– Я… это… – единственное, что мог произнести дворецкий в данный момент.

Алек украдкой взглянул на Кейт. Она, в свою очередь, пристально смотрела на него. Что он сделал? Боже, ведь, возможно, Холмс сам ни о чем бы не догадался! Дворецкий, обнаружив ее в спальне хозяина, вероятно, решил, что недостаточно прилежно относится к своим обязанностям. Однако, намекнул бы ему Алек или нет, Холмс рано или поздно сообразил бы наконец, в чем дело. Лучше уж так, как получилось. Дворецкий был надежным человеком, способным прекратить любые сплетни, независимо от того, нравилась ему Кейт или нет. Правда, сплетни не очень волновали Алека, однако они могли причинить беспокойство Кейт.

– Ну, что ты уставился? – сердито сказала Кейт Холмсу, продолжавшему глазеть на нее, как будто она была диковинным созданием. – Ты никогда раньше не видел никого, завернутого в простыню?

Алек понял, что, если не поспешит вмешаться, Холмс снова распустит свой язык и выдаст сомнительные замечания, прежде чем его остановят.

– Ну, хватит, Холмс. Пожалуйста, передайте повару, чтобы он приготовил что-нибудь особенное на обед сегодня вечером.

Холмс кивнул, затем спросил:

– Могу я узнать, по какому случаю, милорд?

– Нет, не можете, – отрезал Алек, начиная раздражаться настойчивостью Холмса.

Дворецкий склонил голову и повернулся, чтобы уйти.

– Холмс!

– Да, сэр? – откликнулся Холмс с надеждой в голосе и посмотрел на Алека через плечо.

– Никому ни слова.

Холмс бросил взгляд на Кейт и вышел за дверь, тихо прикрыв ее за собой.

Алек стоял в нерешительности некоторое время, размышляя, что делать дальше, когда Кейт заговорила:

– Ты что, глупый?

Он решил изобразить, что ничего не понимает.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты прекрасно знаешь! Зачем ты сказал Холмсу о… – Понизив голос, она добавила: – Сам знаешь о чем.

Алек приподнял бровь:

– Сам знаю о чем? – Он едва удержался, чтобы не рассмеяться от такого намека на то, что было между ними, и наверняка поддался бы искушению, если бы Кейт своим видом явно не показывала, что готова растерзать его на мелкие кусочки.

– Да, ты понимаешь, о чем идет речь! И не улыбайся своей соблазнительной улыбкой в расчете, что я растаю.

Алек тем не менее улыбнулся:

– Думаешь, не растаешь? – Заметив, что она продолжает сердито смотреть на него, он подошел и присел на край кровати. – Честно говоря, Кейт, я не понимаю, чем ты так расстроена.

Кейт подалась вперед, потащив за собой длинную белую простыню, как шлейф свадебного платья. Затем сердито дернула непокорный материал, собрав его перед собой, и повернулась лицом к Алеку. Поддерживая тонкую облегающую простыню одной рукой, другой она ткнула его в грудь.

– О, не играй со мной в такие игры! Ты прекрасно знаешь, что меня расстроило!

– Я не думал, что тебя так сильно взволнует то, что я обратил внимание Холмса на очевидное.

– Обратил внимание на очевидное?.. Кто решил, что это так уж очевидно? Холмс ничего такого не заметил.

– В этот момент – возможно, – ответил Алек, – но он рано или поздно обязательно сообразил бы, в чем дело. Пусть уж лучше это прозрение пришло к нему от меня, чем за моей спиной.

В глубине души Кейт сознавала, что он прав. Ну, что сделано, то сделано. Теперь надо думать о будущем и постараться забыть улыбку Алека, его смех и чувства, которые он в ней пробуждал.

В голове ее промелькнуло: наверное, он по-другому вел бы себя, если бы она была не девчонкой с улицы, а изысканной леди из общества? Эта мысль отозвалась острой болью в душе.

Кейт отошла от него.

– Я вовсе не сержусь на тебя за то, что ты сказал Холмсу, – солгала она. – Меня раздражает, что ты придаешь слишком большое значение случившемуся между нами, тогда как для меня это не имеет особого значения. Ты создал у дворецкого впечатление, будто бы я очень беспокоюсь об этом, хотя на самом деле ничего такого нет.

Алек медленно встал, и Кейт непроизвольно отступила назад. Его правый глаз начал дергаться, а губы сжались в зловещую тонкую линию. Он был явно взбешен.

– А что, черт возьми, вообще беспокоит тебя? – прорычал Алек. – Минувшей ночью все было хорошо, так что случилось сегодня, хотел бы я знать?

– Не говори о том, что было!

– Почему, черт побери?

– Не кричи на меня!

– Я не кричу!

– Кричишь!

– Нет! – выпалил он, и Кейт осознала, что они оба кричат так громко, что могли бы разбудить и мертвого. Алек сделал глубокий успокаивающий вдох и сказал примирительно: – Я только пытаюсь понять, что я сделал неправильно. Вот и все. Я не представлял, что тебя может так обескуражить мнение дворецкого.

– Ничего подобного! – решительно возразила Кейт. – Меня ничуть не беспокоит, что может подумать обо мне Холмс или кто-то еще! – И она действительно не беспокоилась, по крайней мере за себя. При этом ей хотелось вернуться к прежнему положению вещей, пока их отношения не затронули ее сердце слишком глубоко.

Алек вскинул бровь и скептически посмотрел на нее.

– Ну, если так…

– Да, так! Никого не касается то, что мы делаем! – Ее грудь вздымалась и опускалась, как после быстрого бега.

Кейт отвернулась, испытывая недовольство собой. Она знала, что ей будет тяжело, но не думала, что до такой степени. У нее не было сил противостоять Алеку, не обращать внимания на его красивое лицо, проницательные глаза и нежные слова.

Кейт понимала, что, вероятно, глупо думать, будто бы она способна забыть его, вычеркнуть из памяти все, что было между ними, и продолжать вести себя так, словно ничего не случилось. Сделанного не исправишь. Главное, что оставалось в ее жизни, – это уличные ребята, зависевшие от нее. Все остальное – только девичья мечта, которой никогда не суждено стать реальностью.

– Послушай, Кейт…

– Этого не следовало делать, – сказала она чуть слышно. – Это было ошибкой.

Алек мог всего ожидать от нее после проведенной вместе ночи, но ему не могло прийти в голову, что она сочтет их любовную связь ошибкой.

К тому же он полагал, что после этой ночи утолит свой любовный голод, однако с раннего утра почувствовал желание снова обладать ею. Алек больше не мог отрицать, что его безумно влечет к ней. После некоторых раздумий он наметил дальнейшую перспективу их отношений. Он готов сделать следующий шаг и… попросить Кейт стать его любовницей.

У него никогда не было любовницы; он не проявлял к этому интереса или, может быть, не хотел брать на себя лишние обязательства. Но с Кейт… другое дело. Она была девственницей, и он скомпрометировал ее. Он сделает ей достойное предложение, и она, будучи девушкой практичной, должна оценить его.

Положив руки на плечи Кейт, Алек медленно повернул ее лицом к себе. Ее тело было напряжено, и она не смотрела на него.

Он взял ее за подбородок. Глаза Кейт блестели, как будто она готова была заплакать, но сдерживалась. Этот взгляд поразил Алека в самое сердце.

– То, что мы сделали, Кейт, не было ошибкой. Мы желали друг друга, и в этом нет ничего плохого. Я не хочу, чтобы ты думала иначе.

– Но я думаю по-другому, – тихо сказала она. – И то, что мы сделали, было ошибкой. Ты и я из разных миров. Ты не можешь опуститься до моего мира, а я не могу подняться до твоего.

– Глупо было бы утверждать, что мы равны, и еще глупее полагать, что для меня приемлем твой образ жизни, однако это не означает, что между нами нет ничего общего. Разве ты не чувствуешь этого, Кейт?

Кейт не могла отрицать страсть, которую испытывала к Алеку, и то, что он одним своим присутствием оказывал на нее необычайное воздействие.

– Чувствую, – прошептала она, – но я должна прекратить это.

– Ты должна радоваться этому, Кейт. Давай радоваться вместе. – Он притянул ее к себе и откинул пряди волос с ее лица. – Жизнь чертовски коротка, и надо наслаждаться ею. Кажется, я только теперь начал понимать это.

От этих слов сердце Кейт сжалось, и ей захотелось убежать куда-нибудь, чтобы не чувствовать щемящей тоски. Однако девушка неожиданно осознала, что ей некуда бежать и ради Фалькона надо сдерживать свои чувства.

Кейт попыталась отстраниться от Алека. Он немного поколебался, затем отпустил ее.

– Мне надо одеться, – тихо сказала она.

– Конечно, – согласился Алек слегка напряженным голосом. Он направился к двери, но остановился на полпути и повернулся. – Я совсем забыл – у меня кое-что для тебя есть.

Кейт опустила ресницы, боясь, что глаза выдадут, как отчаянно она хотела, чтобы он остался и обнял ее. Боже, почему он не может хотя бы однажды грубо обойтись с ней? Почему не обидит, а только говорит приятные вещи или прикасается так, что все ее тело трепещет от восторга?

Сунув руку в карман, Алек извлек длинную тонкую синюю коробочку. Подойдя к Кейт, он взял ее руку и вложил коробочку ей в ладонь.

– Открой.

– Что… что это такое? – шепотом спросила Кейт.

– Узнаешь, если откроешь.

Кейт проглотила подступивший к горлу ком и трясущимися руками открыла коробочку. От увиденного у нее перехватило дыхание.

– Ну? Что ты думаешь по этому поводу? – спросил Алек, выжидающе глядя на Кейт.

– Оно прелестно, – прошептала она.

Кейт снова устремила благоговейный взгляд на коробочку с бархатной отделкой, в которой лежало ошеломляющей красоты ожерелье. Она осторожно провела кончиком пальца по потрясающей вещице.

– Ты можешь вынуть его, – сказал ей Алек.

– Что это? – спросила Кейт, указывая на драгоценные камушки, сверкающие, как тысяча звезд.

– Голубые камушки – это сапфиры, а другие – бриллианты, – ответил Алек обыденным тоном, словно речь шла о безделушках, а не о бесценных камнях.

– Я… я не понимаю. Зачем ты показываешь мне это?

– Примерь его, – сказал Алек вместо ответа.

Кейт покачала головой. Но Алек уже достал ожерелье из коробочки и встал позади нее. Она вздрогнула, когда холодный металл коснулся ее кожи.