Бабушка купилась и отвлеклась от скользкой темы внучкиного замужества:

– Ты представляешь, мы с Марго решили сегодня сходить на лекцию в ДК про лунный календарь. Ее так интересно анонсировали…

Бабушку, как обычно, унесло в дебри лишних подробностей. Под неспешное повествование, причудливо перескакивающее с астрологических высот то на обсуждение нравов нынешней молодежи, то на размышления про взаимосвязь между хамством и зарплатой кондуктора, Серафима с вожделением посыпала картофель луком, сдабривала чесноком и возила лопаткой по шкворчащей сковороде. Острое чувство счастья и щемящее предвкушение вкуснейшего ужина переполняли Симу, как закипающее молоко, грозя с аппетитным шипением выплеснуться наружу.

– … мы с Марго решили выбрать чулки. В конце концов, женщина не перестает быть женщиной даже после смерти. И запомни: мне не все равно, в чем я буду лежать в гробу. Не халат какой-нибудь, а выходное платье. А то я на том свете буду опозорена на всю жизнь. Все будут как люди – в вечернем и парадном, а я как нищенка. Платье, чулки, туфли – все по высшему разряду.

– Так вы чулки на похороны покупали? – бестактно уточнила Серафима.

– Не дождешься! – хехекнула Анфиса Макаровна. – Мы их еще и тут поносим. Да, Марго? Кстати, Марго купила себе колготки сеточкой. Сима, тебе надо это видеть. Уверена – тебе бы пошло, ты девушка крупная.

Серафима ошарашенно уставилась на Маргариту Дормидонтовну, пугливо прятавшую сухонькие старческие ноги под стул. Увидеть удалось лишь костистые коленки, обтянутые черной паутинкой сетчатого капрона.

– В общем, его биополе вычленило нас в толпе, – торжественно объявила Анфиса Макаровна.

Переход был настолько резким, что Сима утеряла нить повествования:

– Чье биополе?

Необходимый минимум информации про биополя, карму и энергетические хвосты у Симы уже был, поэтому лишних вопросов она задавать не стала.

– Его! Нет ничего случайного, все преднамеренно и продуманно. Судьба вела нас навстречу друг другу.

Испугавшись, что в квартире поселится новый дед, Серафима печально уточнила:

– А сам он где?

Оставалась еще надежда, что у старикана есть своя жилплощадь и он не уцепится клещом за их квартиру. Как правило, обладатели собственных квадратных метров оказывались менее корыстными, врали меньше, а вели себя достойнее, поскольку им всегда было куда уйти. Остальные держались за бабулю насмерть, вызывая у Серафимы бешенство наивной стариковской хитростью и маразматическими выходками.

– Он отбыл, – односложно обронила Анфиса Макаровна.

– Ну и хорошо, – повеселела Сима. – Надеюсь, денег на дорогу он у тебя не попросил?

Бабушка обидчиво поджала губы. Пару лет назад она уже оплатила дорогу на Тибет одному юному мерзавцу, представившемуся духовной субстанцией, временно занявшей чужое тело. Субстанции срочно требовалось либо новое вместилище в виде тела пожилой мудрой женщины, либо денег на дорогу до монастыря, где ему помогут уйти в нирвану. Отдавать тело бабушка поостереглась, поэтому пожертвовала пенсией. Серафима до сих пор поминала бабуле тот печальный случай. До монастыря субстанция так и не доехала, будучи отловлена доблестной милицией во время очередного торга с доверчивой старушкой. Прыщавую юношескую физиономию показали в криминальных новостях с просьбой ко всем пострадавшим позвонить по указанному в бегущей строке номеру.

На сей раз, вероятно, схема обмана была другой. Либо старухам встретился обычный псих, намоловший ерунды и «отбывший» в неизвестном направлении.

– Великому не нужны деньги на дорогу. Ты еще слишком мала и глупа, чтобы понимать такие вещи, – снисходительно пояснила бабушка. – Он отбыл в другой мир, оставив нам, избранным, ключ к потустороннему.

Сима с жалостью посмотрела на бабулю. Анфиса Макаровна всю жизнь отдала внучке, так и не устроив личного счастья, хотя и пыталась. И теперь, на старости лет, ей страстно хотелось заполнить хоть чем-то образовавшиеся пустоты. Именно в эти пустоты и лезла нечисть со всякими аферистами и шизофрениками.

– Почем нам обошелся ключ? – сразу перешла к делу Сима. Ей было обидно за бабушку, явно в очередной раз попавшуюся на удочку к мошеннику.

Вопрос попал в точку. Анфиса Макаровна покраснела и засуетилась, бестолково перекладывая на столе атрибутику. И тут Сима четко осознала, что поторопилась с покупкой сапог. Судя по бабушкиному смущению, «ключ» обошелся недешево.

– Симочка, ты не понимаешь…

– Куда уж мне. – Даже шкворчавшая картошка перестала казаться соблазнительной. Настроение тяжелым булыжником катилось в пропасть. До зарплаты еще надо дотянуть, но вот как?

– Это истинное знание, а не псевдотеория какая-нибудь. Он дал нам книгу…

– Вот эту? – Серафима брезгливо ткнула в свеженапечатанную методичку, выглядевшую крайне несолидно и возмутительно.

Из дальнейшего сбивчивого повествования, во время которого Марго порывалась уйти, но бабуля, пугаясь остаться в меньшинстве, держала подругу за подол, выяснилась методика общения с духами.

Вызвать можно кого угодно, ибо «книгу мудрости» составлял Наивеличайший из Великих, а посему все обязаны подчиняться зову его сподвижников. Сухой горох валяется на блюдце не просто так, а вбирает в себя духов-прилипал, вырывающихся из загробной реальности за компанию с вызванным. Само же общение было довольно односложным: если огонь после вопроса продолжает гореть – ответ «да», если потухнет – «нет». Духи не любят говорить «нет», посему, после того как свеча в первый раз потухнет, следует немедленно свернуть процедуру. Во время ритуала необходимо водить перед огнем листом особой бумаги, выданной Великим.

– Мракобесие какое-то. – Серафима взяла упомянутый «специальный лист» и, резко взмахнув им, строго спросила: – Стоит ли верить Великому?

Хилый огонек погас, выдохнув тощую струйку серого дыма.

– Вот так, – удовлетворенно оповестила притихших старух Сима.

– Это совпадение, – первой отмерла Анфиса Макаровна.

– Разумеется, – кивнула Сима. Какой смысл пытаться доказать свою правоту, если деньги все равно уже не вернуть? Ссориться и убеждать логично лишь тогда, когда еще можно на что-то повлиять. А так – лишь трата нервных клеток.


Сапоги на работе не оценили. Почему-то Серафима была уверена, что обновку заметят сразу, начнут обсуждать, хвалить, но… Ничего такого не случилось. То ли люди очерствели, и всем было глубоко наплевать друг на друга, то ли это распространялось только на нее, так или иначе комплиментов Серафима не дождалась. Лишь Михаил Владленович, привычно прислонившись к объекту страсти в коридоре, в замешательстве обнаружил, что все, в том числе и бюст, находится не на привычном месте, а выше.

– Подросла, что ли? – неуверенно моргнул он и отступил.

– Или вы утоптались, – парировала Сима и в растрепанных чувствах вернулась на место. В течение дня она предприняла еще несколько попыток засветить новые сапоги, но процедура так и не увенчалась успехом.

Тем не менее себе Сима категорически и бесповоротно нравилась. С этим ничего нельзя было поделать. Старые туфли она тщательно упаковала в мешок, твердо решив более это убожество не надевать. Как алкоголик с понедельника решает завязать, так Серафима в очередной раз начинала новую жизнь.

– Разуваева, что у тебя вечно пакеты какие-то валяются, как у бабки-мешочницы? – Лиза раздраженно заглянула под стол. – Будь хоть немного женщиной, а не кошелкой. Если ты вообще понимаешь, что такое женщина.

«Ясно, – успокоила себя Сима. – Не в духе. Либо критические дни, либо проблемы личного характера. Как же она меня достала. Восстать, что ли?»

Новые сапоги и проявившаяся красота ног прибавляли уверенности в завтрашнем дне и будоражили кровь. Тем более что новую жизнь нужно начинать с кардинальных перемен и смены власти.

Серафима старалась относиться к чужим истерикам спокойно. Своих проблем полно, а тут еще посторонние люди пытаются обломать об тебя свое плохое настроение, вызывая на конфликт. Самый замечательный способ ответного удара – отсутствие реакции. Сима всегда представляла себе, как оппонент берет максимальный разбег, чтобы протаранить стену ее сопротивления, а она – раз и отходит в сторону, злорадно глядя вслед обидчику. Чем больше разбег, тем дальше улетит.

Симбирцева на сей раз «улетела» совсем далеко:

– С тобой невозможно работать, я тебя иногда боюсь. Ну чего ты так уставилась на меня, что за тупые улыбочки? Может, тебя интересуют не мужчины, а женщины? Сходи, на гормоны проверься. Корова тупая, сидит и лыбится! Просто жуть какая-то.

Обманчивое молчание со стороны Серафимы только подстегнуло Лизу к дальнейшему развитию темы.

– Слышала бы ты, что про тебя мужики говорят в курилке. Да если бы про меня хоть один процент от всех тех ужасов кто-нибудь озвучил, я бы удавилась. А как они ржут! Мерзко и похабно!

– Я смотрю, тебя тоже противоположный пол раздражает, – сочувственно кивнула Сима, болезненно пережив намек на то, что ее обсуждают. Конечно, Симбирцева могла врать, а что, если нет?

– Меня ты, ты раздражаешь! Просто бесишь! Сидишь тут, котомки, как бомжиха, разложила и дышишь! Шевелишься! Да нормальную женщину твое общество вообще компрометирует! – взвизгнула Лиза.

Серафима медленно поднялась и доброжелательно поинтересовалась:

– В глаз хочешь? Или под дых? Нет, лучше в глаз, так эффектнее будет.

Лиза, теперь казавшаяся с высоты Серафиминого роста еще мельче, обалдело моргнула. Юная начальница настолько привыкла к покорному молчанию подчиненной, что теперь изумилась так, словно телефонный аппарат на ее столе ожил и потребовал независимости, пытаясь перекусить провод.

– Ты что себе позволяешь? – ахнула Лиза. – Хамка! Совсем страх потеряла! Да я тебя сейчас уволю!

– Я вот сейчас тебе вломлю за «тупую корову», – задумчиво рассуждала Серафима, – а потом пойду и поставлю шефа перед выбором: либо я, либо ты. С кем спать, он всегда найдет и без тебя, а вот диспетчера на такую зарплату – вряд ли.