— Сейчас и я рад.

Когда они начали пробираться по песку, Демельза сказала:
— Хочу пройтись по воде.

— В такой час ты всё себе отморозишь.

— Я прекрасно себя чувствую. Пусть так и будет.

В тот день Росс поехал в Труро и узнал, что его акции проданы. Их купил мистер Коук по оговоренной цене. Новичок, неизвестный мистер Коук, теперь стал крупнейшим акционером шахты. При мысли, что акции безвозвратно потеряны, Росса охватила тоска. На пути домой он завернул в Тренвит.

Он нашел Фрэнсиса у озера, тот пилил дерево. Это занятие была таким необычным для него. Судьба не дала Фрэнсису ничего, кроме имени, с которым он родился.

— Мне никогда не нравилось жечь ясень, — сказал Росс, спешившись. — Считают, что он создан для более важных вещей.

— Может, поэтому он так сопротивляется пиле, — ответил Фрэнсис, чье лицо порозовело, скорее при виде Росса, чем от напряжения. Теперь между ними не было прежней легкости. — Элизабет в доме, как я полагаю, и будет рада гостю. Я к вам присоединюсь через пару минут.

— Нет, я хотел повидаться именно с тобой. Мы можем поговорить и здесь.

— Любой предлог сойдет, чтобы прерваться, — Фрэнсис вытер руки. — Как Демельза?

— Неплохо, благодарю. Лучше, чем в прошлый раз.

— Что я могу для тебя сделать, Росс?

Росс привязал Брюнетку к ветке и сел на поваленное дерево. Он подобрал тонкий прутик и стал вычерчивать квадраты и круги на гравийной дорожке.
— Эллери и Пендарв нашли твой зарытый клад?

— И близко нет. Скорее всего, это в том месте, где мои земли примыкают к оврагу Сола. Но прямо у порога Чоука, и он начнет вопить по этому поводу. К тому же там есть признаки олова, а я питаю привязанность к меди.

— Я открываю Уил-Грейс, — заявил Росс.

— Что? Ты же не всерьез? Какая бодрящая новость. Что заставило тебя изменить мнение?

— Обстоятельства. Мы надеемся начать работу через три месяца. Конечно, это рискованная игра.

Фрэнсис натянул сюртук.
— Ты собираешься продолжать на выработке Треворджи?

— Мы с Хеншоу несколько раз туда спускались. Бог знает, кто проделал всю эту работу, но это место похоже на пчелиные соты. В основном неглубоко, но нижний уровень всё равно затоплен, и мы не могли его разведать. Так что придется поставить насос. Мы рассчитываем, что в верхних уровнях достаточно руды, чтобы сделать предприятие стоящим.

— Кто вкладывает деньги?

— Я. Я продал половину акций Уил-Лежер и выручил шесть сотен фунтов, — Росс начал стягивать перчатки. Обе Демельза тщательно заштопала, и на мгновение Росс оглядел их с отвращением при мысли о том, что это оказалось необходимым. — Ты виделся в последнее время с Джорджем?

— Не видел его с сентября. Наша ссора не из тех, что можно легко уладить.

— Что, совсем?

Фрэнсис взглянул на Росс.
— Не могу отвечать за то, что случится на небесах.

— Никому не принесет пользы, — осторожно произнес Росс, — присоединиться к кровной вражде между мной и Джорджем. Скорее всего, тебе нанесет урон даже нечто более чем... скажем так, нейтральная позиция. Хотя пока он ничего против тебя не предпринял, но в любое время может это сделать.

— Дорогой Росс, моя позиция далеко не нейтральная. Может, ты и не поприветствуешь меня как товарища по оружию, но боюсь, выбора нет.

Брюнетка топнула копытом и заржала.

— Ты не раз мне говорил, — сказал Росс, — о тех деньгах, что сохранил, чтобы вложить в шахту. Сколько их — шестьсот фунтов или что-то в этом роде?

Настала пронзительная тишина.

— Что-то в этом роде.

— С двенадцатью сотнями мы могли бы многое сделать.

— Да?

— Могли бы.

— Ты предлагаешь... предлагаешь партнерство?

— Да.

— Я ничего не хотел бы столь сильно. Но дай мне перевести дух. Ты уверен?

-Не будь я уверен, не стал бы предлагать.

— Да... Боже, до чего же мир удивителен.
Фрэнсис снова вытер лоб, отбросил платок и вытащил пилу из наполовину распиленного дерева.

— Возможно, предстоит битва, — сказал Росс. — И тебе лучше держаться подальше. У Джорджа длинные руки.

— К черту Джорджа.

— Если такое случится, я не хочу, чтобы акциями владели посторонние, которые могли бы избавиться от них по своему усмотрению. Но ты можешь потерять свои деньги.

— Я люблю азартные игры. Но если кто-нибудь сказал бы мне полгода назад...

— Можно поставить на человека, как и на карту.

Фрэнсис разбросал ногами опилки.
— Я не могу гарантировать, что шахта...

— Главное — хочешь ли этого ты.

— Я этого хочу.

— Забудь о прошлом, — сказал Росс. — Прими предложение, или пусть всё идет своим чередом.

— Разумеется, я его приму. Идем в дом и подпишем договор за бокалом доброго бренди.

По дороге они не разговаривали. Предложение Росса поразило Фрэнсиса и взбодрило, но на душе у него было неспокойно. Пару раз он бросал взгляд на кузена, и почти у двери дома остановился.

— Слушай, Росс, я...

— Что?

— Не думай, что я этого не хочу. Это много для меня значит. Но перед тем как мы предпримем дальнейшие шаги, я должен кое-что тебе сказать. Это не из-за твоего предложения, я просто не могу больше держать это в себе... И теперь... Сделка не может совершиться, пока ты не узнаешь...

Росс уставился на его смущенное лицо.
— Это как-то связано с прошлым?

— Боже ты мой, да. Но всё равно...

— Если это о прошлом, то давай забудем его. Не думаю, что хочу услышать то, о чем ты собираешься рассказать.

Фрэнсис вспыхнул.
— Если на то пошло, я и сам не хочу этого слышать.

Они пристально посмотрели друг на друга.

— Значит, Полдарки, — сказал Фрэнсис.

Росс медленно кивнул.
— Полдарки.


Глава девятая


Пивнушка вдовы Треготнан была забита до отказа.

Два признака безошибочно свидетельствовали о том, что где-то поблизости произошла выгрузка контрабанды — атмосфера всеобщей расслабленности, так отличающаяся от привычного напряжения, и увеличение числа пьяных. В деревнях появилось немного денег, а джин и ром стоили дешево. Легкий ветерок процветания пронесся над местными жителями, начавшись от тех, кто непосредственно принимал участие в этом дельце, и затухая по мере удаления.

Салли Треготнан — громогласная, смешливая женщина лет сорока сама стояла за стойкой, что служила баром, быстро наливая выпивку и забирая деньги. Свою долю прибыли получили четыре деревенских питейных заведения получили, но в пивнушке вдовы Треготнан подавали отборную выпивку.

Вдова, также известная как Салли-забери-покрепче, не должна была продавать что-либо крепче пива, но в истории деревни не случалось такого, чтобы она не отказалась добавить чего-нибудь в продаваемый эль, чтобы забирал покрепче, даже когда посетители и так уже набрались по самые брови.

Итак, ветерок процветания принес ей неплохой доход. Среди посетителей в тот вечер присутствовали Нед Ботрелл, Джуд Пэйнтер, Чарли Кемпторн, Пол Дэниэл, Джака Хоблин и Тед Каркик. Люди вроде Пэлли Роджерса и Уила Нэнфана хотя и возглавляли то самое дельце, себе спиртного не заказывали, как противоречащее их методистским взглядам.

Джуд Пэйнтер выглядел самым счастливым: джин стоял перед ним, джин бултыхался у него в желудке, а вокруг сидели слушатели.

— А теперь, — говорил он, — а теперь, ежели хотите знать, каково это — стоять в суде и глаголить истину, когда судья, присяжные и стряпчие слушают, разинув рот. Так оно и было — присяжные сидят рядочком, как воробушки на ветке. Стряпчие в своих черных ночнушках, будто собрались задать храпака, смешные парики с косичками, все это проклятое сборище, зыркают, сидя голова к голове. То еще зрелище, скажу я вам.

— Продолжай, — подбодрила его Салли Треготнан, — продолжай.

— Так оно и было. Ей-богу не вру. Когда я впервые встал и огляделся, то вспотел, как загнанная лошадь. Но потом начал им вещать слово правды, будто я пастырь, а они агнцы. Проклятье, приходится использовать всю силу добра, чтобы тебя услышали.

— Думаю, ты вещал прям как проповедник, — произнес Чарли Кемпторн, подмигнув Неду Ботреллу.

Джака Хоблин опустошил свой стакан и исподлобья взглянул на Джуда.
— Меня уже воротит от твоих бредней. Всё закончилось уже много месяцев назад, и нечего об этом трещать. Кто знает, как ты там в суде вертелся, когда никто кроме тебя не может это подтвердить?

— Говорю же, — сказал Джуд, презрительно ощерившись, — прочисть уши, и услышишь. Я там был, говорил всё это, был там и судья, один в один как Пол Дэниэл, только не лыбился, как тупоголовый баран. И Росс Полдарк стоял там, прям как Джака Хоблин, но не подмигивал, как кудахтающая курица. И судья мне: «Мистер Пэйнтер», говорит, а еще сказал: «Так совершил этот человек преступление или нет?». А я ответил: «Судья», — говорю, мол, что этот человек однажды причинил мне зло, но я не из тех, кто таит обиды, когда их таить не следует, ибо кто ж лучше Джуда Пэйнтера знает, что глаголет Библия, раз уж Господу нашему дали в глаз, и поворотил он другой, получив и в него тоже. Так что это чистейшая правда и ни словечка вранья, когда я говорю, что этот человек, Джака Хоблин, то есть Росс Полдарк, невинен, как новорожденный младенчик. Обида, сказал я, плохой судья для любого живущего или умершего. Я верю в это, ибо так записано в Библии. Да не передвинь межевые камни соседа твоего. Как и не вожделей жену соседа твоего, ни подруги его, ни кобылы, ни вол, ни чего другого.

— Смотри, куда лезешь своими ручищами, — возмутилась Салли Треготнан.

— Так я продолжал, пока почти каждая душонка не залилась горячими слезами, как закоренелые грешники, так и праведники. Потом судья повернулся к суду, раскинул руки, как чайка клюв, завидев кильку. «Друзья мои, друзья мои, друзья мои, друзья мои, друзья мои, друзья мои...» — Джуд запнулся, стал нащупывать стакан, нашел его и дрожащей рукой поднес к губам.