько всего! И захвати диктофон, хорошо? Никто не заметит, а мне потом не придется повторять.

— Хорошо, — сказала Джеки и тихонько выскользнула из-за стола.


В спальне на втором этаже Аманда достала «Да, он мне изменяет» из своей обшитой мехом большой сумки, сдернула одеяло из «Загородной коллекции Калвина» и залезла в кровать. Было незаметно, что книга целый день провела в подготовительной школе Пинтон-Преп, пока вы не открывали ее первую страницу и не обнаруживали, что она изрисована бирюзовым мелком, а слова «Да, он мне» почти скрыты под другими, более темными цветами, так что их почти невозможно было разобрать. Миссис Элсворт возвратила книгу днем в своем кабинете, а «пара вещей», о которых она упомянула по телефону, лежали в конверте, вложенном в нее. Миссис Элсворт жестом предложила Аманде присесть в одно из кресел для посетителей, то есть для родителей, и кончиками пальцев пододвинула книгу к Аманде. Пока Аманда доставала конверт и рассматривала его содержимое, она сидела, откинувшись на спинку своего кресла и сложив руки у себя перед носом.

— Что это? — спросила Аманда, слишком взволнованная, чтобы правильно распознать листы с отпечатанным текстом и картонный бумажник.

— Документы на собственность в Нью-Йорке и бронь на самолет на имя мистера и миссис Ворт. — Миссис Элсворт наклонилась вперед и положила ладони на обитый кожей стол. — Похоже, кто-то собирался вскоре переехать в Соединенные Штаты.

Вспышка белого света мелькнула в голове Аманды, и она увидела красочную картинку. Эмбер и Николас: ее иссиня-черные волосы, его сахарно-миндальная желтая рубашка на фоне дощатого домика, американский флаг, колышущийся на фоне бирюзового неба, на переднем плане Ральф в его фирменной бандане, рев мотоцикла…

— Кассандра нашла это в ящике в комнате для гостей и, я полагаю, была очень расстроена. — Голос миссис Элсворт звучал словно издалека.

Аманда почувствовала себя слишком усталой, чтобы смотреть на нее, слишком усталой, чтобы держаться в кресле прямо.

— Пожалуйста, можно стакан воды? — попросила она, и миссис Элсворт позвонила секретарю, добавив к просьбе «немедленно». Даже после того, как она выпила воды, Аманда почувствовала необходимость прилечь на диван директрисы и только после этого смогла сосредоточиться на новых обстоятельствах.

— Миссис Ворт, — миссис Элсворт придвинула стул к дивану, — мне очень жаль. Я предполагала, учитывая книгу… учитывая название книги… что вы должны были об этом знать.

Аманда уставилась на нее, смотрела, как двигаются ее губы, как она, словно извиняясь, качает головой из стороны в сторону, заметила борозды там, где расческа выравнивала седые волосы и блестящий шиньон. А потом Аманда оказалась в длинном темном коридоре их дома и наблюдала, как Эмбер выбежала из тени на свет в комнате с видом на Центральный парк; ее юбка взлетала, когда она в танце прошлась по блестящему полу к тому месту, где Николас склонился над какими-то упаковочными коробками, а он раскинул руки, смеясь…