Он нахмурился. Чёрт, положение весьма неординарное. Что подумает её тётя? Но Викки оказалась смышлёной. Она сделает всё, что надо, и весьма убедительно. Эта женщина вряд ли придёт, чтоб бегать тут с дробовиком в руках. В любом случае на церемонию её нужно пригласить.

Когда раздался стук в дверь, Майкл был одет и побрит, удручённый мыслью о том, как наименее болезненным способом сообщить родителям неприятное известие о женитьбе.

— Войдите, — пригласил он, включаясь в предстоящую встречу. Майкл никогда не чувствовал себя комфортно в присутствии Алекса. Иногда брат, чей взгляд мог выражать такую затаённую боль, казался на несколько лет старше. Они с Алексом никогда не вспоминали о тягостном времени трёхлетней давности, которое закончилось тем, что Алекса отправили обратно в школу. Причина в маме. Алекса просто изгнали из Эдема. Лучше, если бы они тогда всё-таки поговорили. «Бедный Алекс», — с жалостью подумал Майкл.

Открылась дверь, и в номер вошёл Алекс. Взгляд настороженный.

— Знаю, Майкл, что ты скажешь, — Алекс цинично улыбнулся. — Мама взбешена, что я бросил школу.

— Алекс, тебе нужно вернуться, — спокойно сказал Майкл.

— А если я не… — с вызовом произнёс брат.

— Мама не вышлет тебя больше ни цента, — резко прервал Майкл. Брат замолчал. — Тебе, Алекс, следовало бы знать, что нам пришлось потуже затянуть пояса. Переговоры с посредниками прошли плохо. Они не хотят платить аванс как обычно. Но на содержание в колледже мама сможет высылать тебе деньги.

— Она могла бы содержать меня и в Нью-Йорке, — вызывающе вздёрнул подбородок Алекс. — Пусть продаст раба, а лучше двух. — Он пожал плечами, — чтобы вести дела в Эдеме не нужно держать три сотни душ.

— Триста рабов ещё не значит столько же рабочих рук, — подчеркнул Майкл. — Некоторые слишком стары для работы. Другие ещё совсем дети. Кроме того, ты же знаешь, что мама не продаст никого из рабов, — с явным нетерпением добавил Майкл. К тому же, как он знал, у неё была навязчивая идея увеличить число рабочих рук.

— Так пусть продаст несколько акций, — отпарировал Алекс.

— А это уже другая проблема, — грустно сказал Майкл. — Отец выкинул очередной фокус. Продал огромное количество акций и вложил деньги в строительство железных дорог. Даже не посоветовавшись с мамой.

— Железнодорожный капитал тоже неплохо, — пожал плечами Алекс.

— В железные дороги сейчас перетекает слишком много денег, — серьёзно ответил Майкл. — Это меня беспокоит. Но давай не будем об этом. Я хочу, чтобы ты завтра вернулся в Принстон. Уверен, договоримся, чтоб тебя приняли обратно.

— Почему я обязательно должен вернуться? Я не хотел ехать в тот, первый городок. — У него задёргалось веко. Что значит исходящее от Алекса чувство безнадёжности? — Мама дёргает нас за верёвочки, как марионеток. Надо было паковать чемоданы и ехать на Запад. Там всё ещё живут за счёт золотых приисков.

Но Майкл знал, что тот никуда бы не поехал. Алексу двадцать, и он слишком испорчен роскошной жизнью.

— Ты вернёшься в колледж, Алекс, — устало произнёс Майкл. — Завтра же.

— Я предпочёл бы домой, — настаивал Алекс. — Сколько можно быть в ссылке?

— Пока не получишь диплом. К тому же, — попробовал утешить брата Майкл, — скоро приедешь домой на лето.

— Ага, и пробуду там три дня, — с горечью парировал Алекс. — Мама потащит меня в Батон-Руж или в Билокси. — Он внимательно посмотрел на Майкла. — Отец когда-нибудь рассказывал, почему меня выгнали из Эдема?

— Говорят, что-то было между тобой и Джанин, — ответил Майкл. Он помнит эту прелестную, четырнадцатилетнюю девочку с золотистой кожей. Летом она работала на кухне. И вдруг Алекса быстро сплавили в школу. — Не ты первый и не ты последний путаешься с рабынями.

— Папа ничего тебе не говори л. — Алекс засиял мстительным торжеством. — Папа не мог смириться с этим, правда? — Алекс внезапно как будто выдохся от душевного волнения. — Ладно. Я скажу Фрэду, что возвращаемся в Принстон.

«С чем не мог смириться папа? — подумал Майкл. — С тем, что пока он в инвалидном кресле, парализованный ниже пояса, Алекс флиртует в лучших традициях Барта Идена? Или что-то ещё?»

— Алекс, тут вот ещё что. — Майкл с трудом заставил себя вернуться из трясины прошлого. — Я женюсь на Виктории Уикершем. Сегодня днём.

Алекс с недоверием уставился на брата.

— Майкл, ты в своём уме?

— Это выгодная сделка для нас обоих, — смущаясь, проговорил Майкл. — Мы ночью подробно всё обсудили.

— Мой брат, поверенный адвокат с холодным разумом, — усмехнулся Алекс, — женится на девушке, которую встретил ночью в борделе!

— Алекс, заткнись!

— Не верю! — Алекс продолжал таращиться. — Ты, видать, здорово зол на маму, раз хочешь с ней так обойтись?

— Я ни как не собираюсь обходиться с мамой, — отпарировал Майкл, — Просто привезу домой жену.

— Майкл, у тебя не будет ни минуты покоя. Мама не позволит тебе сделать это и выйти сухим из воды.

— Это будет fait accompli, — резко ответил Майкл. — И маме придётся смириться.

— Майкл, — тихим, льстивым голосом заговорил Алекс, — убеди маму позволить мне поехать домой.

— Никто не убедит маму, ты же знаешь, — нахмурился Майкл. Когда Алекс переходил на вкрадчивую манеру общения, он мог быть опасным.

— Ты мог бы поговорить с ней, — глаза Алекса вспыхнули. — Скажи, что я влип в большие неприятности. Скажи, что нашёл меня в борделе у Нины.

— Пошли завтракать, — резко сказал Майкл. — У меня впереди тяжёлый день. Возникло очень много дел, которые нужно сделать.

— Да, действительно, — растягивая слова, произнёс Алекс, — ты и вправду женишься.

С удивлением Майкл осознал, что вспотел, хотя в комнате, где священник проводил свадебную церемонию, было прохладно. Алекс и Фрэд стояли рядом. Так в самую последнюю минуту захотел Алекс. Майкл успокаивал себя, что Фрэд никогда не приедет погостить в Эдем. Ни один человек не узнает о необычной ночной встрече между женихом и невестой.

— Кольцо, пожалуйста, — сказал священник с едва заметным нетерпением. До Майкла дошло, что тот просит уже второй раз. Брат тоже не обращает внимания на церемонию.

Алекс подошёл с простым свадебным колечком, второпях купленном утром в ювелирной лавке, которую рекомендовал знакомый клерк в банке. Возле лавки крошечный магазинчик предметов культа. Там Майкл выбрал подарок для Бена Вассермана. Он знает, что подарок — прекрасный шёлковый платок для молитвы во время субботней службы в синагоге Туро — будет принят с глубокой благодарностью.

Майкл надел кольцо на палец Викки. Голос звучал незнакомо, напряжённо, когда повторял слова за священником. По окончании церемонии, едва коснувшись, поцеловал Викки в щёку, в то время как священник и его жена, казалось, только этого и ждали.

Мама будет переживать, а отец от её переживаний повеселеет. Наконец-то она перестанет подсовывать ему Бетси Харрис, странную и сентиментальную Бетси Харрис, чей отец — самый богатый человек в штате.

Дело сделано, подумал Майкл со смесью ликования и мрачного предчувствия. Он женился.

3

Эва застыла на палубе «Кьюнард Лайн». Моросит слабый, мелкий дождь. Скоро она пойдёт в каюту, оденется для последнего праздничного обеда, будет сидеть за капитанским столом, что подобает, как высокомерно считала, прекрасной принцессе Эве Радзинской. Но утром пароход прибудет в Нью-Йорк, и она будет вынуждена начать тупое, нудное путешествие в Эдем.

Сара должна была выслать ей деньги. А ведь отец наказал Саре делиться. В груди постепенно закипает ярость. Неужели Саре трудно продать несколько рабов? На вырученную сумму можно в течение двух лет прилично жить в Париже. Она исчерпала все усилия, выйти замуж за Руди, а тот отказался помогать деньгами. Ну почему он не женился на ней? Ведь она всё ещё красива: глаза такие же зелёные и блестящие; волосы — того же огненно-рыжего цвета, который мама называла вульгарным, а папа просто обожал; лишённая морщин кожа такая же молочно-белая.

— Эва, возвращайся на плантации, — растягивая слова, говорил Руди, узнав о её проблемах. — Тебе явно надоела Европа.

После он вёл её в постель. Это было восхитительно. И она думала, что сейчас Руди обязательно захочет, чтоб она осталась. Но он не хотел.

Эва надменно считала, что могла бы выйти замуж десять, нет, пятьдесят раз. Но она лелеяла свободу. И тут появляется Руди. Почти шести лет она и художник были близки. Любовь, сильная ссора, снова любовь. Первые два года всё было прекрасно, потом он как-то необъяснимо изменился. Теперь, чтобы её писать, одной любви стало мало. Он требует огромных комиссионных. Деньги нужны для различных приёмов, где он усердно добивается расположения дочери одного из Ротшильдов.

Эва закрыла глаза, игнорируя прохладу на лице от лёгкой измороси, и вспомнила последний раз с Руди. Она проснулась уже после полудня. За окном сырой, серый день. Как же болит голова! Последний бал в Париже должен был превзойти все балы. Подумала, что бал длился Бог весть сколько времени. С яркостью, причинявшей ей боль, Эва заново пережила тот день…

Недовольно нахмурившись, открыла глаза. По кухне туда-сюда ходит Мари. Девушка не отважилась её будить даже в последний день работы. Завтра утром, в омерзительно ранний час Эву поднимут с постели, посадят на корабль до Лондона. А ещё один корабль, в свою очередь, доставит в Соединённые Штаты.

Дверь спальни слегка отворилась, и появилось живое лицо Мари.

— Мадам ля принсесс желает кофе? — спросила Мари по-французски.

— Прекрасно знаешь, что да, — высокомерно выпалила Эва.

Мари знает, что Руди отказался на ней жениться. Мари надеялась остаться прислугой в доме, что Руди отнял у Эвы, естественно, чтобы присматривать за домом, пока та не вернётся. И тем временем пользоваться им, как личным пристанищем, где можно работать. И как личным борделем, с презрением подумала Эва. Руди был ненасытен.