— Если вы причините ей боль, Колин Маккрори, клянусь, я убью вас!

Она отвернулась и быстро пошла прочь, пока они не наговорили друг другу ужасных вещей. Она так надеялась, так верила, что Колин совсем не похож на ее отца и что он в состоянии простить заблуждения молодости. Но теперь она не была так уж уверена в нем.


Ужин прошел спокойно, никто и не заметил трещины вражды, что пролегла между Мэгги и Колином. Просто все так вымотались за долгую дорогу, что ни на что уже не обращали внимания. Двух женщин уложили поближе к костру, а мужчины попарно дежурили, меняясь каждые три часа. Солнце еще не успело выбраться из-за вершин гор, а они уже были в пути.

Несколько часов спустя Колин с тревогой посмотрел на горизонт с западной стороны. Был полдень, но стемнело из-за низких свинцовых туч, двигающихся в их направлении.

— Похоже, что дедушка всех песчаных бурь надвигается. А может быть, и с дождем, — сказал Волк.

— Сомнительно, но все же нам на всякий случай надо двигаться в сторону тех высоток. — Колин указал на ряд зубчатых холмов, кое-где поросших темными невзрачными деревцами и кустиками.

— Там у нас разнесет все наши пожитки и разбегутся лошади, — возразил Волк, понимая, что все же лучше ехать к холмам, нежели ждать, пока в открытой низине в тебя ударит молния или смоет бурный поток.

Колин распорядился, и все повернули своих коней к холмам, но, прежде чем они успели укрыться под защитой предгорий, над пустыней, подобно дыханию дракона, взревел ветер. Песок тысячью жал впился в людей и животных, обволакивая каждого слепящей, удушающей пеленой. Лошади заржали и начали взбрыкивать от страха и боли, шарахаясь в стороны, в то время как люди пытались успокоить их. Прайс с силой удерживал в руке поводья от лошадей бандитов, а Роза присматривал за рысаками «Зеленой короны».

Когда кобылка Иден попыталась встать на дыбы, Волк быстро схватил ее за поводья, а вот едущей следом Мэгги пришлось хуже. Колин видел, как взвился на дыбы ее мерин, чуть не сбросив ее на песок, и тут же ветер сорвал с нее шляпу и разметал волосы, так что они упали на лицо, закрыв глаза. Мерин сиганул в сторону и помчался по открытой равнине, прочь от маленького каравана. Колин пустил Сэнда в плавный галоп, чтобы перехватить Мэгги, пока она еще не пропала в пелене пыли и песка, а крики о помощи не потонули в вое ветра.

Мэгги попыталась удержать напуганного скакуна, но ей было не по силам совладать со здоровенным мерином. Она никогда не была хорошей наездницей, и теперь ей приходилось уповать лишь на милость Божью и просить глупое животное, чтобы оно поберегло шеи их обоих. Если свалиться под грохочущие по каменистой почве копыта, то так и останешься навеки в этой пустыне.

И тут среди завываний ветра она услыхала мужской голос, голос Колина, а его крепкая рука протянулась к ней.

— Хватайся за меня!

Ветер уносил его слова, но она поняла. Разжав объятия вокруг шеи животного, она всем телом потянулась к Колину, и тот стащил ее с лошади. Посадив ее поперек седла, он направил своего жеребца к предгорьям, а песок продолжал слепить, забивая глаза. Мэгги спрятала свое лицо у него на груди.

Колин заехал в пространство между большим валуном и каменной стеной холма, где хоть немного можно было укрыться от ветра. Жеребец покорно остановился, опустив голову, чтобы песок не попадал в глаза. Колин слез с седла, снял Мэгги и заставил лечь рядом с ним на землю лицом к основанию валуна.

Он прикрыл ее своим телом, а своей широкополой шляпой накрыл лица. Мэгги лежала под ним, чувствуя всю тяжесть его большого тела и какой-то твердый камешек, впившийся в спину. Тело у Колина было почти столь же жесткое, как и земля, зато ощущалось его тепло и жизнь, пока смерть завывала вокруг. Мэгги слышала, как глухо стучит его сердце, и от этого ровного ритма ей становилось спокойнее. Щетина его подбородка слегка царапала щеку, напоминая о грубой мужской силе. Но то застарелое чувство отвращения, которое привил ей Уолен, не появлялось. Вместо этого подкрадывалось предательское желание навсегда оказаться под защитой этого грубого и загадочного чужака. Затеплилась необъяснимая горькая радость от ощущения принадлежности ему. И впервые Мэгги призналась сама себе, зачем она устроила всю эту хитрую сделку с Колином Маккрори. И цель этой сделки не имела ничего общего с побегом из Соноры или с желанием добиться уважения.

Глава 6

Колин ощущал изгиб ее бедра, нежную мягкость пышной груди и чувствовал, как посреди этой слепящей песчаной бури он быстро превращается из крепкого мужика в зеленого юнца. Роскошное тело Мэгги и ее живой ум привлекали его с первой же встречи. Что ж удивительного, мрачно подумал он. Ведь он уже несколько недель обходится без очаровательного общества Марии. Так что реакция вполне естественная. Ему просто нужна была женщина, а та, которая лежала под ним, была к тому же и привлекательной.

И образ холодной красавицы Марии Уиттакер стал таять в этом песчаном ветре, черты ее искажались. Все помыслы Колина теперь устремились к этой золотистой коже, этим большим голубым фарфоровым глазам. И когда это он начал думать о Мэгги как о своей женщине? Ведь она же была шлюхой — женщиной для любого мужчины, за деньги. Но хотя он вновь и вновь повторял про себя это обвинение, он чувствовал, что оно не соответствует истине.

Ему за свою жизнь нередко приходилось сталкиваться со шлюхами, и он видел, что Мэгги Уортингтон не похожа ни на одну из них. Более того, она не походила ни на одну из известных ему женщин. И что вообще подталкивает эту женщину, утонченную, из хорошей семьи, на путь самоуничтожения? И даже после того, как она добилась покоя и финансовой независимости, что заставляет ее так преследовать его?

Лучше мне этого и не знать.

Ощущая неприятное давление камня под спиной, Мэгги слегка сдвинула тело, и ее бедро оказалось между его ног. Она безошибочно ощутила животом его эрекцию, и ей даже показалось, что он тихо выругался, хотя невозможно было разобрать ни звука из-за воя бури. Затем он прижался ртом к ее уху и закричал, чтобы она расслышала:

— Я собираюсь добраться до одеяла, что привязано к седлу. А ты держи это у лица, чтобы можно было дышать! — Он передал ей шляпу, встал и отошел.

Мэгги охватило обжигающее чувство потери, сопровождаемое порывами жалящего песка. Но через мгновение он вернулся, и они оба закутались в одеяло. Ей стало гораздо спокойнее, когда он вновь оказался рядом, прикрывая ее от летящего песка. Одеяло позволяло дышать гораздо свободнее и лучше защищало от пыли и песка, чем шляпа.

Колин шеей ощущал тепло ее дыхания и представлял себе нежность ее губ на своей коже. Тот короткий промежуток времени, что он отсутствовал, не усмирил мятежный порыв тела. И теперь, оказавшись рядом с ней в коконе одеяла, он вновь ощутил растущее желание, такое же горячее и яростное, как пустынный ветер.

Пытаясь отвлечься, он стал размышлять о том, что же делать по возвращении в Тусон. Мэгги и Идеи уже неотделимы друг от друга. Он боялся, что дочь вообще откажется возвращаться домой без своей новой подруги. Он мог бы предложить Мэгги вернуться к сделке с женитьбой, но эта мысль оскорбляла его гордость. Кроме того, она наверняка отвергнет это предложение с холодным презрением, как и в прошлый раз: считаю нашу сделку несостоявшейся. Ты нарушил слово. Я претензий не имею. Он действительно нарушил слово, и это его беспокоило.

Песок уже кучей собирался вокруг них. Мэгги вдруг обнаружила, что пальцы ее впились в спину Колина, а ногти словно пытались добраться до его кожи. Его сила и энергия вселяли веру в жизнь, в то время как вокруг завывала смерть.

Колин откликнулся на отчаянный призыв прижимающегося к нему тела. Одной рукой он поднял ее подбородок и прижался губами к ее губам, накрывая всю ее своим телом. Между их зубами скрипел песок, поцелуй отдавал пылью, но был он все равно сладок, и губы были нежны и податливы.

Мы можем умереть так, похороненные заживо. Мэгги раскрыла рот, впуская его вторгающийся язык, уступая жаркой мужской настойчивости, той жизненной силе, которая бушевала посреди губительной пустыни. Его губы прижимались все крепче, языки их переплелись. Подушечки его пальцев ласкали ее волосы. Ее губы впивались в его, отвечая поцелуем на поцелуй с той безумной развязностью, которой она никогда не позволяла себе прежде.

Ветер стих так же внезапно, как и налетел. Постепенно они ощутили жуткую тишину, резко прерванную жеребцом Колина, поднявшимся на ноги и нетерпеливо фыркнувшим. Колин рывком оторвался от нее, разрушая яростный поцелуй, и выкатился из-под одеяла, покрытого толстым слоем песка. Мэгги боялась теперь посмотреть ему в глаза, чтобы не увидеть насмешки. Она вела себя как самая настоящая шлюха, которой, по его мнению, она и была. Понося себя за глупость на чем свет стоит, она удивилась, когда он вдруг протянул ей руку и бережно помог сесть. Она попыталась глубоко вздохнуть, чтобы успокоиться, но ее охватил приступ кашля.

— Я принесу флягу, — сказал он, шагнул в сторону и стал отцеплять емкость от седла.

Она с благодарностью приняла воду. Он смотрел, как она пьет, не отрывая глаз от этой золотистой кожи на горле. Теперь, когда он попробовал эту кожу на вкус, ему хотелось еще.

— Осторожно, не пей слишком много, а то получится желудочный спазм, — предупредил он.

Голос его звучал нарочито спокойно, каким он и сам хотел выглядеть, словно желая забыть о том безумии, которое только что владело им. Мэгги посмотрела ему в глаза.

— Я обязана тебе жизнью, Колин, — сказала она просто.

— А я обязан тебе Идеи, и к тому же она все еще нуждается в тебе, — ответил он грубовато.

— Значит, мы квиты.

Он ничего не сказал. Она осмотрела свой растерзанный наряд и поправила разметавшиеся волосы.

— Такое ощущение, что песок забился в каждую пору кожи, — сказала она, отряхиваясь.

— Если мы не будем терять времени, то до ночи успеем добраться до одного приличного ручейка. Вы с Иден сможете даже помыться.