– Давайте я вам Симочкины фотографии покажу, – хлопотала бабушка. Смотреть семейный альбом Саша согласился на удивление легко и даже, как показалось Серафиме, с удовольствием. Пришлось садиться рядом и комментировать. Это бестолковое занятие она терпеть не могла.

– Это я в школе, это в парке с девчонками, это бабушкин день рождения, – обреченно бубнила Сима.

– А это кто? – внезапно дернулся Саша, ткнув пальцем в общую фотографию выпускного класса.

– Это? – Серафима с неудовольствием отодвинула его ухоженный палец, мимолетно отметив, что у настоящего мужика руки должны быть крупные, а не такие сухие лягушачьи лапки. – Это Аня Зиновьева.

– Аня Зиновьева, – эхом отозвался Саша, брезгливо колупнув Анькину фотографию. – Удивительное совпадение. Ты училась вместе с моей бывшей женой, про которую я рассказывал.

– Обалдеть! – ахнула Серафима. Впервые на Сашином лице проявились нормальные человеческие эмоции. Но жалко его не было.

– Скажи, а каким человеком она была на самом деле? Я до сих пор не понимаю, почему она со мной так поступила.

– Вот каким человеком она была, так и поступала. В соответствии, так сказать, со своим жизненным кредо. Если ты понимаешь, о чем я, – отвертелась от детального анализа Анькиной сущности Серафима.

– Она была непорядочной? – уточнил он, как будто были варианты. – Дело в том, что она сейчас пытается ко мне вернуться. Нет-нет, ты не думай, это невозможно, но, как мужчине, мне приятно, что она осознала свою ошибку.

«Во дает! – изумилась про себя Сима. – Молодец Зиновьева, нигде не пропадет. В огне не сгорит и в воде не утонет, как… впрочем, почему же «как». Прав был Тимофей – змея».

– Я ее плохо помню, – соврала Сима. – Давай не будем о грустном.

– Давай. Я рад, кстати, что ты не ревнива.

– Сашенька, а скажите, вы много зарабатываете? – вклинилась в диалог бабушка.

– Семью обеспечить смогу, – скромно потупился тот.

– А чем? – не унималась Анфиса Макаровна. – Обеспечивать можно по-разному. Человек – животное живучее, на хлебе и воде может долго протянуть.

– Я вас понял. Не волнуйтесь. У меня стабильно высокий доход.

– А вот в свое дело вы вложиться не пробовали? – азартно наседала бабуля.

– Нет пока.

– Бабушка, – не выдержала Серафима, – перестань. Давайте за стол, а то есть хочется.


– Погодите, – сурово перегородила путь к яствам Анфиса Макаровна. – У меня очень серьезный вопрос. Сейчас мы его решим, а потом обмоем.

– Давайте, – покорно согласился гость.

«Тюфяк», – раздраженно констатировала про себя Сима и демонстративно отвернулась.

И тут раздался звонок в дверь. Судя по радости, осветившей бабулину физиономию, она кого-то ждала.

– Здрасьте-здрасьте! – в комнату вполз Степан Игнатьевич. При этом он потирал руки и подмигивал всем по очереди. – Так вот ты какой, спонсор!

– Не понял, – напрягся Саша.

– Мы со Степой решили открыть туристический бизнес. Экскурсии для иностранцев по революционным местам с рассказами очевидцев. Нужны машина, водитель и переводчик. Костюмы у нас будут обычные, только бантики красные добавим.

– Куда? – ошалело моргнул «спонсор».

– Ну не на голову же, – неодобрительно уставился на него Степан Игнатьевич. – В карман пиджака, как у Ильича.

– А очевидцы, надо полагать, это вы, – отмерла Серафима. Она едва сдерживалась, чтобы не расхохотаться.

– Да, – гордо ответила Анфиса Макаровна. – Мы организуем пенсионеров, они будут изображать митинги с флагами.

– А штурм Зимнего и залп «Авроры» в программе будут? – хихикнула Сима.

– Когда раскрутимся – будут, – проигнорировав ее ехидство, отчеканил дед. – Дело за малым. Нужны средства на первый этап. Реклама там, техническое оснащение. Связи с гостиницами обеспечит Мария Кирилловна из второго подъезда. Она уборщицей в КВД работает, так через них все на работу устраиваются. Картотеку гостиничных работников она нам предоставит. Так что не думайте, что, мол, два старых маразматика ерундой маются. У нас все продумано. Вот и бизнес-план имеется.

Старик гордо помахал тонкой школьной тетрадкой, основательно замусоленной и исписанной даже на обложке.

– Мне надо подумать, – попытался отвязаться от странного проекта Саша. Но не тут-то было.

– Думай быстрее, – ласково улыбнулся Степан Игнатьевич, жестко ограничив время на раздумья. – Ужин стынет.

– Тогда – нет, – не смутился гость.

– А тогда ты нам не подходишь, – развел руками дед. – Серафима теперь наш основной актив. Ее надо выгодно вложить. Поясняю: отдадим ее тому, кто готов проспонсировать наше дело. Ты, Сима, извини, но другого выхода у нас с бабушкой нет. Бантики мы уже купили, дело начато.

Анфиса Макаровна тоже перестала гостеприимно улыбаться и поглядывала на Сашу с плохо скрываемой неприязнью. Серафима мелко тряслась от смеха, стараясь не смотреть на кавалера.

Ужин не состоялся. Сухо простившись, Александр в последний раз посмотрел на бывшую невесту, дав ей шанс реабилитироваться. Но реабилитация тоже не состоялась. Сима никак не могла отойти от аргумента «бантики мы уже купили» и от нервного потрясения в связи с расторжением помолвки, поэтому продолжала заходиться в беззвучном хохоте. С сожалением вздохнув, Саша растворился в темноте лестничной клетки.

Он так увлекся собственными переживаниями и анализом поводов для справедливого негодования, что сшиб на выходе девушку с авоськами.

– Ой, простите, – чуть не расплакалась она и беспомощно взглянула на разорвавшийся пакет.

– Нет, это вы меня простите! – Саша покаянно бросился поднимать покупки.

– Да вы-то при чем? Вечно у меня все так. Уж не везет, так во всем…

И тут Саша вдруг подумал, что ему, похоже, тоже давно и основательно не везет. И все дело в нем, а не в окружающих, которые вдумчиво и планомерно портили ему жизнь. Мысль эта окончательно расстроила несостоявшегося жениха, едва не выжав скупую мужскую слезу жалости к самому себе.


Баланс положительных и отрицательных событий всегда остается неизменным: когда кто-то умирает – кто-то рождается, когда одна пара играет свадьбу – другая как раз разводится и начинает делить имущество. Но среднее арифметическое состояние удовлетворительного баланса никак не сказывается на отдельно взятом пострадавшем.

Серафиму, только что в очередной раз оставшуюся без перспектив на личную жизнь, никак не мог утешить Дашин щебет на тему знакомства с родителями нового кавалера.

– Ну, как прошла встреча Саши с бабушкой? – издалека начала Малашкина, подбираясь к сообщению о своей персональной радости.

– Изумительно прошла, – с вызовом сообщила Сима, – с перевыполнением плана. Я не только снова осталась без мужика, но еще получила бонус в виде продуктового пайка.

– Сочувствую. А я Тошиным родителям понравилась, – виновато вздохнула Дарья.

– Тоша – это Антон, в постели которого мы встретились? – желчно уточнила обиженная на весь свет Серафима.

– Тоша – это Харитон. Надеюсь, в его постели я не встречусь ни с кем.

– Ха-ха. Надейся. Блажен, кто верует, – мрачно прокаркала Серафима.

– О, как все запущено. Я, пожалуй, попозже позвоню, когда ты переваришь разрыв с Сашей, – огорчилась Малашкина.

– Да мне на него плевать. И на разрыв, и на Сашу. Мне не плевать только на себя. А вот у меня все плохо, это не радует. Я старая, толстая, страшная баба, которую обхамил даже твой начальник, который тоже далеко не Ален Делон. А сначала он мне так понравился. Нет, мужиков надо ненавидеть, тогда жить будет легче – меньше разочарований.

– «Даже», – хмыкнула Даша. – Да он всем хамит. Тебе еще мало перепало. Вот у меня сегодня был стресс!

Это было единственное, что Серафиму заинтересовало. Чужой стресс – бальзам на израненное сердце.

– Он уходит и организовывает свое рекламное агентство, – страшным голосом начала Малашкина, выдержав эффектную паузу.

– Ну и? – не поняла Сима.

– Я могла бы занять его место. Так, представляешь, тут такое выяснилось. Я-то думала, что нравлюсь ему. А этот мужлан, оказывается, ко мне присматривался как к рабочей силе! И предложил такую зарплату, от которой я не смогла отказаться!

– А стресс в чем?

– Так он в меня, оказывается, не был влюблен, представляешь?

– Подумаешь, – расстроилась Серафима. – Я думала, у тебя что-то серьезное.

– Конечно, серьезное. Меня отвергли.

– А ты напрашивалась?

– Разуваева, не издевайся. Он, представляешь, сказал, что я ему нравлюсь как мозг. А женщинами он считает теток от пятидесятого размера! Извращенец!

– Но-но, – озадачилась Серафима. – Теток попрошу не обижать. А что, так и сказал, что от пятидесятого?

– Да, Разуваева, так что на таких, как ты, тоже есть спрос.

– Ну да, ну да. Он про меня вспомнит, когда ему колбасный цех рекламу закажет или кто там – магазин для троллей…

– А что, – хихикнула Даша, – понравился? Он, Симка, такой мерзавец, но талантливый. И холостой.

– Все холостые мужики мерзавцы, – убежденно, как мантру, прогундосила Серафима. И на всякий случай пару раз повторила.

– Не скажи, – не согласилась Даша. – Обычно все, кроме одного, который рядом.

– У меня рядом только Бобриков, и то он женатый, – отмахнулась Сима. – У всех жизнь устраивается, а у меня рушится.

– Я тебе ремонтника пришлю, подлатает, – пообещала Дашка и отсоединилась.

Сима горестно вздохнула. Единственным человеком, который ее бы понял и вдумчиво обмусолил тему одиночества, была Бартышкина. Серафима набрала номер подруги и настроилась на философский лад.

– Сима, – взвизгнула Инга. – У меня такое!

– Какое? – Серафима поняла, что сейчас просто разрыдается. Нет, не от зависти, а от острой и невыносимой жалости к себе. Они все сговорились!

– Я вчера на лестнице с таким мужчиной познакомилась!