Приняв твердое решение, остальную часть ночи он строил планы. С чего начать. Как соблазнить ее. И первый шаг был очевиден и непреложен: джентльмен не обольщает даму под собственной крышей.

Благодаря расследованию, в котором она непременно желает участвовать, этот пункт не представит особой трудности.

Он выжидал, спокойный, терпеливый, не спуская с нее глаз. Филчетт, как всегда, осведомленный о подводных течениях, удалился принести еще кофе.

Пенни намазала тост маслом и придвинула вазочку с джемом. Прошлой ночью она постановила для себя ограничить общение с Чарлзом исключительно рамками расследования. И держаться при этом на расстоянии не менее ярда.

Он смирился с ее вчерашним отказом, но у нее не было ни малейшего желания повторить сцену, искушая его или себя. Потому что в следующий раз может не хватить сил произнести слово «нет», и последствия могут быть роковые. Она вовсе не собирается стать его временной любовницей, согревать постель, пока он здесь, только чтобы вновь остаться одной, когда он вернется в Лондон. Остаться одной навек, когда он найдет себе жену.

Она притворялась, что не замечает его взгляда, но долго не выдержала и подняла глаза.

– Как же мы узнаем способ связи Гренвилла с французами?

Чарлз задумчиво потер лоб.

– Продолжим расспрашивать и постараемся задавать вопросы поточнее. Вряд ли у нас есть выбор, – пояснил он, теребя ручку изящной чашечки.

Она вдруг поймала себя на том, что зачарованно уставилась на эти длинные тонкие пальцы.

– Но помимо всего прочего, мы должны следить за Николасом, – продолжал он.

Пенни встрепенулась.

– На случай, если ему удастся узнать о том, как Гренвиллу удалось все организовать?

– Сомневаюсь, что он об этом знает, иначе не задавал бы столько вопросов и не бродил бы по всей округе. Но вполне возможно, даже вероятно, что часть головоломки ему известна, по крайней мере настолько, чтобы заподозрить наличие еще одного соучастника.

– Хм… итак, что мы можем у него выведать?

Чарлз подавил искушение изложить свой план. Пусть поразмышляет, поломает голову, взвесит возможности, все хорошенько продумает. И если сама придет к тому же ответу, тем лучше.

– Мы еще не потолковали с другими шайками. Чем больше нам станет известно о деятельности Гренвилла, тем больше шансов натолкнуться на доказательства. Но Николас пока что – единственный соучастник, о котором мы что-то знаем, поэтому необходимо следить за каждым его шагом.

Он допил кофе, встал и отодвинул стул.

– Мне нужно заняться делами поместья. Если придумаешь способ незаметно проследить за Николасом, я буду в кабинете.

С этими словами он вышел из комнаты, отлично понимая, как удивил ее. В коридоре топтался Филчетт с кофейником. Чарлз отослал его в кабинет и сам пошел следом.

Пенни осталась на месте, задумчиво жуя тост, запивая его чаем и пытаясь объяснить столь резкую перемену в поведении Чарлза. Наконец решив, что не стоит подвергать сомнению милость богов, она поднялась и направилась в гостиную, залитую солнцем, очень уютную комнату, где часто сидели его мать, сестры и невестки, развлекаясь беседой и последними сплетнями. Она уселась на подоконник, глядя на ухоженные газоны и решая, что делать.

За многие годы она привыкла вести дела хозяйства, но как только владельцем стал Эмберли, приславший своего управителя, ей оставалось лишь следить за финансами Элайны, сводных сестер и своими собственными. Остальное время она помогала мачехе вести дом. Сейчас же… дел никаких не оставалось, и безделье угнетало ее. Она чувствовала себя никчемной и, что всего хуже, бесполезной. Ни на что не годной. Конечно, она непрерывно размышляла над тем, что делать с Николасом, но когда руки заняты, думается легче.

Прошло десять минут, прежде чем неестественная тишина наконец получила объяснение. В доме нет других дам, кроме нее.

И поскольку она много лет правила домом, нет причин, почему бы сейчас не заняться домом Чарлза. В отсутствие его матери и ее крестной она вполне может заняться десяткам и дел, которые никогда не кончаются, зато обеспечивают безупречное ведение хозяйства.

Миссис Слаттери, разумеется, не будет возражать.

Пенни вскочила и направилась во владения экономки.

А Чарлз в это время составлял отчет Далзилу, в котором упомянул о событиях вчерашней ночи. Поставив точку и запечатав конверт, он стал пересматривать планы относительно Пенни. Несмотря на решение соблазнить Пенни, он все же постарается по возможности отстранить ее от расследования, для чего предпочел бы отослать ее к своей матери в Лондон с приказом держать под замком, пока лично не явится за ней.

Идеальный план, но, к сожалению, неосуществимый. И, если помнить о личных целях, не такой уж и мудрый.

Придется довольствоваться возможностями, которые предоставит судьба.

По крайней мере теперь он твердо знал, в чем состоят эти личные цели. Остается только сделать все, чтобы она не слишком сильно запуталась в паутине расследования, пока он будет незаметно подталкивать ее в нужном направлении.

Мысль об этом, о воздействии на ее женский разум, заставила его обдумывать часть головоломки, которую Пенни ему подсунула. Именно эту часть очень трудно вставить в надлежащее место. По его мнению, она просто никуда не подходила. Сама Пенни, похоже, с этим смирилась, но все его инстинкты и опыт подсказывали, что если какой-то кусочек головоломки ни за что не желает вставать на место, значит, Чарлз неверно видит какую-то часть решения.

К сожалению, допросить Гренвилла уже нельзя. Но есть одна вещь, которую он может проверить и тем самым облегчить боль Пенни.

Через пятнадцать минут, хорошенько припомнив все свои связи с контрабандистами, а заодно обдумав способ как можно лучше вновь возобновить старые знакомства, он вынул стопку чистой бумаги и засел за письма. Одно – своей матери, которая по его просьбе отдаст другое своей старой подруге Хелен, герцогине Сент-Ивз.

Если кто и способен установить все подробности гибели Гренвилла Селборна, так это исключительно Девил Кинстер, нынешний герцог Сент-Ивз. Именно он вел полк кавалерии на штурм Угумона и должен знать, кто сумел выжить в кровавой бойне и как выведать необходимые факты.

Чарлз не слишком хорошо знал Гренвилла, так что Пенни, возможно, права в отношении брата. И все же трудно поверить, что человек, продающий французам государственные и военные тайны, способен пойти в армию, чтобы сражаться при Ватерлоо. Уж очень велик контраст между этими поступками.

Если они сумеют обнаружить точные обстоятельства смерти Гренвилла, это прольет свет на историю с контрабандистами, и, возможно, избавит Чарлза от подозрений. Вполне вероятно, что Пенни ошибается. Его воспоминания о Гренвилле не совсем соответствуют представлению о хладнокровной измене.

Жар битвы выжигает всю фальшь. Если Гренвилл отдал свою жизнь в сражении за родину, что бы там ни утверждала Пенни, Чарлзу будет очень трудно поверить, что бедняга по крайней мере сознательно помогал врагу.

Он как раз успел приложить печать к конвертам, когда в дверь постучал Филчетт.

– К дому подъезжает экипаж леди Трескаутик, милорд. Вы дома?

Чарлз тяжело вздохнул.

– А что мне еще остается?

Поднявшись, он направился к выходу, чтобы встретить ее милость, одну из ближайших подруг матери, а заодно и мать его невестки Аннабел. Неудивительно, что леди Ти знала о его приезде. И если не поймает его сейчас, вполне способна взять его дом в осаду, а поскольку Пенни здесь…

Он остановился в холле и отдал приказания лакею, уже спешившему из кухни. Лакей поклонился и немедленно отошел. Услышав, о чем идет речь, Филчетт бросил на него изумленный взгляд. Проигнорировав дворецкого, Чарлз изобразил беспечную улыбку и пошел встречать ее милость.

Маленькая, кругленькая, уютная леди Амаранта Трескаутик была в восторге от столь теплого приема.

Граф самолично помог ей спуститься вниз и проводил на крыльцо.

– Но я не могу долго задерживаться, мальчик мой… о! – Она прижала руку к сердцу. – Просто так трудно думать о вас как о графе! Такая трагедия: сначала Фредерик, потом бедный дорогой Джеймс. Не представляю, как ваша матушка ухитрилась сохранить разум! До чего же храбрая женщина! Какое счастье, что вы остались в живых и сумели взять бразды правления! Никогда не думала, что придется величать вас милордом, тем более что все это время вы занимались весьма опасным предприятием!

– Таковы капризы судьбы, – пробормотал Чарлз, вполне сознавая, что овдовевшая дочь леди, хоть и сохранившая титул графини, никогда не будет матерью следующего графа Лостуитела.

– Чему я обязан такой честью? – осведомился он, провожая леди Ти в вестибюль.

– Завтра вечером я устраиваю небольшую вечеринку – обычный круг, те, кто не поехал в Лондон, – и особенно хотела бы пригласить вас. Прекрасная возможность поближе познакомиться со здешним обществом. Что ни говори, – она сурово нахмурилась, – а мы почти не видели вас с тех пор, как вы вернулись после Ватерлоо.

Чарлз снова поклонился, просияв самой очаровательной улыбкой.

– С огромным удовольствием.

Ее милость просияла, похоже, не ожидая столь быстрой победы.

– Превосходно! Что же, в таком случае…

Она осеклась, уставясь в глубь холла. Обитая бобриком дверь открылась, и на пороге появилась Пенни. К сожалению, леди Ти она не увидела, ее заслоняли ступеньки.

– А, вот и ты, – улыбнулась она, выходя вперед. Леди Ти медленно открыла рот и всплеснула руками:

– Пенелопа! Это вы?!

Какое-то мгновение дамы молча смотрели друг на друга, наскоро соображая, что предпринять. Первой опомнилась Пенелопа. Улыбка, и без того ничуть не дрогнувшая, стала еще шире. Девушка решительно направилась к ним.

– Леди Трескаутик! Как приятно видеть вас! Надеюсь, вы не вздумали искать меня в Уоллингеме! Я все утро провела здесь, советуясь с миссис Слаттери насчет рецепта айвового желе, который дала мне тетушка Марисса. Как я ни стараюсь, ничего не выходит!