Женщина, которая была ближе всех к нему, засмеялась.

— Боже, Джулиан, из-за тебя мы кажемся старыми, — она посмотрела на других двоих, которые присоединились к её смеху, прежде чем посмотреть на нас и в камеру. — Но да, семь долгих лет мы с этим мужчиной, как с нашим доверенным лицом: партнером, композитором и другом.

Джулиан засмеялся и кивнул.

— Итак, дамы, позвольте мне представить вам моих друзей: Лондин, Маршалла и Хайден. Более известных как «Супер Казанова».

— Так я и думала! — воскликнула я сама себе. Другие женщины хлопали и кричали, но когда продюсер в заднем углу начала махать в воздухе руками, мы увеличили громкость.

Держу пари: вот на чью вечеринку они собираются сегодня послушать альбом.

Я старалась смотреть за камеру, когда она пронеслась перед нами, но на неё было трудно не обращать внимания. Иногда, когда камера была намного дальше, то было немного легче забыть о том, что меня снимают. В этот раз было не так: оператор стоял так близко к нам, что было трудно даже как следует рассмотреть стол судей. К счастью, оттуда, где я сидела, я могла отлично видеть Джулиана.

Всё ещё стоя, Джулиан потер руки друг о друга.

— Итак, вы готовы?

Мы одобрительно закричали.

— Я сказал, вы готовы?

Мы завизжали.

— Ну вот! Так-то лучше, — засмеялся он. — Я не голосую, но буду делать пометки и внимательно слушать. «Супер Казанова» проголосуют за лучшую песню и стихи и выберут победителей. И эти победители будут сопровождать меня на вечеринке, где мы услышим новый альбом-сюрприз группы «Супер Казанова»!

И вновь мы стали аплодировать. Продюсеры в углу вскинули руки, прыгая вверх-вниз, поощряя нас быть громче. Мы сделали так, как нам указали, и теперь я была уверена, что будет казаться, словно мы все — фанаты «Супер Казановы».

Заиграла первая песня, и, поскольку у всех нас был один и тот же бит, я сидела в беспокойном предчувствии, пока не началась первая нота песни. Взглянув на Мию, я успокоилась — это не наша песня. Но вскоре я поняла, что хоть стихи и были простыми, пение было изумительным.

Хоть я и знала, что мои способности к пению ограничены, и что Америка будет слушать мой искаженный интеркомом вокал, не из-за этого я немного тревожилась. Мой вокал, даже если его не изменить и не превратить в нечто терпимое, не выставит меня напоказ или не сделает меня уязвимой. Это сделают мои стихи.

Когда начинались следующие три песни, мы с Мией сцепляли руки и делали суровое выражение лица. Как только слышали первое слово, мы чрезмерно драматично издавали вздох облегчения, когда это оказывалась не наша песня. На пятом кругу мы делали то же самое, но когда услышали мой голос, сжали руки друг друга.

Слова медленно текли вокруг посадки семени любви и чувства страха, что условия не подходящие для того, чтобы цветок вырос. Мне даже удалось вставить строку об удобрении, чтобы сделать отсылку к шоу. Строка рифмовалась. По крайней мере, это хорошо звучало как стихотворение. Но если Джулиан сможет понять строку или две, он поймёт, что это я выражала свои чувства к нему.

И что это шоу — полная чушь.

Я посмотрела по сторонам и заметила, что рыжеволосая и Анна в замешательстве смотрят друг на друга.

Не удивлена.

Как только закончилась моя часть, я взглянула на Джулиана, он смотрел прямо на меня.

К моей коже прилил жар, и я облизала губы.

Он укусил нижнюю губу, прежде чем перевести взгляд на других женщин и улыбнуться им своей ослепительной улыбкой.

Как только Джулиан отпустил меня из своего зрительного захвата, я могла чётко слышать и понимать партию Мии. Я знала, что её стихи были очень буквальными. Она не претендовала на то, чтобы подхватить мои метафоры, однако её стихи начинались с того, что она собирала в саду цветы и приносила их Джулиану.

Поэтому, может, она и знала.

Как только закончилась последняя песня, судьи взяли пятнадцать минут на обсуждение, а участницам разрешили сделать перерыв на поход в ванную комнату. Мне не нужно было идти, поэтому я осталась с несколькими другими женщинами и осматривала окрестности.

«Это правда классный опыт», — думала я, когда суматоха звукозаписывающей студии окружила меня.

Я старалась не пялиться на Джулиана, но это было не так-то просто, когда он стоял прямо передо мной. Я наблюдала за тем, как съёмочная группа сделала несколько кадров, а потом взглянула на Джулиана. Я наблюдала, как оператор и продюсер брали интервью у «Супер Казановы», и взглянула на Джулиана. Я наблюдала, как Николь даёт интервью-признания, и взглянула на Джулиана.

Но в этот раз я подловила его на том, что он смотрит на меня. Мы улыбались друг другу, и я купалась в том, как он смотрел на меня. Мы были посреди флиртующего соревнования в гляделки, когда пронзительный вопль Тори эхом раздался в здании.

Джулиан был не только талантливым умным поэтом с красивым лицом и сексуальным телом. Он также был олимпийским атлетом.

Вопль Тори длился около десяти секунд, и каким-то образом Джулиан за это время добрался от стола судей до ванной в противоположной стороне комнаты. Он уже был в ванной, пока я всё ещё старалась оправиться от испуга, вызванного криком.

— Что не так? — крикнул Джулиан, схватив Тори за плечи и бегло её осматривая. — Ты в порядке?

Она начала плакать и показывать на ванную комнату. Джулиан, вдруг с двумя телохранителями по бокам, двумя продюсерами и женщиной-оператором постучался в дверь ванной комнаты и объявил, что собирается войти.

Я вытянула шею, чтобы видеть хоть что-то за шумящими людьми, пытающимися разглядеть, что происходит.

Тиффани открыла дверь ванной комнаты.

— Здесь больше никого нет, входи. Анна в большой кабинке. Я думаю, у неё паническая атака.

— Позовите врача! — крикнула женщина-продюсер, входя в ванную комнату после Джулиана и одного из телохранителей.

Женщина-оператор не решалась войти, а мужчина-продюсер сказал что-то, что я не расслышала. На лице у женщины-оператора отразился шок, и она покачала головой. Он снова что-то зашептал. В этот раз она только минуту раздумывала, прежде чем войти в ванную комнату, чтобы снять случай, требующий неотложной медицинской помощи.

Бедная Анна, не может даже сорваться в покое.

Мне не было дела до Анны, но я надеялась, что она в порядке.

— Она, скорее всего, симулирует, — отметила Эмма, сложив руки перед грудью. Поворотом головы она перекинула каштановые волосы за плечо. — Они все трое лгуньи: Анна, Тиффани и особенно Тори.

И Болтливая Кэтти начала всё сначала, бешено жестикулируя руками и треща со скоростью миля в минуту. Врач ворвался в здание, и когда он собирался войти в ванную комнату, Джулиан вышел оттуда, неся Анну. Женщина-оператор вышла следом; камера сфокусировалась на покрасневшем лице Анны. Телохранитель и продюсер вышли за ними.

— Вы что, шутите? — воскликнула Эмма, моментально отвлекая моё внимание. — Ты видишь это?

Стараясь понять, с кем она говорит, я посмотрела между Самантой, закадычной подругой Эммы, стоящей рядом с ней, и женщиной, сидящей рядом с Самантой. Я не помнила, как её зовут, но помнила, что её имя начиналось с буквы Л.

Лейси? Лили?

— Лиа, встань и посмотри на этот бред. Джулиан несёт Анну, как гребаного ребёнка, какая она и есть. А потом...

Лиа! Вот оно. Трудно следить за тем, чтобы не путать эти имена.

Я не знала, почему Эмма так взбесилась, но это меня насмешило. Я отвернулась от них, чтобы можно было видеть действо.

Мия и Николь были единственными участницами, отсутствующими в комнате, когда всё случилось, потому что они выбрали воспользоваться комнатой отдыха, в которой нет «дрянных девчонок».

— Что происходит? — спросила Мия, подобравшись ко мне достаточно близко, чтобы я смогла её услышать. — Что случилось?

— Тиффани сказала, что у Анны паническая атака, — ответила я, указывая на сцену, разворачивающуюся позади.

Анна сидела на одном из диванов, а врач измерял ей давление. Джулиан сидел рядом с ней, держа её за руку. Тори расположилась рядом с Джулианом, а Тиффани сидела рядом с Анной.

— Гм, — выдохнула Николь, она выглядела ошеломленной этой ситуацией, но ничего не сказала.

— Я просто понять не могу, почему мы тратим на это время. Мы же все знаем, что она её симулирует, так? Можем мы просто сойтись на том, что эти шлюхи лгут, чтобы добиться внимания? Она просто пытается привлечь к себе внимание. Её песня была дерьмовой, и она пытается обратить на себя внимание, — продолжила трещать Эмма без умолку любому, кто обращал на неё внимание. — Саманта, ты ведь согласна со мной, да?

Саманта заправила за уши свои короткие чёрные волосы и посмотрела на Эмму.

— Да.

Скромная женщина небольшого роста с чертами лица фарфоровой куклы, казалось, разговаривала только с Эммой. Я не знала, была ли она просто интровертом, или ей было некомфортно со всеми, кроме Эммы. Саманта всегда внимательно слушала напыщенные речи Эммы. А вне этого Саманта просто терялась в тени.

И опять же, она же всё время с Болтливой Кэтти, поэтому у неё могло просто не быть возможности поговорить.

После двадцати минут ожидания окончания суматохи, окружающей банду Тори, мы все уселись и покончили с этим. Тори и Тиффани подробно отчитывались на камеру о том, что случилось в ванной комнате, пока Анна с радостью принимала заботу, рассказывая историю своего спасения. Хотя никто, кроме Эммы, ничего не сказал, я чувствовала, что общее настроение поменялось от беспокойства к раздражению. Определённо, настроение поменялось и у меня.