– Какой? – спросила я недружелюбно.

– Чем вы так отпугнули моего внука, что он еще и ночи не провел вместе с вами?

Я вспыхнула. Оказывается, эта старуха – еще большая язва, чем я предполагала. Она все видит, за всем подглядывает! Всюду сует свой нос!

– Вы следите за нами? – ледяным тоном спросила я.

– А как вы могли сомневаться? Александр – мой любимец. Он долго не женился, все выбирал! И выбор сделал скверный. Что ж, теперь этого не изменишь. Но я бы хотела, чтобы у рода дю Шатлэ появился наследник. У меня самой было одиннадцать детей, милочка. Необходимо, чтобы вы хоть в малой степени последовали моему примеру.

– У меня трое детей, сударыня. Но соревноваться с вами я не собираюсь.

– Жаль! Очень жаль! Именно поэтому вы не живете с моим внуком как с супругом?

– Это касается только нас, – процедила я сквозь зубы. Не в силах больше продолжать этот разговор, я бесцеремонно прекратила его и зашагала прочь. Неприятности буквально нанизывались одна на другую. Наследник! От злости я задышала чаще. Не дождутся они от меня ничего подобного! Я не желаю жить с человеком, который стал моим мужем. Уж если на то пошло, и он скоро от меня откажется. Нельзя же поверить, что он вечно будет мириться с подобным положением. Ну а когда он устанет, все будет очень легко устранить… Кто знает о нашем браке? Разве что наши близкие и отец Медар. Можно вообще сделать вид, что ничего такого не было!

Самые безумные мысли лезли мне в голову. Я быстро шла по аллее, бормоча сквозь зубы проклятия. По правую руку от меня темнели два озера, соединенные друг с другом водным каналом. Через канал был переброшен ажурный каменный мост из генуэзского мрамора. Он просто тонул в собственном отражении – и его белые колонны, и легкие арочные своды… Мириады опавших листьев, румяных, лиловых и шоколадных, покачивались на светло-зеленой воде. Сильно изрезанная линия берега кое-где глубоко вдавалась в него длинными языками, поросшими чахлыми рыжими соснами и высокими лиственницами, – их хвоя под влиянием осени уже становилась лимонно-желтой и устилала землю пушистым ковром. Вероятно, на озерах летом есть лилии…

Совсем рядом, за тисовой аллеей, отсеченные от замка водным пространством, находились конюшни. Я пошла туда, сама не зная зачем.

Главный конюх по имени Люк почтительно пропустил меня к ипподрому. Я остановилась, увидев Александра…

То, что я увидела, поразило меня в самое сердце. Герцог, казалось, объезжал жеребца – сильного, огромного, черного, как смоль, с бешеными, налитыми кровью глазами. Жеребец закусывал удила, громко ржал и бросался из стороны в сторону. Александр, натянувший на руку поводья, боролся с ним не менее упорно. В руке у него была тройная плеть. Он хлестал ею коня с такой силой, что круп жеребца уже был покрыт алыми полосами и клочьями пены.

Я впервые видела герцога с таким выражением лица. Казалось, он охвачен остервенением и готов убить это чистопородное животное, если оно не подчинится ему. С невероятной силой он до крови пронзал его бока острыми шпорами. Плеть, не останавливаясь ни на минуту, свистела в воздухе.

– Что это он делает? – прошептала я в ужасе. – Объезжает лошадь?

– Да нет! – лениво отозвался Люк. – Этот жеребец уже объезженный. Уже три месяца, как он его купил. Просто Дьявол слишком нервничал, вот его хозяин и воспитывает!

– Ничего себе воспитание! – воскликнула я. – Да он же просто остервенел! Он убьет этого вашего Дьявола!

– Убьет – значит, такова воля Божья, ваше сиятельство!

Я прикусила губу, видя, что конюх давно привык к подобным зрелищам, и мрачным взором наблюдала за происходящим. В этот миг Дьявол, громко заржав, рывком метнулся в сторону, и я видела, как герцог вылетел из седла. Ужас сдавил мне горло. Мне казалось, теперь уж Александр мгновенно будет растоптан взбешенным жеребцом.

Но борьба была еще не завершена. Подобно пружине, герцог молниеносно вскочил с земли, крепко оперся на одно колено. Жеребец почти вырвался на свободу, взвившись на дыбы, но, несмотря на падение, герцог ни на минуту не выпустил из рук корду. Стремительным движением намотав ее на локоть, он с невероятной силой натянул толстую веревку и удержал Дьявола.

Делом секунды было для герцога снова вскочить в седло. С необыкновенной жестокостью он всадил острые шпоры в бока лошади – я сама видела, как струей брызнула кровь. Дьявол еще раз заржал, в последний раз взвился на дыбы, но герцог беспощадно рванул поводья так, что губы коня наверняка были разорваны.

Еще через секунду Дьявол покорился всаднику и, послушный его руке, почти грациозной иноходью пошел по дорожке. Ноздри жеребца раздувались, глаза были налиты кровью, но животное больше не сопротивлялось. Было даже трудно поверить, что такой огромный конь все-таки дал себя взнуздать.

Герцог подъехал к нам, небрежно бросил поводья Люку и подошел ко мне.

– Отлично, ваше сиятельство! – восхищенно сказал Люк. – Где только вы научились такое проделывать!

Александр молча дал ему знак отойти и поклонился мне. Я едва ответила, еще слишком пораженная всем увиденным. Лицо герцога было сейчас спокойно, но я помнила, каким оно было десять минут назад, – искаженным яростью, неистовством, безжалостностью.

– Я не знала, что вы так жестоки! – невольно вырвалось у меня.

– Я? Жесток? – Он нахмурился. – Вы полагаете, силы были неравны и я имел преимущество?

– Да! Имели… Вы же обладаете разумом. И я видела, вы готовы были убить его, если он не послушается!

Он усмехнулся.

– Странно, что вас это возмущает. По-вашему, следует ездить на лошади, которая не обращает внимания на ваши приказы? На вашем месте я бы не экспериментировал.

Я умолкла, почти враждебно поглядывая на герцога. Похоже, этот человек способен на что угодно. Как-то невольно я перенесла увиденное на себя. Вполне возможно, он не делает разницы между животными и людьми. Что он задумал, женившись на мне? Я невольно ощутила страх.

Когда он порывисто протянул мне руку, я непроизвольно отшатнулась, будто имела дело с убийцей.

– Пойдемте, – велел он, словно не заметил моего испуга. – Хорошо, что вы заглянули сюда, у меня есть для вас подарок.

Испуганная больше, чем удивленная, я покорно пошла туда, куда он меня вел. Меня поразили размеры конюшен: здесь было не меньше тридцати рысаков – отборных, дорогих, самых лучших кровей – английских, ирландских или арабских. Да вот тот же Дьявол – он редкий по породе и красоте жеребец! Пожалуй, даже на версальских охотах редко можно было встретить нечто подобное. Я не сомневалась, что герцог увлекается лошадьми.

– Прошу вас, сударыня.

Я увидела в просторном стойле лошадь и невольно отшатнулась. Мне показалось, что Стрела ожила. Это была кобыла точь-в-точь такая же: ослепительно белая, стройная, нетерпеливая, с серебристо-белой гривой, черной звездой на лбу и ногами, словно обутыми в черные сапожки… Точь-в-точь такая же, только молодая. Кобыла косила глазом на меня и неторопливо била копытом.

У меня перехватило дыхание. Как герцог сумел найти двойника Стрелы? Откуда он вообще знал об этом?

– Во время нашей предыдущей встречи, мадам, – небрежно говорил Александр, – я понял, что вы любите гулять. Парк очень велик, а леса тем более. Почему бы вам не гулять верхом? Ведь вы любите верховую езду, не так ли?

– Очень люблю, сударь, – вырвалось у меня.

– Я так и думал.

Я почти физически ощутила, как его взгляд скользнул по моей груди. Чтобы скрыть замешательство, я подошла к кобыле. Она лишь фыркнула и сразу далась мне в руки. Люк предупредительно протянул мне хлеб с солью, и я покормила ее с ладоней.

Нет, я не смогу отказаться от такого сокровища… Когда-то в юности, после чтения и танцев, у меня было одно любимое занятие – верховая езда… Да еще в Бретани! Боже мой… Это словно возвратит меня в прошлое, в те времена, когда мне было шестнадцать…

– Благодарю вас, – пробормотала я, гладя лошадь по крупу. Я не представляла себе, сколько такая кобыла может стоить по нынешним временам. Тысяч двадцать, не меньше… Она явно была английской породы.

– Как вы ее назовете, мадам? Церерой?

– Нет! – встрепенулась я. – Я назову ее Стрелой.

– Как вам будет угодно.

Он взял у Люка шляпу, перчатки и хлыст. Я оглянулась.

– Поедемте, сударыня. Я покажу вам здешние леса.

Я была бы не прочь сделать это, но, пожалуй, без него. Опасения охватили меня. Заметив, что я продолжаю стоять в замешательстве, он обернулся.

– Не стоит опасаться. Это горячая лошадь, но послушная, вы быстро найдете к ней подход.

Я не двинулась с места, пребывая в сомнениях. В глазах герцога промелькнуло недоверчивое удивление.

– А может быть, вы боитесь меня?

Я молчала, считая нелепым отвечать на этот вопрос.

– Сударыня, вам не следует меня бояться, – сказал он чуть насмешливо. – Поверьте, я буду последним человеком, который причинит вам вред. У меня и в мыслях нет ничего дурного. Я не собираюсь ни убивать вас, ни насиловать, ни вообще делать что-либо вам неприятное – если угодно, я могу поклясться.

Я вспыхнула, уязвленная тем, что он так легко разгадал мысли, в которых я сама себе не признавалась.

– Сударь, – сказала я резко, – не стоит навязываться мне в товарищи. Я сама отлично прогуляюсь и опробую новую лошадь.

– Я не отпущу вас одну в лес.

Это прозвучало как воля хозяина, высказанная рабыне. К тому же это было новое унижение и новый вызов. Я сжала зубы и метнула на герцога взгляд, полный самой искренней ненависти.

– Отлично, сударь. Если вам угодно превратить прогулку в кошмар, пусть будет так, как вы хотите.

Я решительно вышла во двор. Герцог вышел следом за мной, вполголоса приказав Люку принести дамское седло и приготовить к прогулке Дьявола.

2

Ветер свистел у меня в ушах, отбросил назад шарф и ленты шляпы. Герцог на своем черном Дьяволе терпеливо ждал меня внизу, у края оврага, заросшего орешником. Стиснув зубы, я поскакала туда.