— Прошу меня извинить, — прошептала Камилла на ухо шевалье. — Я вижу, что из-за меня наш въезд в крепость не соответствует протоколу.

— Не беспокойтесь, — столь же тихо ответил тот. — Иногда бывает неплохо нарушить замшелые правила.

Когда лошадей разместили, офицеры направились к квартире коменданта, с нетерпением ожидавшего их и терявшегося в догадках, отчего гостям понадобилось так много времени, чтобы пересечь двор. Комендант оказался маленьким толстеньким человечком с багровым лицом; при малейшем усилии он начинал потеть. Парик все время съезжал, что свидетельствовало о его глубоком волнении.

— Что-то случилось? — живо поинтересовался он, обменявшись положенными приветствиями с прибывшими офицерами.

— Нет, — заверил его Филипп, — просто мы по дороге завернули в конюшню.

— Мой конь слишком разнервничался, — добавила Камилла.

Услышав звук ее голоса, комендант встрепенулся и внимательно вгляделся в молодого офицера: до сих пор он удостоил его лишь беглым взглядом. На лице его мгновенно появилось выражение полнейшей растерянности: очевидно, он никак не мог поверить своим глазам.

Глядя на него, д’Амбремон едва удержался от смеха.

— Извините, комендант, я забыл предупредить вас, что капитан де Бассампьер — молодая женщина, — совершенно естественным тоном произнес он. — Надеюсь, вы сумеете предоставить ей соответствующую комнату.

— О, я не собираюсь требовать каких-либо поблажек, — быстро вмешалась Камилла.

— И тем не менее моя просьба остается в силе, — внушительным тоном произнес Филипп, властно глядя на Камиллу, дабы пресечь возможные возражения со стороны девушки.

Комендант растерянно взирал на обоих посланцев короля:

— Но, послушайте, полковник, вы же обычно делите комнату с сопровождающим вас офицером! В крепости так мало жилых помещений. Не знаю, смогу ли я найти…

Теперь настала очередь Камиллы растерянно взирать на коменданта. Она совершенно не представляла, как они разместятся в одной комнате с Филиппом! К счастью, шевалье проявил настойчивость.

— Надеюсь, моя просьба будет исполнена, — не терпящим возражения тоном заявил он. — Когда находишься на службе его величества, надо уметь находить выход из любого положения! А сейчас будьте любезны накормить нас ужином: дорога была долгой.

Гостей проводили в столовую. Кроме коменданта и молодого лейтенанта там находились еще пять человек. Среди них был и гарнизонный врач, с ироничной усмешкой наблюдавший за поведением офицеров, смутившихся при столь неожиданном появлении женщины.

Несмотря на все усилия Камилла так и не сумела сохранить утренний безупречный внешний вид, хотя ей очень хотелось предстать перед гарнизоном подтянутым и суровым офицером. Особенно оставляла желать лучшего ее прическа: белокурые пряди падали девушке на лоб, игриво вились вдоль щек, подчеркивая свежесть и чистоту их линий, и это в то время, когда она так стремилась выглядеть бесстрастной и серьезной.

Филипп краем глаза наблюдал за Камиллой; он прекрасно понимал причину восхищения и некоторой растерянности большинства присутствующих здесь мужчин. Однако изумление не умаляло почтения, с которым они взирали на нее: ведь она — посланец самого короля. В трепещущем пламени свечей Камилла выглядела очаровательно; особенно хорошо смотрелись изящно очерченный носик и пленительные губки. Среди сурового сумрачного зала, в этом затерянном среди гор гарнизоне она казалась существом из иного мира. Ее гораздо легче было бы представить возле клумбы с розами или в беседке, увитой глициниями, с прозрачным зонтиком в руках… Однако вела она себя достойно и сдержанно, без всякого намека на кокетство; она столь хорошо владела собой, что если бы не ее красота, появление девушки в обществе офицеров, скорее всего прошло бы незамеченным. Увы, она ослепляла своей красотой и не могла оставить равнодушным даже самого благонравного мужчину.

Единственный человек, на кого, казалось, совершенно не подействовали чары Камиллы, был комендант. Для него прибытие девушки добавляло хлопот; испуганно вращая глазами, он лихорадочно соображал, как ему справиться с неожиданно возникшими проблемами. Он то и дело вытирал платком лоб, что являлось у него признаком наивысшего волнения.

Д’Амбремон задал несколько вопросов относительно жизни форта, напомнил о некоторых сложностях, с которыми ему довелось столкнуться в свой прошлый приезд, и спросил, удалось ли их разрешить. И хотя девушка не всегда понимала, о чем идет речь, она тем не менее внимательно следила за беседой. Внезапно над столом повисла тишина.

— Как чувствует себя ваш дядюшка? — как можно любезнее спросил комендант, дабы поддержать разговор.

— Полагаю, что с ним все в порядке. У меня давно нет от него известий, — ответил Филипп.

— Пожалуйста, передайте ему мои самые искренние пожелания, когда встретитесь с ним.

Камилла с удивлением услышала о существовании близкого родственника шевалье; д’Амбремон никогда не упоминал о нем в ее присутствии. Она сгорала от нетерпения расспросить Филиппа о его родных, но сейчас посчитала свое любопытство неуместным. Словно догадавшись, насколько этот вопрос заинтересовал ее, Филипп повернулся и с улыбкой сказал:

— Мой дядя живет неподалеку отсюда и иногда наносит визит здешним офицерам; он является своего рода официальным связным между мною и гарнизоном.

— И мы всегда с радостью принимаем его у себя! — поспешил добавить комендант. — Вот почему мы сейчас вспомнили о нем.

Камилла решила отложить свои вопросы. Встав из-за стола, комендант отдал распоряжения своему ординарцу, и в ожидании, когда подадут ликеры, офицеры перешли в примыкавшую к столовой маленькую гостиную. Сначала девушка отказывалась от предлагаемых ей напитков: она очень плохо переносила крепкие вина. Но, не устояв перед уговорами врача, наконец согласилась попробовать.

— Наши ликеры изготовляют на основе целебных трав, — объяснил врач. — Они прекрасно способствуют восстановлению сил и великолепны на вкус.

В самом деле, ликер оказался восхитительным: сладкий, ароматный, прозрачного зеленого цвета, он больше походил на вкусный сироп, чем на крепкий напиток. Камилла охотно взяла протянутый ей второй стакан.

— Будьте осторожны, — немного взволнованно заметил шевалье. — Этот ликер гораздо крепче, чем кажется на первый взгляд!

Еще не окончив фразы, он заметил, что девушка смотрит на него совершенно остекленевшими глазами; на лице ее застыло выражение глупого блаженства. Филипп вмиг понял, что произошло. Остальные офицеры пока ничего не заметили.

— Уже поздно, — спокойным голосом заявил он. — Нам пора. Будьте так любезны, комендант, укажите нам комнаты. — Крепко взяв за локоть Камиллу, он потащил ее к выходу из гостиной. — Мы встретимся завтра утром, — добавил он. — А теперь, господа, разрешите откланяться.

Пыхтя и истекая потом, комендант повел своих гостей по темным коридорам; он был слишком озабочен собственными делами, чтобы замечать странное поведение следовавших за ним офицеров.

— Вот комната капитана, — сказал он, распахивая скрипучую дверь. — А комната, которую мы освободили для вас, полковник, находится в противоположном конце коридора.

Камилла буквально висела на своем спутнике; похоже, сознание окончательно покинуло ее. Д’Амбремон не мог бросить ее в таком состоянии.

— Благодарю, — бросил королевский посланец удивленному коменданту. — Но сегодня вечером мы будем спать в одной комнате. Будьте так добры, прикажите принести мне походную кровать.

— Но, полковник, мы же исполнили вашу просьбу! Мы сумели найти…

Шевалье не дал ему завершить фразу. Стремясь поскорее спрятать от коменданта совершенно пьяную Камиллу, он быстро проскользнул в комнату и, невнятно поблагодарив своего провожатого, в растерянности застывшего в коридоре, резко захлопнул дверь.

Осторожно опустив девушку на кровать, он бросился обратно к двери и крикнул вслед уходящему офицеру:

— Комендант, пожалуйста, не забудьте о походной кровати!

Шевалье успел заметить, как, удаляясь, офицер недовольно покачал головой; идя по коридору, комендант про себя ругал д’Амбремона: всегда собранный и строгий полковник сегодня измучил его своими причудами.

Вернувшись в комнату, Филипп некоторое время созерцал вытянувшуюся на кровати Камиллу; мотая головой, она что-то сонно бормотала. Молодой человек никак не мог сообразить, что ему делать. Наконец он решил, что самое лучшее — уложить девушку спать; освежающий ночной сон пойдет ей на пользу, и завтра она встанет свежей и бодрой, как обычно.

Устроившись на краю кровати, он принялся раздевать девушку.

Прежде всего стянул с нее сапоги, затем камзол и жилет. Камилла, хотя он и пытался поддерживать ее в сидячем положении, шаталась из стороны в сторону: она была совершенно неспособна держаться прямо. Наконец она упала шевалье на грудь и, прижавшись к нему, томно прошептала: «Филипп!», вызвав тем самым на лице последнего удовлетворенную улыбку.

— Я здесь! — прошептал он. — В хорошенькое же положение вы себя поставили! Ах, как жаль, что вы ничего не слышите…

Чтобы ему было удобнее снимать с девушки ее короткие штаны до колен и чулки, ему пришлось уложить ее; вид крепких, упругих девичьих бедер несказанно взволновал его. В дверь постучали. Приоткрыв небольшую щелку, он схватил принесенную ему походную кровать, быстро втащил ее внутрь и тотчас же тщательно запер дверь. Крохотные капельки пота, выступившие на лице Камиллы, смешались с дорожной пылью; д’Амбремон, подойдя к туалетному столику, смочил в воде кусок чистой ткани и таким образом умыл ее. Затем расплел белокурую косу — вернее, то, что от нее осталось, — и развязал кружевной галстук, намереваясь продолжить незамысловатое умывание бесчувственного создания.