— Разве ты больше ничего не носишь под платьем? — спросил он, неуклюже придерживая ее громадной ладонью за спину.

— Сначала тебе не давали покоя застежки на блузке, теперь — нижнее белье. Чтобы обращать на такие детали внимание, Колин, надо чуть окрепнуть, — дразня, сказала она, не удерживаясь от возможности слегка потереться своим телом о его.

Он попытался переместиться в сторону, но она уже ощутила выпуклость под его халатом. Эта ловкая девка насмехалась над ним!

— Дай я сяду, и все будет нормально, — проворчал он.

— А похоже, у тебя уже все нормально. Мэгги отступила назад, и он плюхнулся в кресло.

— Мой завтрак, наверное, остыл.

— А в этом виноват только ты, упрямый шотландец.

Когда она с улыбкой вносила поднос, ей показалось, что он бормочет что-то насчет коварных англичанок.


Кошка ушла, мышкам раздолье. Но Эд Фиббз было не до игрушек, когда она всматривалась в жирную спину Клемента Элгрена, исчезающего в дилижансе, готовом отправиться в Сан-Франциско. Он уезжал по делам газеты на несколько недель, оставляя «Майнера» на попечение Эд. Последние несколько недель она изображала перед ним кротость и смирение. И в ее интервью с новой женой Колина Маккрори было столько сиропа, что это привело в раздражение Толстяка Элгрена.

Ему-то нужна была грязь, связанная с этой внезапной женитьбой Колина, а она пустилась в описание модных нарядов Мэгги Маккрори и романтической истории их встречи с будущим мужем в Сан-Франциско. Зато потом, к удовольствию Элгрена, она занялась отделом светской хроники, описывая увлечение садоводством, званые вечеринки и восточные моды. И теперь ее терпение было вознаграждено. Она шла по горячим следам, ведущим к коррупции в индейской резервации «Белая гора».

На прошлой неделе она совершенно случайно подслушала разговор между членом законодательного собрания и Пенсом Баркером. Эти двое мужчин прогуливались в вестибюле суда графства Йовапаи. Она сидела в укромном уголке, переписывая свои заметки о приговоре одному конокраду, когда услыхала яростно спорящие шепотом голоса. Они обсуждали все растущие требования Лемпа увеличить его процент от прибыли с продажи товаров, предназначенных для индейской резервации. Баркер успокаивал чиновника, уверяя, что сможет управиться с агентом, политик же бушевал, доходя до угроз.

Эд не терпелось узнать, кто же этот чиновник, имеющий такую власть над богатым и влиятельным Пенсом Баркером. Но она так и не успела разглядеть его лицо, потому что мужчины завернули за угол, направляясь к комнате отдыха для джентльменов. К сожалению, она не могла пройти туда вслед за ними. Затем здание заполнили чиновники, заместители шерифов и местные бизнесмены. А утомленный Баркер вышел спустя полчаса и уехал в Тусон на дневном дилижансе.

Слухи о пользующейся дурной славой шайке дельцов из Тусона циркулировали по территории уже не первый год. Не так давно Колин Маккрори и еще несколько человек из Прескотта подняли такую бурю протеста, что в следующем месяце ожидалось прибытие особого следователя из Вашингтона. Если бы она метла разобраться во всей этой истории до того, как чиновник нагрянет! От одной этой мысли носик ее задергался. Древний старикан Кларенс Пембертон, бывший ее наставником в Сан-Антонио, всегда говаривал, что у хорошего репортера нюх на скандал должен быть как у медведя на пчелиный улей. И она чувствовала, что коснулась чего-то грандиозного.

На прошлой неделе Эд попыталась порасспросить приехавшего в город наемного охранника Маккрори Волка. Но Блэйк был столь же неразговорчив, как и его хозяин, восстанавливающий здоровье в «Зеленой короне» после ранения. У Маккрори было немало могущественных врагов, готовых пойти на убийство. И Эд чувствовала, что это покушение каким-то образом связано с коррупцией в «Белой горе». И именно сегодня, закончив утреннюю редактуру и загрузив работой наборщика, она собиралась отправиться в поездку в резервацию. Ей предстояло основательно разобраться в коррупции, разросшейся от столицы территории Прескотта до коммерческого центра Тусона. Надо было разорвать порочный круг ограбления голодающих индейцев, воровства из продуктовых запасов армии, появляющейся, чтобы подавлять мятежи вышедших на тропу войны озлобленных голодом апачей.

Длинные нот Эд Фиббз быстро донесли ее до конторы «Майнера», и она уселась за работу. Через час она покинула редакцию, а печатный станок уже лязгал и жужжал над утренним тиражом. Поездка до «Белой горы» должна была забрать остаток дня. А там дело только за тем, чтобы застать Калеба Лемпа посреди его прегрешений.

Она была наслышана о том, в каких условиях живут апачи. И если агент мог перед прибытием вашингтонских чиновников навести там порядок, то уж ее-то он вечером не ждет. И она все увидит своими глазами, все, что можно увидеть.

Эд давно выучилась скрывать свой острый ум под внешним эксцентричным обликом. Большинство знакомых считали ее старой девой с причудами. Однако если между нею и сенсацией вставал кто-нибудь, она с легкостью выдергивала коврик у того из-под ног.

Толстяк Элгрен придет в ярость, когда этот коврик вырвут у него из-под ног, но зато с каким грохотом он шмякнется! Если ее сенсацию купят столько газет, сколько она предполагает, то к его возвращению она будет слишком ценным работником, чтобы ее уволить. Впрочем, уволит он ее или нет, она собирается до конца провести свое расследование.


Кампания Мэгги по соблазнению Колина приносила смешанные результаты. Его изоляцию в постели, а затем и в комнате она использовала, чтобы потихоньку поддразнивать и мучить его. Получалось. Во всяком случае, он понял, какая это женщина. И он желал ее. Но он ничем не выказывал, что собирается подчиниться своему желанию.

Этим утром он спустился вниз, позавтракал, затем вышел на крыльцо и направился к конюшне. Вскоре он поправится и опять будет держать ее на расстоянии вытянутой руки. И тогда, возможно, он отправится в какое-нибудь увеселительное заведение в Прескотте или даже к Марии Уиттакер, если та, конечно, согласится принять его после крушения ее матримониальных надежд. Образ мужа в объятиях другой женщины вызвал яростный прилив ревности, доселе Мэгги еще не испытанной.

— У тебя такой вид, словно ты собралась помирать, — сказала Айлин, когда Мэгги ненадолго присела на крыльце, наблюдая, как Иден срезает цинии для украшения обеденного стола. — С ребенком будет лучше.

«

Непонятно было, говорила ли она об Иден. Мэгги отбросила все тревожные мысли в сторону и предложила домоправительнице присесть рядом.

— Ты оказалась такой доброй, что позволила мне, посторонней женщине, занять твое место рядом с Иден и в управлении хозяйством этого дома. Ты просто чудесная.

Айлин присела рядом с Мэгги.

— Если я такая чудесная, как ты говоришь, то только благодаря святым, охраняющим меня, — сказала она, тепло рассмеявшись и похлопав Мэгги по руке. — Как только я увидела тебя с Иден, я поняла, что ты нужна ей. Что же касается хозяйства — ты здесь совсем не чужая.

— Домоправительница из меня плохая, а кухарка — еще хуже.

— Я думаю, это из-за хлопот с хозяином.

— Ты знаешь, я следую твоему совету, — ответила Мэгги, складывая руки на груди. — Я все сделала, чтобы заставить его рвать на себе одежду. А он… Может быть, он и желает меня, но решительно настроен ничего не предпринимать.

Дьявольский блеск появился в карих глазах Айлин, она усмехнулась.

— Моя мама говорила так: женщина должна делать то, что должна делать женщина.

— И что же именно?

— Ну, за револьвер пока браться рано. Но пришло время решительных мер. Эти шотландцы чертовски упорны, но когда мужчина находится в чем мать родила в ванной… или в реке, решимость его слабеет, тем более, что он не может скрыть, что чувствует его тело.

Мэгги припомнила те случаи, когда тела их сближались, и как она ощущала крепость упирающегося в нее его жезла.

— Что чувствует его тело, я знаю. Мне бы вот до мозгов его добраться, — безутешно промолвила она. — А таким бесстыдным способом я до него не доберусь. Да и не смогу. — Она потерла висок и сказала:

— Кстати, пока Колина еще нет, пойду-ка я и надолго залягу в ванну. — Она встала и пошла к двери.

Айлин не двинулась, лишь окликнула ее:

— Не забудь эту соль для ванн, с запахом лилий.

Наверняка и хозяину нравится этот запах. Если выбрать правильно момент, да еще прибегнуть к небольшой уловке, эти два дурачка ночь проведут вместе! Как только Мэгги скрылась наверху, Айлин принялась за работу. И первым делом отправила Риту на конюшню позвать хозяина.

Глава 11

Волк видел, как Мэгги, а затем Айлин ушли в дом, оставив Иден одну в саду. Он тут же подошел к ней в сопровождении той самой большой косматой собаки, которую спас в Прескотте. Он засмотрелся на маленькую фигурку с серебристо-светлыми волосами, ниспадающими волнами на спину. Хрупкие маленькие руки словно орудовали ножницами, выбирая только самые крупные и безукоризненно желтые и оранжевые цветы.

Он боролся с желанием встать рядом с ней на колени и зарыться лицом в это облако сияющих волос. Вместо этого он тихо сказал:

— Я привел друга. Он по-настоящему рвался встретиться с тобой вновь.

— О! — Иден изумленно подняла глаза на Волка, чуть не выронив ножницы. — Ты подошел так неслышно. Как индеец. — Она пожалела, что у нее вырвались эти слова и вспыхнула. — Я… я хочу сказать, я так увлеклась цветами. — Тут до нее дошел смысл сказанного им, и она посмотрела на собаку. — Он уже выздоровел!

Иден всплеснула руками, рыжая дворняга запрыгала, попадая в объятия девушки, тычущейся щекой в собачью шерсть.

Волк готов был поменяться местами с псом. Он бы душу продал за то, чтобы вот такой же радостью при его появлении освещалось ее лицо, чтобы так же распахивались ее руки для объятий.

— Док Уоткинс сказал, что с ним все хорошо, он как новенький. Лапа не сломана, правда, несколько зубов выбито. И теперь ему придется питаться мягкой пищей.