— Ты должна как можно скорее поправиться, — продолжал тем временем Джонни. — Иначе у тебя не будет сил, и ты не сумеешь ничего сделать. Ни для кого. Поправляйся, делай все, что нужно, и возвращайся домой, — повторил он. — Это главное условие.

«Главное условие чего?» — хотелось спросить Элис, но сказала она другое.

— Я не хочу возвращаться домой, — честно ответила она и заплакала. — Не хочу, потому что там нет тебя. Мне опостылели эти стены, понимаешь?

Джонни долго молча смотрел на нее, а она все плакала и никак не могла остановиться. Наконец сын обнял ее за плечи, и Элис вздрогнула.

— Наверное, я никогда не привыкну к тому, что тебя нет с нами, — сказала она уже спокойнее. Элис по-прежнему хотелось, чтобы Джонни понял ее, хотя ей и было ясно: какие бы слова она ни говорила, это ничего не изменит. Не мог же он, в самом деле, ожить, даже если она его будет умолять!

— Ты привыкнешь, мама, — сочувственно сказал он. — Я знаю, ты сможешь, ведь ты у меня сильная… И потом, ведь я у тебя не один: ты нужна им!

Его голос звучал твердо, уверенно, и Элис невольно приободрилась.

— Какая же я сильная? — возразила она. — Я самая обычная. Я знаю, Джиму, Шарли и Бобби нужен кто-то, на кого бы они могли опереться, но я не могу ничего им дать, потому что у меня самой ничего не осталось. Ни сил, ничего…

— Ты даже не представляешь, сколько в тебе всего, — сказал Джонни. Он хотел добавить еще что-то, но как раз в этот момент в сон Элис вторгся какой-то посторонний звук. Сначала он доносился откуда-то издалека, но с каждой секундой становился все громче, все назойливее. Элис никак не могла понять, что это может быть, и открыла глаза, чтобы взглянуть, кто зовет ее. Это оказалась дежурная сестра. Ее лицо возникло перед самыми глазами Элис, и в то же мгновение ощущение присутствия Джонни пропало.

— Я вижу, вам что-то снилось, миссис Петерсон, — проговорила сиделка, измеряя ей давление. Оно было в норме, и женщина улыбнулась с довольным видом. С каждой минутой Элис становилось все лучше, что было поистине удивительно, учитывая ее недавнее состояние. Похоже было, что она поправится скорее, чем можно было рассчитывать. «Все дело в том, — подумала сиделка, — что больную вовремя доставили в стационар. Этой миссис Петерсон повезло — если бы ее родные промедлили с вызовом «Скорой», она бы так легко не отделалась».

А Элис, мимолетно улыбнувшись сиделке, снова закрыла глаза в надежде увидеть продолжение своего удивительного сна. И — о чудо — ей это удалось. Прошло всего несколько секунд, и Элис снова оказалась в волшебном саду. Она стояла на засыпанной мелким золотистым песком дорожке, а Джонни сидел на невысокой каменной стене и болтал ногами, как он часто делал в детстве. Завидев мать, он легко соскочил на землю, однако слова, с которыми обратилась к нему Элис, ему совсем не понравились.

— Я хочу быть с тобой, сынок, — сказала она. На протяжении последних четырех месяцев Элис ничего не желала так сильно, и сейчас ее мечта была особенно явственной. Она действительно хотела бы заснуть навсегда, чтобы воссоединиться с сыном. Элис никому не говорила об этом, ни разу не облекала свое желание в слова даже мысленно, однако в глубине души она стремилась именно к этому. Элис просто не могла жить без Джонни, и сейчас это стало ей особенно очевидно.

— Ты с ума сошла! — воскликнул он, на его лице было написано глубочайшее потрясение и испуг. — А что будет с Шарли, с Бобби, с отцом? О них ты подумала?! Нет, мама, они слишком нуждаются в тебе, и ты не имеешь права их бросать. Я уверен, что твое решение никому не понравится, так что лучше забудь об этом. Возьми себя в руки!

Его голос звучал почти сердито, но Элис не отступала.

— Я не могу без тебя, — сказала она жалобно. — И не хочу…

— Это ничего не меняет, — нахмурился Джонни и сурово покачал головой. — Тебе предстоит еще многое сделать, да и мне тоже, — добавил он как-то очень по-взрослому. Никогда прежде Элис не слышала у него таких интонаций.

— Что же ты должен сделать? — удивилась она, но Джонни только пожал плечами и снова уселся на невысокую стену.

— Я не знаю. Мне этого пока не сказали, но мне почему-то кажется, что, учитывая твое настроение и твое состояние, это будет не самая простая работа. Я… Как ты можешь, мама?! Раньше ты никогда не сдавалась и не опускала рук, так почему же теперь?..

Видно было, что Джонни глубоко разочарован, и Элис захотелось прикоснуться к нему, взъерошить волосы, погладить по щеке, но что-то подсказывало ей, что она не должна этого делать. Кроме того, Элис боялась, что если она попытается сделать это, то немедленно проснется и Джонни снова исчезнет.

— Потому что раньше ты был жив, и ты был со мной, — ответила она. — А теперь тебя нет, и я не могу, никак не могу с этим примириться!

Джонни снова спрыгнул со стены и посмотрел на нее сверху вниз, уперев руки в бока. Вид у него был рассерженный, и когда он снова заговорил, голос его звучал непреклонно и твердо:

— Я больше не хочу слышать от тебя ничего подобного! Возьми себя в руки, мама. — Сейчас Джонни разговаривал с ней не как сын, а как человек, обладающий куда большим жизненным опытом, и Элис снова поразилась, когда он успел стать таким взрослым. Впрочем, сон есть сон, подумала она. Вот только странный какой-то сон: слишком он похож на реальность, хотя и происходят в нем совершенно нереальные вещи.

— Хорошо, хорошо, — пробормотала она с виноватым видом и опустила глаза. Раз уж она попала в этот призрачный мир, значит, надо действовать по его законам. Все, что угодно, лишь бы этот чудесный сон не прерывался. — Я постараюсь, только… Ты даже не представляешь, как нам тяжело без тебя!

Элис уже давно хотелось сказать это Джонни, и теперь, когда у нее появилась такая возможность, она испытала необычайное облегчение.

— Я знаю, — кивнул Джонни. — И поверь — мне очень не хотелось уходить от вас так скоро. Это случилось слишком неожиданно. И вы, и Бекки… Мне было очень жаль расставаться с нею.

По его лицу скользнула тень страдания, и Элис невольно подалась вперед, стремясь утешить сына.

— Бекки теперь немного получше, — сказала она, и Джонни кивнул с таким видом, словно он и сам это знал.

— У нее все будет хорошо, — проговорил он убежденно. — Просто она пока об этом не знает. И у тебя тоже. И у Шарли, у Бобби, у папы… у всех всё будет хорошо, я это обещаю, — повторил Джонни. — Вот только… Если бы вы постарались примириться с вашей болью и начать жить и если бы папа начал ходить к Шарли на игры, это могло бы произойти гораздо быстрее. Но вы не хотите и этим только усложняете мою задачу. — Его плечи поникли, а лицо приняло озабоченное выражение. Элис даже показалось, что тело Джонни утрачивает материальность, словно он истратил все силы на разговор с ней и теперь тает как дым или туман.

— Прости, милый, я не хотела тебя подвести, — быстро проговорила она, испугавшись, что сейчас Джонни окончательно исчезнет, чудесный сон закончится, и она проснется, вернувшись в мир, где ее не ждало ничего, кроме уже привычной боли.

— Ты никогда не подводила меня, мама, и я знаю, что могу положиться на тебя и теперь, — ответил он. — Сейчас твоя главная задача — как можно скорее выздороветь и вернуться домой. Тогда мы с тобой поговорим обо всем остальном.

— О чем? И когда мы снова увидимся? — спросила Элис, неотрывно глядя на сына. За последние четыре месяца Джонни не снился ей ни разу, и сейчас ей очень не хотелось с ним расставаться.

— Я же сказал — когда ты поправишься. А сейчас мы должны попрощаться. Тебе нельзя волноваться.

— Почему?

— Потому что ты нездорова, а я… я еще не знаю своего задания.

— Какого задания?

— Ты не волнуйся, в свое время я тебе обо всем расскажу. — И снова он стал очень серьезным и взрослым.

Элис вздохнула с облегчением.

— Я понимаю, — кивнула она. — Ты еще вроде как учишься, да?..

— Наверное, можно сказать и так. — Джонни кивнул, потом улыбнулся. — Каждый ангел должен заслужить свои крылья, мама.

Услышав эти слова, Элис рассмеялась, а он поцеловал ее в голову и медленно пошел прочь. Она хотела побежать за ним, но почувствовала, что не может сдвинуться с места. Перед ней словно выросла стеклянная стена, и ей пришлось остаться на месте. Некоторое время Элис провожала Джонни взглядом, пока тот не скрылся в зарослях, но, как ни странно, печаль ее ослабела. И когда сиделка разбудила Элис, чтобы снова измерить ей давление, она улыбнулась светло и радостно, как не улыбалась уже давно.

Никогда в жизни не видела она такого радостного и светлого сна.

— Сдается мне, миссис Петерсон, что вы чувствуете себя получше, — сказала сиделка с довольной улыбкой, и Элис кивнула. Ей и в самом деле было гораздо лучше, потом сиделка ушла, и Элис заснула, и, хотя на этот раз Джонни ей не снился, она и во сне чувствовала себя почти счастливой.

Проснулась Элис лишь на следующее утро. После обеда ее навестили Джим и дети, и Элис едва удержалась, чтобы не рассказать им о том, что во сне она видела Джонни и даже разговаривала с ним. Она долго боролась с собой, но, в конце концов, почему-то решила промолчать. Ей не хотелось пугать мужа и детей, которые могли подумать, что она помешалась от горя. До поры до времени, решила она, не стоит упоминать ни о чем подобном, тем более что Джим вряд ли ей поверит, а Бобби, как она и раньше подозревала, боялся призраков и привидений.

Через некоторое время они ушли. Джиму нужно было вернуться на работу, а Шарли собиралась на тренировку, и Элис осталась одна, но ненадолго. Начался дневной обход, и врач, осмотрев ее, остался очень доволен, сказав, что если так пойдет и дальше, то уже завтра ее выпишут домой. Ближе к вечеру навестить Элис приехала Памела, и они немного поговорили. Потом ей позвонил Джим, и она попросила его не приезжать, а остаться дома с детьми.