— А куда вы с Флавией поедете?

— Не представляю, может, в паб «Петух и карлики».

«Петух и карлики» был самым ужасным пабом в округе, но в ту минуту он показался Джеки самым желанным местом на планете. Когда она разговаривала с Сэмом, у нее возникло то же ощущение, как в тех случаях, когда она звонила домой из Нортенгер-Хауса. Она говорила с отцом по телефону-автомату в холле пансиона, а рядом с ней, прислонившись к стене, стояла Эмбер. Подол ее юбки-клеш был забрызган грязью, и от нее исходил характерный запах смеси сигаретного дыма с аэрозольным дезодорантом и мятными конфетами. Она засовывала эти конфетки в рот одну за другой, в то время как отец Джеки подбадривал ее на другом конце провода: «Еще пару дней, экзамены закончатся, и ты будешь дома, спать в своей кровати».

— Ну, Джеки, ни пуха ни пера. Позвони мне завтра. — Было слышно по его голосу, что Сэм чем-то занят. Опять послышался женский смех. Джеки представила, как пальцы этой незнакомки пробираются за ворот шерстяного пальто Сэма.

— Не делай из-за нее того, о чем потом пожалеешь, — сказала Джеки и положила трубку.


Три часа спустя Джеки была одета, готова к выходу и… задыхалась от волнения.

— Я задыхаюсь, — шептала она Аманде в трубку, — я так нервничаю, что не могу нормально сидеть. Как будто у меня что-то с телом случилось.

Аманда тяжело вздохнула:

— Джеки, тебе не приходило в голову, что ты слишком долго готовишься к этому свиданию? Зачем ты взяла выходной?

— Ты сама мне сказала, чтобы я превратила свою квартиру в лавку древностей.

По правде говоря, сейчас ее квартира больше походила на жилье марокканского шейха или монгольского хана. Аманда прислала дизайнера по интерьеру из «Ла мод» с охапкой ковриков с нашитыми серебряными монетками, накидками на мебель из шкуры ягненка и наборами кроваво-красных бокалов.

«Это все из чувственной коллекции, которую мы представим в следующем месяце», — сказала девушка таким тоном, что Джеки стало понятно: Аманда растрезвонила о ее романтических похождениях по всему офису.

— Пожалуйста, помоги мне как-нибудь. — Джеки наклонила голову, зажав трубку между ухом и плечом. — Я даже бокал не могу ровно держать. И глотать не могу. Никак. Придется в меню выбирать только жидкое.

— Ты серьезно? — В голосе Аманды наконец-то послышалось беспокойство.

— Серьезнее некуда… осталось только два часа, и, если все будет продолжаться в этом же темпе, к тому времени, как он придет, я уже буду в подгузниках.

— Понятно, тебе надо принять мандракс[3].

Конечно! Эти таблетки пациенты доктора Магды принимали перед серьезными процедурами, а ее любимые клиенты получали их в неограниченное пользование. Аманда, например, приняла мандракс перед поминальной церемонией Эмбер (полтаблетки), перед похоронами (одну таблетку) и треть таблетки перед вечеринкой, которую устроила Девина в Лондоне, когда Аманда заняла должность редактора в «Ла мод». Мандракс, снотворное и два вида антибиотиков (для профилактики) были частью ее образа жизни. Однако мандракс главенствовал в этом ряду. Как сказала Аманда, «землетрясение в девять баллов по шкале Рихтера не сможет потревожить твое состояние абсолютного спокойствия».

Одна таблетка была незамедлительно послана в белом конвертике курьером прямо в руки Джеки. Двадцать минут спустя она проглотила рекомендуемую дозу в полтаблетки, запив ее бокалом красного вина, и села на диван, ожидая, когда же ее охватит состояние абсолютного спокойствия.

Джеки прождала полчаса. Ничего не изменилось. Она так же не могла удержать бокал в руке и просидеть минуту прямо. Поэтому за час до приезда Саймона она решила принять вторую половинку мандракса. К семи часам она почувствовала себя намного спокойнее, но ни в коем случае не в отрубе (как беспокоилась Аманда, позвонив ей в шесть тридцать), а немножко… расслабленной. Саймон должен был приехать через полчаса, а Джеки уже перешагнула ту степень опьянения, когда еще остаются силы встать с дивана и выйти из квартиры.

Она сделала единственно разумную в данных обстоятельствах вещь — выпила рюмку текилы. А потом еще одну, совсем маленькую. В семь пятнадцать Джеки чувствовала себя очень хорошо, чрезвычайно спокойно и легко. Она решила потанцевать расслабленный танец перед зеркалом над камином. И боги ей улыбались, ведь ее манера танцевать, обычно дерганая и хаотичная, сейчас автоматически улучшилась, став необычайно чувственной и оригинальной, как будто каждый танец был постановочным, включая и «Птичью песню» (песенка из альбома, а Джеки была уже не в том состоянии, чтобы перематывать).

Джеки не видела, что делают ее ноги, и, притащив из кухни стул, забралась на него с относительной легкостью (с третьей попытки) и принялась танцевать, слегка согнувшись, чтобы видеть себя всю в зеркале. Это была идеальная возможность рассмотреть свой целлюлит, поэтому она задрала платье вверх, зажала подол между зубами и под аккомпанемент «Белой свадьбы» (что это был за альбом?) стала крутиться на стуле, пощипывая при этом себя за ляжки.

Дзинь… Это был звонок ее домофона с видеокамерой. Не проблема. Вообще никаких проблем. Она очень медленно сошла со стула, прошла мимо экрана с черно-белым профилем Саймона, помахала ему и сняла трубку. Как все просто.

— Алло, — проговорила Джеки. Оказалось, что таблеточка спокойствия сделала чудеса и с ее голосом тоже. Он звучал так, будто исходил из накрашенных алой помадой губ, на его обладательнице было накинуто лисье боа, а в руках она держала монокль.

— Привет! — Саймон щурился в глазок камеры.

Джеки лизнула экран.

— Гм?

— Джеки, ты спускаешься?

— Нет! — Нарушение всех ее планов! — Нет-нет, это ты должен подняться!

Он ведь должен увидеть коврики с серебряными монетками, ворсистые накидки, совершенно пустую подставку для сушки посуды, ярко горящие свечи, две вазы со свежими цветами (одна с системой «Оазис» для автоматического полива), компакт-диски и огромную коллекцию книг о Джимми Хендриксе.

Никому, кроме Сэма, она не призналась, что Саймон никогда не был у нее дома. Однако многие вещи были куплены с мыслями о нем. Например, Джеки очень не хотелось покупать огромную книжку о Хендриксе, которая не помещалась ни на одну из ее полок. Но она знала, что, если Саймон когда-нибудь ее увидит, он зауважает Джеки на все сто.

Она даже купила необычные аксессуары — большие вельветовые пиджаки, толстые кожаные пояса, какие обычно носят рок-звезды. У нее даже была такая фантазия — они с Саймоном идут по улице, подпоясавшись такими поясами, засунув друг другу большие пальцы в задние карманы джинсов. Или она лежит в ванне, огромной, чугунной, стоящей посреди комнаты размером с ангар для самолетов, а Саймон заходит в джинсах, которые он надевал в семьдесят четвертом году на вечеринку у Хинкли, и в полосатом пиджаке, купленном ею на рынке. И он говорит ей: «Крошка, ты не против, что я надел это? Ты не против…»

— Ты не против, если я не буду к тебе подниматься? Меня в машине люди ждут…

Джеки отскочила от экрана видеофона. Люди? Люди!!! Он произнес это слово так, что ей стало все понятно. Не просто люди, незнакомцы на их свидании, а «лю-уди», «свои люди», «крутые чуваки», которые водятся только с теми, кто может быть им чем-нибудь полезен, в мгновение ока отметая от себя всех других, считая их всяким хламом.

Джеки согнулась пополам и почти на карачках быстро-быстро заковыляла к окну. Там она прижалась к стене и очень медленно высунула нос из-за занавески.

То, что она увидела, было намного хуже, чем она могла себе представить. На заднем сиденье старомодного авто с откидным верхом расположились, переплетя руки-ноги, две девушки и один мужчина. Это и были «люди». Девушки смотрелись хуже некуда: носатые, с тощими бедрами и в винтажном прикиде.

В любой другой день она бы вполне вписалась в их компанию, но сегодня, когда она была женщиной-вамп, эти девочки определенно запишут ее в категорию «минус-минус» на своей шкале оценок. На них самих, естественно, были джинсы и фетровые шляпы, и не какое-нибудь старье, а скорее всего с последнего показа Кристофа.

Дзинь-дзинь.

Ой! Саймон же стоял у ее двери! Она бросилась к видеофону:

— Алло?

— Что там у тебя происходит?

— А, ничего… я подумала, я быстро переоденусь.

— Нет, Джеки, спускайся. Мы уже опаздываем.

— Ну… ладно.

В любом случае у нее не было подходящей пары джинсов. Те, которые у нее имелись, были не того оттенка. И куда они опаздывают? Да ей же все равно, она ведь вся такая расслабленная соблазнительница.

Джеки выключила проигрыватель для компакт-дисков, задула свечи и глотнула текилы прямо из горлышка.


— Привет! — Джеки подошла к машине.

Девушки подняли руки в ответ, как ковбои, повстречавшиеся на темной тропе, одновременно улыбнулись и вернулись к разглядыванию браслетов друг у дружки.

— Здорово — сказал приятель Саймона, выпучив глаза и оскалив зубы. Эта гримаса, весьма отдаленно напоминавшая улыбку, должна была, видимо, осчастливить Джеки. — Это ты там была на стуле? — спросил мужчина.

— Нет, — отвечала Джеки, — подруга, мы с ней очень похожи. Я взяла у нее это платье взаймы в последнюю минуту. Вдруг подумала: «Сниму-ка я эти джинсы… и… э-э-э… топ, шифоновый топ… и, раз-два, надену маленькое черное платье».

Девушки посмотрели на Джеки таким скучающим взглядом, что ей захотелось залезть под машину.

— Странная твоя подруга… так выплясывала, — сказал мужчина.

— Это точно! — Саймон перегнулся через сиденье и открыл дверь машины. — Залезай… Нравится? Я взял тачку на зиму. Это Манго, это Роза и Си-Джей. — Он указал на заднее сиденье. — И они знают, как им повезло, что я пригласил их на наше грандиозное свидание. — Он нагнулся и прошептал Джеки на ухо: — Но только на первую его часть, имей в виду.