Девушка досадовала, что поторопилась назвать имя Тибора, делать этого не следовало. Но отступать было уже поздно. Поэтому она ответила по возможности правдиво, чтобы не угодить в ловушку:

— После смерти наследного принца мой дядя и опекун барон Бассампьер приютил Тибора в своем замке. Говорят, кончина принца оказалась для него таким ударом, что он не пожелал возвращаться ко двору… По точно вам никто не скажет, кроме самого венгра, а он не слишком-то разговорчив!

— Это правда. Помню, человек он был молчаливый. Назовите ему мое имя, быть может, он помнит… Меня зовут барон Гаэтано де Бискано.

Итальянец, оживившись при воспоминании о молодых годах, дружески взял Камиллу под руку, намереваясь показать дорогу в казарму, однако виконт де Ландрупсен поспешно проговорил:

— Прости, Бискано, но мадемуазель обещала оказать эту честь мне. Я сам провожу ее. Вы не возражаете, Камилла?

Девушка не успела ответить, поскольку Филипп опередил ее, сказав властным тоном:

— Хватит любезностей на сегодня. Напоминаю, что король приказал нам явиться к нему до ужина. Мы и так уже замешкались. А вам, мадемуазель де Бассампьер, лучше отправиться домой, иначе успех вскружит вам голову! Я провожу вас до ворот.

Камилла беспрекословно подчинилась решению командира батальона. Оказавшись у решетки, она робко притронулась к рукаву молодого дворянина:

— Филипп, позвольте поблагодарить вас за то, что вы встали на мою защиту.

Офицер вздрогнул, услышав, что она назвала его по имени, и одновременно ощутив прикосновение ее горячих пальцев.

— Не воображайте, будто я защищал вас, — холодно произнес он, — это пустая иллюзия! Никто не смеет оспаривать приказы короля. Сегодня вам повезло, но не считайте, что вы одержали окончательную победу! Повторяю еще раз, не ждите никаких поблажек! На этом и простимся.

Камилла со вздохом смотрела вслед шевалье, который шел упругим шагом, победоносно вскинув голову. В очередной раз ему почти удалось отравить ей радость! Но она приручит этого гордого хищника! При этой мысли улыбка вновь появилась на ее лице, и она с легким сердцем отправилась во дворец Ферриньи.

27

Зефирина едва не поперхнулась, когда подруга во время ужина объявила, что зачислена офицером в Королевский батальон, Граф де Ферриньи подтвердил слова девушки, ибо уже успел узнать новость от самого короля. Графиня, вне себя от возмущения, воскликнула:

— Но, Камилла, это невозможно! Подумать только, девушка серди всех этих повес-офицеров! Это просто неприлично.

— У меня нет выбора, речь идет о приказе короля.

— Какая несуразная мысль! От Виктора-Амедея я такого не ожидала.

Граф объяснил своей супруге, что Камилла прекрасно фехтует, а ее служба в армии принесет большую пользу королевству. Несколько озадаченная столь воинственными наклонностями подруги, Зефирина состроила недовольную гримаску и даже попыталась обидеться, но не выдержала и начала жадно расспрашивать Камиллу об офицерах батальона.

Камилле хотелось известить о своем назначении Тибора и Пьера, однако гигант так и не появился. Только юный савояр, несмотря на напряженные занятия в университете, заходил к своей молочной сестре каждый вечер. Узнав о зачислении Камиллы в лучшую воинскую часть, он возликовал:

— Ну, теперь ты покажешь этим важным господам! Они обломают об тебя зубы!

— Скажи мне, где Тибор? Я хотела и ему все рассказать, но он уже пять дней не показывается.

— Не волнуйся, вчера я его видел. Он сказал, что ему надо закончить одно дельце.

— А что случилось? Из-за пустяков Тибор суетиться не станет.

— Быть может, это как-то связано с его прошлым. Ты же знаешь, он долго жил в Турине.

— Да, конечно, — задумчиво протянула Камилла. — Но мне это не нравится…

Она заказала своему портному мундир по мерке, приказав заняться этим в первую очередь. Ей не терпелось вернуть форму, которую пришлось одолжить у Микаэля. К тому же его костюм великоват и сидел на ней мешковато, но пока ничего нельзя было сделать.

Во время урока мэтра Пульчинабелли она думала только о своей службе в батальоне и проявила такую рассеянность, что вспыльчивый учитель танцев пришел в исступление:

— Боже мой! Неужели вы забыли, что осталось всего три дня до вашего официального представления ко двору? Какой ужас! Вы хотите меня опозорить? О да, это станет величайшим позором в моей жизни! Поразительное легкомыслие! Что я говорю? Преступное небрежение!

Камилла выслушала эти упреки совершенно хладнокровно. Ее не слишком тревожила величественная придворная церемония — пока это событие выглядело очень далеким и почти нереальным! А в настоящем ее ждал Королевский батальон, и она сгорала от нетерпения, желая как можно скорее лопасть в казарму.

После ужина ей удалось наконец освободиться и она устремилась к королевскому дворцу. На сей раз она не собиралась идти, как обычно, в библиотеку — целью ее была офицерская казарма, и именно туда она с гордостью направилась. Вот и кованая решетка, мощенный булыжником двор… Сердце у нее неистово заколотилось, но она стиснула зубы и смело ступила за ворота.

Войдя в фехтовальный зал, она с разочарованием убедилась, что здесь почти никого нет, — тренировалась лишь одна пара. Увидев Камиллу, офицеры прервали бой и подошли поближе.

— Значит, вы та самая чудо-девушка, о которой нам столько наговорили вчера вечером? — спросил один с неприкрытой насмешкой.

— А где все остальные? — осведомилась она, оставив вопрос без внимания.

— В казарме, разумеется, — ответил второй, на вид более приветливый.

Камилла растерялась. Стало быть, казарма находилась в другом месте? Об этом она слышала впервые, и надо как-то выбираться из глупейшего положения. Любезный офицер посоветовал ей взять портшез — хотя до казармы всего четверть лье, в Турине легко заблудиться тому, кто не знал города. Решив последовать дружескому совету, она вышла, надеясь обрести средство передвижения.

В столице это не составляло никакого труда — за несколько мелких монет можно было добраться куда угодно на двухместном фиакре или на дилижансе для нескольких человек, а также в портшезе, предназначенном для одного пассажира. Камилла слегка попятилась, увидев легкое креслице с балдахином и с двумя длинными ручками спереди и сзади; это сооружение поднимали два крепких парня. Девушке претила мысль, что ее понесут на плечах, однако приходилось признать, что на узких запруженных улочках Турина портшез имел свои преимущества.

Дюжие ребята не подвели: всего лишь через пятнадцать минут доставили Камиллу по назначению, и она вознаградила их золотой монетой, к великому удивлению носильщиков, явно не привыкших к подобной щедрости.

Она на мгновение задержалась, рассматривая огромное нарядное двухэтажное здание с симметричными крыльями и портиком с аркадами — наверное, во всей Европе не найдешь такой красивой казармы! Девушка решилась наконец войти, и стоявшие у входа гвардейцы пропустили ее без всяких разговоров — пропуском был красный мундир Королевского батальона.

Оказавшись внутри, она услышала выстрелы и двинулась в этом направлении. Офицеры, собравшиеся на плацу, упражнялись в стрельбе из пистолета по мишеням. Появление Камиллы вновь произвело сенсацию, однако те, кто уже познакомился с ней накануне, представили ее сослуживцам. На сей раз тоже не обошлось без двусмысленных взглядов и реплик: если одни дворяне приветствовали ее радушно, то другие открыто выражали недовольство — неслыханное дело, женщина в их избранном обществе! Большинство, впрочем, предпочли занять выжидательную позицию — им, конечно, не нравилось это назначение, но с волей короля следовало считаться.

Странным образом именно те, кто проявлял дружелюбие, больше всего смущали Камиллу. Слишком уж они обхаживали ее, и она подозревала в этом какую-то заднюю мысль.

Увидев, как толпятся вокруг девушки офицеры, шевалье д’Амбремон, поначалу державшийся в стороне, решил вмешаться.

— Мне нужно поговорить с вами, мадемуазель де Бассампьер, — сказал он сухо, — извольте следовать за мной.

Камилла покорно пошла за офицером. Когда они оказались в коридоре казармы, Филипп буркнул, не глядя на нее и не замедлив шага:

— Вы явились несколько поздно, вам не кажется?

— Но… но вы же не назначили мне точного времени!

— Отговорка для тупицы! Вы должны были это выяснить. В Королевском батальоне есть свой устав и распорядок дня. Вам следует их иметь.

— Где же я возьму их?

— А это уж ваше дело. До сих пор вы успешно выходили сухой из воды, может быть, это вам и сейчас удастся.

Они подошли к небольшой двери. Филипп, открыв ее, бесцеремонно втолкнул девушку вовнутрь. Камилла хотела высказать ему все, что думала о его хамских манерах, но он не дал ей даже рта раскрыть — грубо схватив ее за роскошные светлые волосы, слегка подвязанные бантом, прорычал прямо в лицо офицеру-новичку:

— Это что еще за прическа? Если я впредь увижу хоть одну выбившуюся прядь, то остригу вас наголо, понятно?

Трепеща скорее от близости красавца дворянина, чем от его угрожающего тона, Камилла поспешно кивнула, и тогда он отпустил ее, заложив руки за спину.

— Вы должны вести себя безупречно, то же самое относится и к вашему внешнему облику, поэтому я счел нужным сделать вам замечание. И вот еще что: прекратите кокетничать с офицерами!

— Но я не…

— Это вам только кажется! Извольте также подвязывать грудь, чтобы ничего не колыхалось и не привлекало внимания. Раз вам вздумалось поступить на военную службу, придется отказаться от ваших женских штучек! Я не допущу, чтобы вы вводили в соблазн моих офицеров!

Девушка вспыхнула. Под оценивающим взглядом обольстительного шевалье она внезапно почувствовала себя голой и инстинктивно прикрыла грудь. В своем смущении она выглядела трогательной и хрупкой, но Филипп только усмехнулся и пошел к двери, бросив ей на прощание: