Он оторвал кусок и без того рваной манжеты, задумчиво скатал его пальцами и щелчком отбросил в сторону камина.

— Счастье и несчастье — ниточки, связывающие одно и то же настроение! Прекрасные ленты, означающие не больше, чем флаги на этих проклятых выборах. Пфф! — как говорил отец. Нынче утром я страшно повздорил с Джорджем Уорлегганом.

Верити встала и позвонила в колокольчик.
— Я закажу чего-нибудь освежиться, дорогой. Мы все молимся за то, чтобы завтра его оправдали. Говорят, однако, дело безнадежное. Демельза всю неделю хлопотала. Это что-то связанное с судом, но я точно не знаю. Она старается без устали.

— Оправдали! Я бы тоже старался, будь я на ее месте. Утром я встречался с адвокатом Росса и спросил его: «Скажите мне правду, не нужно ходить вокруг да около, мне нужна правда: каковы завтра его шансы?» И он ответил: «Что касается третьего обвинения, то хорошие, но не знаю, как можно избежать первых двух, учитывая его признание и упрямство. Еще есть время всё изменить и побороться, но Росс Полдарк этого не сделает, так что дело проиграно, еще не начавшись».

В двери снова появилась горничная, но сейчас они оба были слишком взволнованы, чтобы обращать на нее внимание. В конце концов Фрэнсис послал ее за джином.

— Сразу после этого я увидел Джорджа в «Наряженном быке». Он выглядел таким самодовольным и надутым, что мне прямо тошно стало. Злость подкатила к горлу, и я выплеснул порядочную дозу наружу, после чего мне полегчало.

Они надолго замолчали. Верити никогда еще не видела брата таким. Она не знала, произошли ли эти перемены год назад или только вчера. В ее разуме боролись две мысли: беспокойство за него и о том, что он сказал про Росса.

— А мудро ли было ссориться с Джорджем? Разве ты не должен ему денег?

— Я приветствовал его со словами: «Что, стервятники слетелись еще до того, как забили дичь?» Он сделал вид, что проглотил это, хотя внутренне напрягся. Я решил, что пришло время высказать всё, что я о нем думаю. И чертова вежливость ему не поможет. С такой же вежливостью, как и его собственная, я сообщил, что думаю о его внешности, одежде, морали, родне и предках. Мы спорили со всё возрастающим жаром. Наши отношения уже давно следовало прояснить.

— Прояснить, — взволнованно сказала Верити. — Очень радостное прояснение выйдет, если он лишит тебя права пользования заложенным имуществом. Знаю, Джордж твой старый друг, но думаю, он готов отплатить за оскорбления любым доступным способом.

Вернулась Джоанна с джином. Фрэнсис дал ей на чай и выпроводил, потом плеснул немного спиртного в стакан и выпил. 
— Не сомневаюсь, Уорлегган считает, что завтра со мной рассчитается, но как бы ему не просчитаться.
Фрэнсис уставился в пустой стакан со странным выражением лица.

Он словно бы разглядывал всю горечь своей жизни, как сдавал позицию за позицией, долгую вереницу дней до этого мгновения одиночества, когда осадок — это всё, что у него осталось. В такие моменты безумие и глупость следуют рука об руку.

— До завтрашнего дня еще далеко, — сказал он. — Он может и не настать.

***


— Весь процесс пошел наперекосяк, — сказал сэр Джон Тревонанс, смахивая с рукава табачные крошки. — Был бы я там, никогда бы не позволил этому случиться.

— Легко тебе говорить, — угрюмо заметил Анвин. — Ни один не хотел уступать, а снаружи ревела толпа. Мы должны были показать какие-нибудь результаты, иначе они бы просто всё разгромили. Когда Майкл и Лоусон подошли к окну, я вообще решил, что их закидают камнями.

— Майкл сразу представил результаты?

— Да, с курьером. Но и Лоусон тоже.

— Важно, какие результаты попали в руки шерифа первыми. Особого смысла в этом нет, но обычно кто первый, у того больше шансов.

Братья находились на приеме, последовавшем за обедом в честь выборов. После лихорадочного обсуждения они решили вести себя так, будто тори одержали оглушительную победу.

Фракция Боскойна вела себя так же, и на приеме в ратуше, последовавшем после обедов, конкурирующие стороны столкнулись. Присутствовали оба судьи и несколько должностных лиц графства, которые не участвовали в выборах.

— Похоже, на меня будут давить, чтобы я ушел в сторону, — злобно сказал Анвин. — Всё к тому и идет. Без меня Ченхоллс и Коррант преспокойно смогут занять места. Если мне придется уйти, Бассет еще пожалеет об этом.

— Ты уж точно не останешься в стороне, — сэр Джон пожевал нижнюю губу. — Ты ведь занял второе место в результатах обеих избирательных комиссий, так что ты единственный, кого можно наверняка считать избранным.

Кадриль продолжалась, и Анвин наблюдал за грациозными движениями Кэролайн, танцующей в квадрате с Чэнхоллсом и кузенами Робертса.
— На два места претендуют три кандидата. Будет непросто.

— Это лишь вопрос времени, — сказал сэр Джон, уставившись на молодую темноволосую женщину, ведущую беседу с одним из судей его величества. — Когда жалоба попадет в канцелярский суд, преимущество Лоусона будет объявлено незаконным, в этом нет сомнений. Это автоматически сделает результаты выборов недействительными. Во всяком случае, они попахивают мошенничеством. Где это слыхано, чтобы городской голова из вигов давал пройти кандидату из другой партии, когда есть два кандидата из его собственной?

— Это свидетельствует о беспристрастности.

— Вздор. Это свидетельствует о мошенничестве. Но в любом случае, если всё это не рассмотрят до того, как соберется парламент, не стесняйся и требуй своё кресло. За последние годы уже имела место парочка подобных случаев в Хелстоне и Салташе. Дэниэлл напомнил мне, что в Салташе довольно долго существовали две конкурирующие избирательные комиссии, а различные апелляционные инстанции признавали действительной то одну, то другую. Более того, Анвин. Четыре или пять лет назад на выборах, где требовалось заполнить только одно место, каждая из конкурирующих избирательных комиссий избрала члена парламента, и оба заняли кресла в Палате общин.

— Да, я слышал что-то подобное в Палате.

— Это было в 85-м или 86-м, и Дэниэлл уверяет, что, несмотря на прошения с одной и другой стороны, оба избранных члена продолжают занимать места в парламенте. Если могло произойти такое, то у тебя нет причин отчаиваться. Я считаю, крайне важно, чтобы ты вел себя так, будто переизбран, и действовал соответственно.

Танец подошел к концу, и его сопроводили вежливыми аплодисментами. Даже не глядя в сторону Тревонансов, Кэролайн проскользнула с Ченхоллсом в направлении обеденного зала. Отношения между возлюбленными сегодня не клеились.

Она настояла на своем присутствии на трибуне — вопреки его совету. Затем, внезапно заскучав, выскользнула таким образом, что Анвин не мог ее сопроводить, и отослала прочь слугу, которого он послал следом.

Вскоре после объявления результатов выборов она вернулась и резко ответила, когда Анвин спросил её о причине ухода. «Когда я стану твоим мужем, — подумал он, глядя в её сторону (Кэролайн стояла в дверном проеме, её плечи ярко белели даже в этом приглушенном свете), — если я стану твоим мужем». И эта мысль весьма встревожила.

Эти выборы стоили дороже предыдущих. Сомнения в результатах голосования делали его позицию гораздо более шаткой, что бы там ни говорил Джон. А в Лондоне громоздились долги. Анвин пошел было к Кэролайн, но сэр Джон схватил его за руку.

Он нетерпеливо взглянул на брата, ожидая мудрого, но непрошеного совета. Но сэр Джон смотрел в другую сторону.

— Скажи, кто эта женщина, разговаривающая с Уэнтвортом Листером?

Анвин вздрогнул.
— Похоже, Демельза Полдарк.

— Бог мой... — сэр Джон сглотнул, — и я так думаю. Выходит, она не принимает отказов.

— О чем ты?

— Какого дьявола она тут делает? — встревоженно произнес сэр Джон. — Кто мог их познакомить? А теперь она разговаривает с Длинноногим Листером, как и намеревалась! Бог мой, да она загонит мужа на виселицу, если будет вести себя неосторожно, да и сама отправится в тюрьму за попытку воздействовать на правосудие! Она играет с огнем.

— Я видел её с Хью Бодруганом.

— Ну что же, — сэр Джон вытащил платок и вытер лицо, — хоть я в этом не участвовал. Хью всегда ведет себя как похотливый дурак, она заставит его заплатить за свои глупости. Пожелаю ей удачи с Листером. Удача ей потребуется.

— Я же говорил тебе, еще когда увидел ее впервые, что это опасная штучка.

Демельза как раз осознавала, что играет с огнем. Когда она увидела этого высокого мертвенно-бледного судью вблизи, то поняла, что эта встреча станет самой непростой из всех.

Демельза надела бледно-лиловое шелковое платье с рукавами до локтей, ярко-зеленым лифом и нижней юбкой. То платье, что ей помогла выбрать Верити три года назад.

Сэр Хью Бодруган не был знаком с Листером, но поймал мистера Колдренника, члена парламента от Лонсестона, чтобы тот их представил. Затем, волосатый и фыркающий, он удалился вместе с Колдренником, оставив Демельзу с её визави, как и обещал.

Достопочтенному судье Листеру было около шестидесяти, он был шести футов ростом, длинноногим и слегка сутулым. Сорок лет, проведенные в зале суда, наложили свой отпечаток на его строгое морщинистое лицо. Судья не получал удовольствия от приема, поскольку вне своей работы оставался на редкость застенчивым и не испытывал ни малейшего интереса к блеску и суете модных собраний.

Он пришел сюда, потому что пребывание в апартаментах оказалось настолько безрадостным, что он старался обедать в других местах, а теперь не смог отказать организаторам приема, выказавшим ему гостеприимство.

Когда Листеру представили эту молодую даму, он ожидал, что та задаст ему парочку глупых вопросов, жеманно поулыбается и двинется дальше, как и другие молодые дамы. Он не испытывал к ним никакого интереса за исключением тех случаев, когда женщины являлись движущей силой многих тяжких преступлений, что представали перед его пристальным взглядом. Судья Листер являлся законченным холостяком и пессимистом.