– Ты обсуждала Библию с Томом Кристи? Ты смелее меня, саксоночка.

Кристи был крайне набожным пресвитерианином. Величайшей радостью для него было вылить кому-нибудь на голову ушат Священного Писания.

– Не я. Герман спросил меня на прошлой неделе, какие такие «наросты» были у филистимлян.

– И какие же?

– Геморроидальные. «И сказали они: какую жертву повинности должны мы принести Ему? Те сказали: по числу владетелей Филистимских пять наростов золотых и пять мышей золотых»[30], – процитировала я. – Или что-то вроде того. Точнее я по памяти не повторю. Мистер Кристи заставил Германа выписывать строки из Библии в качестве наказания, и мальчик с его пытливым умом заинтересовался, что же такое он пишет.

– И он, конечно, не стал спрашивать мистера Кристи. – Джейми нахмурился и потер переносицу. – Мне стоит знать, что натворил Герман?

– Что-то мне подсказывает, что нет.

Том Кристи работал местным учителем в счет ренты за землю, и ему неплохо удавалось поддерживать дисциплину. На мой взгляд, имея в учениках Германа Фрэзера, он с лихвой отрабатывал всю сумму.

– Золотые наросты, – пробормотал Джейми со слегка мечтательным видом. – А это мысль.

Такой вид обычно предшествовал появлению очередной ужасающей идеи, способной повлечь за собой тяжкие телесные повреждения, смерть или пожизненное заключение. Меня это несколько встревожило, но на что бы ни вдохновили его золотые наросты, он пока что оставил эту идею, вдруг тряхнув головой.

– Что ж, ладно. Мы, кажется, говорили о заднице Бобби?

– А, да. Так вот, причина, по которой я хотела взглянуть на наросты мистера Хиггинса, – сказала я, возвращаясь к предыдущей теме разговора, – заключается в том, что мне нужно было выбрать тип лечения. Я пыталась понять, нужно ли их удалять.

Брови Джейми поползли вверх.

– Удалять? Как? Твоим маленьким ножичком? – Он взглянул на чемоданчик, где я хранила свои хирургические инструменты, и с отвращением передернул плечами.

– Я могла бы это сделать, да. Хотя, надо полагать, без анестезии процедура будет очень болезненной. Есть более простой метод, который только входил в широкую практику, когда я… ушла.

На краткий миг я почувствовала укол острой тоски по госпиталю. Я живо ощутила запах дезинфектора, услышала бормотание и топот медсестер и санитаров, коснулась глянцевых обложек медицинских журналов, распухающих от обилия информации. А потом все это исчезло, и мне осталось лишь размышлять, что предпочтительнее – пиявки или нить – по части достижения идеального анального здоровья мистера Хиггинса.

– Доктор Роулингс советует пиявок, – пояснила я. – Штук двадцать или тридцать в серьезных случаях.

Джейми кивнул: такая идея не вызывала у него особого удивления. Разумеется: ведь его самого несколько раз лечили пиявками, и он уверял меня, что это совсем не больно.

– Но, кажется, у тебя их почти не осталось. Мне собрать парнишек и устроить охоту?

Ничто не обрадовало бы Джемми и Германа сильнее, чем поход с дедом на болото, из которого можно вернуться назад по уши в грязи и гирляндах из пиявок, но я покачала головой.

– Нет. То есть да, – уточнила я. – Если тебе не трудно. Но они не нужны мне срочно. Использование пиявок временно улучшит ситуацию, но у Бобби еще и тромбоз – сгустки засохшей крови в венах. Так что я думаю, будет лучше, если я удалю их целиком. Можно было бы наложить лигатуру – завязать нитку очень туго вокруг каждого узла. Это лишит их притока крови, и со временем они засохнут и сами отпадут. Очень аккуратно.

– Очень аккуратно, – эхом отозвался Джейми. Взгляд у него был неодобрительный. – Ты раньше делала такое?

– Да, один или два раза.

– Хм. – Он поджал губы, очевидно представив себе процесс. – Как… эм, я имею в виду… думаешь, он сможет испражняться, пока это происходит? Это ведь займет какое-то время…

Я нахмурилась, барабаня пальцем по крышке стола.

– Его основная проблема в том, что он не испражняется, – сказала я. – То есть испражняется, конечно, но недостаточно часто и стул у него неправильной консистенции. Ужасная диета, – добавила я, обвинительно тыкая в Джейми пальцем. – Он рассказал мне. Хлеб, мясо и эль. Ни фруктов, ни овощей. Запоры, без сомнения, бич британской армии. Меня не удивит, если у них всех до одного узлы свисают из задниц, как гроздья винограда.

Джейми кивнул, приподняв одну бровь.

– Многие вещи меня в тебе восхищают, саксоночка, но особенно твоя деликатная манера выражаться. – Он кашлянул и посмотрел в сторону. – Но если ты говоришь, что запоры вызывают геморрой…

– Так и есть.

– Хорошо. Просто… То, что ты говорила о Джоне Грее… Я имею в виду, состояние задницы Бобби может иметь отношение к… хм.

– О! Нет, не напрямую. – Я замолкла на секунду. – Мое предположение основывалось на том, что лорд Джон сказал в письме: он надеется – как он выразился? – что я могу найти средства для других травм Хиггинса. То есть, конечно, он мог знать о проблемах Бобби и без… эээ… скажем так, личного осмотра. Но, как я уже сказала, геморрой настолько распространенный недуг… Почему это могло обеспокоить его до такой степени, чтобы просить меня о помощи, если только не по той причине, что узлы затрудняли его… эээ… собственное проникновение.

Лицо Джейми вернулось было к своему нормальному цвету на время беседы о пиявках и запорах, но теперь снова стало пунцовым.

– Его…

– Я хочу сказать, – сказала я, складывая руки под грудью, – мне немного не по себе оттого… что он прислал мистера Хиггинса ко мне… вроде как для ремонта, понимаешь?

Все это время я страдала от зудящего чувства дискомфорта, вызванного Бобби Хиггинсом и его многострадальной задницей, но до сих пор не облекала свои ощущения в слова. Теперь же, когда я это сделала, то наконец осознала, что именно не давало мне покоя.

– Мысль о том, что я должна подлатать бедного Бобби, а затем отправить его назад для… – Я сжала губы и резко повернулась назад, к своим корешкам, принявшись бесцельно их перебирать.

– Мне это не нравится, – сказала я, обращаясь к двери шкафа. – Конечно, я сделаю для мистера Хиггинса все, что в моих силах. У Бобби Хиггинса перспектив негусто: несомненно, он сделает все… что потребует его светлость. Хотя, возможно, я не права на его счет. Насчет лорда Джона.

– Возможно.

Я обернулась и обнаружила Джейми сидящим на моем стуле, он вертел в руках баночку с гусиным жиром, которая, казалось, целиком завладела его вниманием.

– Что ж, – неуверенно начала я. – Ты знаешь его лучше. Если ты считаешь, что он не… – Я прервалась на полуслове. Снаружи донесся мягкий звук удара – еловая шишка упала на крышу сарая.

– Я знаю о Джоне Грее больше, чем мне хотелось бы, – сказал Джейми наконец и посмотрел на меня с горькой усмешкой. – И он знает обо мне гораздо больше, чем стоило бы. – Джейми наклонился вперед, поставил баночку на стол и снова посмотрел на меня. – Но одно мне известно совершенно точно. Джон человек чести. Он ни за что не стал бы использовать в своих целях Хиггинса или любого другого человека, находящегося под его протекцией.

Слова Джейми звучали убедительно, и я успокоилась. Мне нравился Джон Грей. И все же… Регулярно, как по часам, приходящие от него письма приводили меня в некоторое смятение, как далекие раскаты грома. В самих письмах не было ничего тревожного или подозрительного: они были похожи на автора – умные, ироничные и искренние. И, конечно, у него были причины поддерживать переписку. Не одна причина.

– Ты же знаешь, он все еще любит тебя, – сказала я тихо.

Он кивнул, но не посмотрел в мою сторону, его взгляд был устремлен куда-то в пустоту за деревьями у двери.

– Ты бы предпочел, чтобы это было не так?

Спустя пару секунд, Джейми снова кивнул. В этот раз он повернулся, чтобы посмотреть на меня.

– Да, предпочел бы. Ради себя самого. И ради него, конечно. Но ради Уильяма? – Он с сомнением покачал головой.

– О, быть может, он и принял Уильяма из-за тебя, – сказала я, облокотившись на стол. – Я видела их вместе, не забывай. Не сомневаюсь, теперь он любит Вилли из-за него самого.

– Нет, я и сам не сомневаюсь.

Джейми поднялся, беспокойный, и начал отряхивать несуществующую пыль со складок килта. Лицо выглядело закрытым, он смотрел на что-то внутри себя, на то, чем не желал делиться со мной.

– Думаешь… – начала я, но остановилась, когда он поднял взгляд на меня. – Нет, это неважно.

– Что? – Он склонил голову набок, глаза его сузились.

– Ничего.

Джейми не двинулся с места, но взгляд его сделался настойчивее.

– Я по твоему лицу вижу, что это не так, саксоночка. Что?

Я глубоко вдохнула через нос и покрепче вцепилась в собственный фартук.

– Это… Я уверена, что это не так, просто пришло в голову…

Джейми издал низкий типично шотландский звук, означающий, что лучше мне прекратить ходить вокруг да около. Я достаточно хорошо знала его, чтобы понимать – он не оставит меня в покое, пока я не сознаюсь, в чем дело. Поэтому я выпалила:

– Ты никогда не думал о том, что лорд Джон мог взять его, потому что… ну, ведь Вильям ужасно похож на тебя, и, очевидно, был похож с ранних лет. И раз лорд Джон находит тебя… физически привлекательным…

Слова оборвались сами собой, и мне захотелось перерезать себе глотку за то, что я посмела их произнести, когда увидела выражение его лица.

Джейми на мгновение закрыл глаза, чтобы не видеть меня. Кулаки сжались с такой силой, что на руках – от костяшек пальцев до предплечья – вздулись вены. Потом он очень медленно разжал ладони и открыл глаза.

– Нет, – сказал он с непоколебимой уверенностью в голосе. Он прямо и жестко посмотрел на меня. – И я говорю так не потому, что мне непереносима мысль об этом. Я знаю.