Как получил свое Чарли Нортреп, мне много позже во всех подробностях рассказал Фогарти, когда он, такой же пьяница и бабник, как и прежде, рассуждал, расчувствовавшись, о жизни. За эти годы он совершенно не изменился. Мне он, надо сказать, был симпатичен всегда, и я понимал, почему Джек держит его при себе, — Фогарти ведь был всеобщим любимцем, полной противоположностью Мюррея. Именно поэтому он мне, должно быть, и нравился. Теперь мне уже не кажется странным, что на Джека одновременно работали и такой, как Фогарти, и такой, как Мюррей. Джек прожил долгую — для Джека — жизнь, и объясняю я это его взвешенностью, сбалансированностью; будь то разборка или прием на работу убийцы или шофера, он чувствовал, что следует сводить разных людей, находить применение любым человеческим свойствам — не потакать, а находить применение. Вовсе не желая изобразить Джека человеком сдержанным, рассудительным, я хочу сказать лишь, что у него было чувство реальности. Он всегда точно знал, что ему нужно, и вел себя соответственно — до тех пор, пока не утратил способность действовать взвешенно. Это-то его в конце концов и погубило.

Чарли Нортреп приехал в сумерках на ферму Бьондо, где его должен был ждать Джек. По словам Фогарти, Мюррей и Бычок сидели в это время на веранде, качаясь в скрипучих зеленых креслах-качалках, Джек же находился в доме.

— Внутрь я не пойду, — предупредил Чарли, вылезая из машины и направляясь к веранде.

— Тогда жди здесь, — сказал Мюррей и пошел за Джеком, который, раздвинув занавеску, вышел на веранду, спустился по ступенькам и протянул Чарли руку. Но рука его повисла в воздухе.

— Убери свою клешню, — буркнул Чарли. — К делу.

— Полегче на поворотах, Чарли, — сказал Джек, — а то я забуду, что мы братья.

— Хорошенькие братья. Ты тот еще брат. Сосешь меня, как пиявка, как сто пиявок.

— Послушай, Чарли, что я тебе скажу. За то, что ты сделал, тебе голову оторвать мало. Тому, кто фараонам настучал, надо оторвать голову, ты-то сам как считаешь?

Чарли промолчал: он явно не ожидал, что Джек в курсе.

— Думаешь, у меня среди фараонов друзей нет? Ошибаешься.

Чарли по-прежнему молчал.

— Но я вот что думаю, Чарли. Если я оторву тебе голову, то потеряю все денежки, которые бы заработал, если б фараоны не замели мой товар. Вот я и думаю: надо бы договориться с Чарли по-хорошему, и тогда он возместит мне то, что я потерял. Будем сотрудничать — и никаких проблем.

— По-твоему, сотрудничество — это когда я отдаю тебе последнюю рубашку и еще целую тебя в задницу за то, что ты ее взял.

— Я предлагаю тебе партнерство, Чарли. Я это имею в виду. Деловое партнерство. Я отвечаю за сбыт, ты — за производство. Сначала, пока ты мне должен, — прибыль два к одному, а потом — пополам, мы ведь с тобой братья. Прибыль удваивается, утраивается, цены растут, рынок расширяется. Чем плохо, Чарли? Красота!

— Ты прекрасно знаешь, что у меня уже есть партнеры. Думаешь, они постоять за себя не могут?

— Твоих партнеров я беру на себя.

— Не хочу я с тобой никакого дела иметь, — сказал Чарли. — Тонуть буду, не попрошу о помощи.

Чарли остановился. Они отошли на несколько шагов от крыльца и теперь прогуливались под кленами, Джек — в бежевом костюме, Чарли — в спортивной фуфайке.

— Заруби себе на носу, — сказал Чарли. — Связей у меня хватает. Я тебе не местный фермер-губошлеп и не деревенский кабатчик — моих друзей ты знаешь. Последний раз говорю.

И он направился к машине.

— Козел ты. Уперся рогом, гнида, — сказал Джек и переглянулся с Бычком и Мюрреем, которые встали и направили на Чарли свои пистолеты. Фогарти почему-то запомнилось, как скрипнуло в этот момент его собственное кресло-качалка. Он продолжал раскачиваться до тех пор, пока Мюррей не подозвал его; тогда только он перестал качаться, встал, сел за руль машины Нортрепа и отогнал ее в гараж, а на заднем сиденье, между Бычком и Мюрреем, уже сидел Чарли, и в живот ему упирались два пистолета. Фогарти запомнил: Джек подымается на веранду, наблюдая за тем, как все они садятся в машину, и говорит:

— Ничего не поделаешь, Чарли. Придется поучить тебя уму-разуму. Не хочется — а придется.


Мюррей, оказывается, всегда носил башмаки со стальными набойками — чего я тоже не знал, пока Фогарти не рассказал мне эту историю. Когда это было необходимо, он пользовался пистолетом или длинным заостренным треугольным напильником (усовершенствованным ледорубом, который фигурировал в рассказе Флосси), но иногда обходился и просто ногами. Дело в том, что Гусь брал уроки французского бокса у одного француза-убийцы, с которым познакомился в тюрьме, и убить мог одним ударом ноги.

Не успели они выйти из машины, как он ударил Чарли в живот ногой. Чарли скрючился от боли, однако на ногах удержался и, опустив голову, ринулся на Мюррея, точно дикий кабан, обрушив на него все двести сорок фунтов чистого веса. Мюррей сделал шаг в сторону и носком ступни ударил Чарли под коленку. Чарли врезался в стену и отлетел от нее, точно резиновый носорог. А малютка Мюррей подпрыгнул и нанес Чарли еще два удара ногой — сначала под подбородок, а затем, когда Чарли покачнулся, — в коленную чашечку. Чарли рухнул как подкошенный, после чего Мюррей ударил его ногой в пах, потом в лицо, а потом носком башмака с хрустом наступил ему на нос. Он танцевал вокруг Чарли и бил его ногами под локти, под ребра, по голени, по икрам, по бедрам, бил по спине и по ягодицам, а потом — несильно, играючи — по лицу: левой ножкой, правой ножкой, несильно, но после каждого удара шла кровь, голова моталась из стороны в сторону, все больше напоминая липкий футбольный мяч.

Фогарти выбежал из гаража и вошел в дом. Он налил себе виски, целый стакан, и тупо уставился на муху, что жужжала на стеклянной двери. По лестнице спустились Джек и Кики, в руках у Джека был ее чемодан.

— Джек, можно тебя на минутку? — позвал хозяина Фогарти и, когда они вышли на веранду, сказал: — Не могу я больше на это смотреть. Этот кровопийца котлету из него сделает.

— Ладно, Гусь и Бычок и без тебя справятся.

— Гусь твой — маньяк, мать его… Его в клетку посадить надо.

— Гусь дело знает. Он его не изувечит.

— Да он убьет его. Ты же сам сказал, что не хочешь, чтобы его убивали.

— Гусь его не убьет. Ему не впервой.

— Он же не в себе, паскуда…

— Не возникай, а? Отвези-ка нас лучше в город. Пока мы будем обедать, можешь чего-нибудь выпить. Гладишь, и развеселишься.

Фогарти отвез их в город, и Джек снял Кики номер в гостинице — подальше от фермы. Он постоянно перевозил ее с места на место, как переставляют пешку на шахматной доске. В полночь Фогарти отвез Джека домой и лег на тахте на веранде, где в два часа ночи его разбудил потайной звонок, находившийся под второй ведущей на веранду ступенькой. Джек вскочил почти одновременно с Фогарти и уже был на веранде в своей красной шелковой пижаме и красном шелковом халате. За дверью стоял Бычок.

— Нортреп убит, — сообщил он.

— Кто его убил?

— Мюррей.

— Какого хрена?

— У него не было другого выхода. Чарли сопротивлялся.

— Где они?

— В машине Нортрепа, перед домом.

— Ты зачем, козел сраный, его сюда привез?

— Не хотели оставлять где попало.

— Везите на ферму. Встретимся там через десять минут.

Фогарти подъехал сзади к машине Нортрепа, которую Бычок поставил в тени деревьев, на обочине ведущей на ферму дороги.

— Вроде бы мертв, — сказал Джек, глядя на что-то лежащее на заднем сиденье.

— И не пикнул, мазурик, — подал голос Мюррей. — Остыл уже.

Джек взял руку Чарли, приподнял ее — и уронил снова.

— Что произошло?

— Когда проехали Ньюберг, он веревку порвал, — сказал Мюррей.

— Кто его связал?

— Я, — ответил Мюррей и пояснил: — Вырвался, схватил монтировку и мне по шее шарахнул. Чуть шею не сломал.

— Я ехал сзади на нашей машине, — подтвердил Бычок, — и видел, как он вильнул, чуть в кювет не съехал.

— Где он взял монтировку?

— Наверно, под сиденьем лежала, — сказал Мюррей. — На полу ее не было, когда мы его в машину сажали.

Джек несколько раз кивнул, а затем в сердцах вскинул руки:

— Обязательно надо было в него стрелять, да?!

— С одного выстрела уложил, — похвастался Мюррей. — А что делать, если у него в руке монтировка?

— Маньяк ты. Маньяк поганый. Я же из-за тебя в газеты попаду. Я уж не говорю о войне. — И Джек саданул кулаком по крыше автомобиля.

— Что нам с ним делать? — спросил Бычок.

— Привяжем камень да утопим, и все дела, — сказал Мюррей.

— Проклятье! — Джек ударил ногой по крылу машины Нортрепа. — Нет, река не годится. Может всплыть. Отвезите его в лес и там похороните. Нет, постойте, в лесу этого подонка могут найти. Мне улики не нужны. Его надо сжечь.

— Сжечь?! — переспросил Фогарти.

— Да, разожгите огонь в кубе. Пусть пламя хоть до неба подымается, все равно никто не заметит. — И, обращаясь к Фогарти, добавил: — Мертвые не кусаются, верно? Куча дерьма.

— А как быть с Джесси и его ребятишками?

— Скажите им, чтобы сегодня вечером к кубу близко не подходили.

— В такой яме человеческий труп не сжечь, — сказал Фогарти. — Она большая, но не настолько.

— Это я беру на себя, — сказал Мюррей. — Я его малость укорочу.

— Господи помилуй.

— Лес смотри не спали, — сказал Джек. — Когда кончите, дайте мне знать. И чтобы ничего не оставалось, хоть два дня жгите! А потом яму вычистить, пепел просеять, зубы и кости раскрошить, зубы в первую очередь. И следов не оставлять.