Поскольку Колин все время видел ее только в одном и том же помятом сером костюме, он подивился, что же она еще там упаковала, но вслух не стал высказываться.

— Похоже, вы все продумали. — Он внимательно посмотрел на нее. Казалось, что он слышит, как у нее в мозгу что-то переключается. — А почему вы оставили свои розыски в столице и собираетесь в Тусон?

— Есть причины, — ответила Эд, вытягивая подбородок, отчего сразу стала похожей на страуса.

— Не связаны ли эти причины с изучением документов Пенса Баркера? Насколько я помню, вы говорили, что репортер не нуждается в санкции судебных властей.

— Догадались, — сказала она, насмешливо вздыхая. — У вас документы Лемпа. А коли мне удастся наложить лапы на бумаги Баркера, нам будет что сравнить.

Он сузил глаза.

— Я уже предупреждал вас, мне не нужны незаконные действия. Это не только опасно, но и глупо. Нам нужно лишь продолжать подкоп под Баркера. Позвольте мне выйти на него с тем, что мы знаем о Ригли и краденом скоте. Она задумалась.

— Что ж, это может напугать его и заставит предпринять поспешные действия. И я смогу наблюдать за этим под маской эксцентричного светского репортера, интересующегося только зваными вечерами и разведением цветов.

Эд Фиббз и так была достаточно эксцентричной, так что даже такой проницательный человек, как Пенс Баркер, мог бы ее недооценить. Черт, даже Колин чуть не ошибся в ее оценке, если бы не Мэгги. Мэгги. Что бы он без нее делал?

Мэгги словно услыхала его мысли, подойдя с задумчивым выражением на лице.

— Доброе утро, Колин. Эд, док Торрес сказал мне, что вы завтра собираетесь ехать в Тусон. Я хочу поехать с вами.

— Зачем? — сказал Колин. — У нас не увеселительная прогулка. Она может оказаться опасной.

— Значит, тебе опять может понадобиться моя помощь, — Мэгги указала на руку, которую царапнула пуля в Прескотте.

Колин бросил сердитый взгляд.

— Уж чего бы я не хотел, так еще раз подставить тебя под пули.

— Колин, нам надо кое-что обсудить. Кое-что очень важное. — Мэгги подошла поближе и взяла мужа под руку.

Эд тактично кашлянула.

— Осмелюсь высказать мысль. Ваша жена может оказаться хорошим прикрытием. То есть вы приехали в Тусон, чтобы она смогла походить по магазинам и так далее, а вы за это время осмотритесь, прежде чем выкуривать Баркера из берлоги.

— Она права, Колин.

Он глянул на жену сузившимися глазами.

— Мы выезжаем сейчас, а ты остаешься, здесь, с Иден. Это мое последнее слово. Ты поняла меня, Мэгги?

— Да, я поняла тебя, Колин, — жестко ответила она.

Через час Колин и Эд отъезжали от поста, а Мэгги и Иден прощально махали им вслед.

— Что ты собираешься теперь делать? — тихо спросила Иден, видя, что план Мэгги потерпел крах.

Мэгги повернулась к Иден с выражением мрачной решимости на лице.

— Что? Еду в «Зеленую корону» собираться. А завтра сяду в дилижанс из Прескотта до Тусона.

— Но ты же обещала отцу сделать так, как он сказал.

Мэгги невозмутимо улыбнулась.

— Нет, я сказала, что поняла его.


За долгие часы путешествия по ухабистой дороге в дилижансе Мэгги размышляла над тем, что именно она скажет Колину. Слишком многое стояло на кону. Уже само по себе предложение Колина рассмотреть Волка Блэйка как подходящего мужа для Иден можно было считать подвигом. Но было и еще что-то важное. Мэгги закрыла глаза и еще раз поздравила себя, до сих пор не веря диагнозу доктора Торреса. Она собиралась подарить Колину ребенка!

После стольких лет одиночества, исполненных скорби по потерянному младенцу, после жестоко обманутых надежд на материнство, она получила еще одну возможность. И на этот раз она действительно любила отца ребенка. Но тут же нахлынули и грустные размышления. А любит ли Колин меня? И хочет ли он этого ребенка?

Судя по его туманным высказываниям в те дни, когда они только познакомились, он очень переживал, что жена его скончалась в родах. И он не хотел бы отцовства — ценой потери жены. И ему вполне достаточно Иден. Я убеждала его, что бездетна. Он подумает, что она солгала, лишь бы увлечь его в ловушку.

Все эти годы Мэгги ни капли не сомневалась в диагнозе того доктора из Омахи. У нее было много мужчин, и с каждым новым она чувствовала себя все более оскверненной. Она ненавидела их прикосновения, ненавидела потом себя…

Все осталось в прошлом, забудь. Та часть жизни завершена. И теперь она должна позаботиться о новой жизни, что зарождалась внутри нее. А также об отце ребенка и его дочери. Мэгги откинулась назад и, закрыв глаза, принялась мечтать и размышлять.


В это время с другой стороны по направлению к Тусону подъезжал Барт Флетчер. Продав «Серебряного орла» в Сан-Луисе, он двинулся на север, на территорию Аризоны, и доехал до Юмы, грязной и пыльной дыры. После недолгого спора с самим собой он решил двинуть в Сан-Франциско, в один из восхитительно причудливых городов Соединенных Штатов, но в последний момент какой-то внутренний толчок заставил его взять билет до Тусона. И теперь, когда визжали тормоза дилижанса и кучер, громко бранясь, выравнивал лошадей, заворачивая с Перл-стрит на Главную, Барт, глядя в окно, понимал, насколько же глупы его попытки обнаружить Мэгги.

Этот город, претендующий со своими шестью тысячами обитателей быть законодателем мод на Юго-Западе, на самом деле представлял из себя лишь сборище глинобитных построек, созданных в архитектурном стиле пуэбло. От таких же городков в пустыне Сонора он отличался лишь количеством домов и их размерами. Узкие кривые улочки были заполнены всевозможными крутыми парнями европейского вида с револьверами, мексиканскими , бандитами и «рыцарями зеленого плаща», такими, как он сам, в плоских шляпах и парчовых жилетах. Тут и там в толпе пробирались респектабельные белые женщины в платьях, претендующих в этой глухой восточной дыре на последний писк моды, они останавливались ненадолго поболтать с бизнесменами в скорбных черных сюртуках и накрахмаленных белых сорочках.

Он вышел у отеля «Палас», одного из немногих двухэтажных городских зданий с настоящей верандой, обегающей три стороны второго этажа. Наверное, здесь действительно можно остановиться. Вопрос: надолго ли? Погоня за Мэгги была чистой воды заблуждением, и он прекрасно понимал это. Маккрори женился и увез ее на какое-то Богом забытое ранчо далеко на север. Это было ясно из единственного зачитанного письма от нее.

Читая между строк, он вдруг почувствовал, что этот невероятный альянс не сделал ее счастливой. Возможно, сейчас — если удастся отыскать ее — Мэгги согласится поехать с ним в Сан-Франциско, черт бы побрал этого шотландского скальпера. Интересно, рассказал ли ей Маккрори о своем прошлом? Скорее всего, нет. Выбранив себя за неуместный в таком возрасте романтизм, Флетчер не торопясь вступил в прохладный вестибюль отеля. Для начала надобно оглядеться, а потом уже заняться делом — деньгами, которые должен ему Пенс Баркер. А уж потом я решу, стоит ли искать Мэгги.

Флетчер провел более чем удовлетворительное утро, выжимая несколько тысяч долларов из этого старого скряги Баркера за доставленное из Соноры мексиканское серебро, которое награбили Ласло и его парни. Ласло имел несчастье поделиться с ним этой информацией, и теперь он рассчитывал на свои законные десять процентов. Узнав от Маккрори и Блэйка о судьбе Джуда, павшего от изящной ручки падчерицы Мэгги и теперь не имеющего возможности расплатиться, Барт поскорбел, но дело есть дело, и за Баркером числился должок. Теперь они были квиты.

Он поехал по улице в коляске, нанятой в платной конюшне Сеттлера за безбожно высокую цену. Но все равно это лучше, чем пачкать кремовый льняной костюм прогулкой по этим пыльным улицам, рискуя попасть под струю воды из кувшина, который тащит какая-нибудь мексиканка, или в облако пыли, поднятое колесами проезжавшего фургона. Он остановил свою клячу и вылез из экипажа. Швейцар «Паласа» принял серебряную монету и повел коляску обратно в конюшню. Только было Барт двинулся к двери с мыслями об ужине, как цоканье копыт и скрип тормозов возвестили о прибытии вечернего дилижанса из Прескотта.

Интуиция подсказала ему задержаться на крыльце отеля. Сверху ему хорошо были видны выходящие пассажиры. Эту фигуру и эти каштановые волосы он узнал бы где угодно, еще до того, как она подняла голову и улыбнулась кучеру, помогающему выйти.

В старомодном зеленом льняном платье и шляпе с павлиньим пером, элегантно сидящей на голове, Мэгги походила на жену какого-нибудь процветающего территориального бизнесмена. И походка у нее была респектабельной. Что ж, и раньше под ее циничной маской мадам из борделя скрывался «синий чулок» из Бостона. Он огляделся и увидел, что путешествует она в одиночестве. И никто не встречал ее на этой станции. Он бочком стал пробираться сквозь разношерстную и не шибко ароматно благоухающую толпу, которая всегда собиралась во время прибытия дилижанса у отеля.

— Итак, ты действительно сбросила свою прежнюю оболочку и вернулась в свою бостонскую ипостась, — сказал он, беря ее руку и поднося к губам.

Мэгги подняла глаза, увидела холодный голубой взор Барта и испуганно выдохнула. Его бородка была аккуратно подстрижена, а серебристо-светлые волосы разглажены. Он улыбнулся ей своей печально-циничной улыбкой, которая всегда так ей нравилась.

— Ты говорил, что, может быть, выберешься в Тусон, но я почему-то не верила. Рада видеть тебя, Барт. — Она сжала его руку, и они вышли из толпы и поднялись по ступенькам на крыльцо отеля.

— Ты стала еще прекраснее, Мэг. Мэг. Как давно никто из мужчин не называл ее так просто и так искренне.

— А ты знаешь, я действительно скучала по тебе.

— Зачем же ты тогда уехала? — Сказав это, он тут же пожалел. Она сразу как-то приуныла. — Маккрори с тобой плохо обращался? Он бросил тебя? — спросил сердито, готовый убить этого шотландца за ту боль, что разглядел в ее голубых глазах.