Кривой дымоход показался над лавровыми зарослями, над ним вился едва заметный дымок, который заставлял прозрачный воздух над крышей дрожать, как будто хижина была заколдована и могла вдруг испариться.

Самое худшее заключалось в том, что Роджер в точности знал, как это случилось. Он питал слабость к молодым матерям, испытывал к ним невыносимую нежность, хотел заботиться о них. Тот факт, что он знал, почему именно в нем жила эта потребность – воспоминание о собственной молодой матери, которая умерла, спасая ему жизнь во время Блица, – никак не помогал делу.

Эта нежность едва не стоила ему жизни в Аламансе, когда этот жестокий дурак Уильям Баккли Маккензи принял его заботу о Мораг Маккензи за… ладно, он поцеловал ее, но только в лоб, ради всего святого, она же была его собственной много раз прабабушкой… И оглушительный идиотизм вероятности быть убитым собственным прапрапра… дедом за соблазнение его жены… Эта история стоила ему голоса, и Роджер должен был бы усвоить урок, но не вышло.

Внезапно разозлившись на себя – и на Мальву Кристи, маленькую злобную девчонку, – он подобрал камень с тропы и запустил его вниз с горы, в ручей. Тот ударился о воду, дважды подпрыгнул и исчез в бурлящем потоке.

Его визиты к Маккаллумам должны прекратиться. Это он видел ясно. Придется придумать что-то другое… Но ему нужно было прийти еще раз, чтобы объясниться. Эми поймет, думал он, но как объяснить Айдану, что такое репутация и почему сплетни – это смертный грех, и почему Роджер не сможет больше приходить, чтобы порыбачить или показать азы строительства.

Усердно чертыхаясь себе под нос, Роджер завершил последний, крутой участок подъема и ступил в заросший запущенный маленький палисадник. Прежде чем он успел оповестить о своем присутствии, дверь распахнулась.

– Роджер Мак! – Эми Маккаллум буквально упала ему на руки с порога, рыдая и задыхаясь. – О, ты пришел, пришел! Я молилась, чтобы кто-нибудь пришел, но не думала, что помощь подоспеет вовремя; я думала, он умрет, но ты пришел, Господь услышал мои молитвы!

– Что случилось? Маленький Орри заболел? – Он взял ее за руки, заставляя встать, и она так яростно замотала головой, что чепец наполовину слетел.

– Айдан, – выдохнула она. – Это Айдан.

* * *

Белый, как простыня, Айдан Маккаллум лежал, сложившись пополам, на операционном столе и тихонько стонал. Моя первая надежда – зеленые яблоки или крыжовник – развеялась, как только я его осмотрела. Я была практически уверена, с чем имею дело, но аппендицит делит симптомы еще с несколькими болячками. Хотя классический случай аппендицита отличался одним важным моментом.

– Можете его разогнуть на секунду? – Я посмотрела на его мать, которая нависала над ребенком, вот-вот готовая разрыдаться, но Роджер, кивнув, подошел и положил руки мальчику на плечи и колени, осторожно заставляя его распрямиться.

Я положила большой палец ему на пупок, мизинец – на правую бедренную кость и сильно нажала на живот средним пальцем, на секунду задумавшись, как это со мной бывало, обнаружил ли к этому времени и назвал ли Макбурней эту диагностическую точку[111]. Боль в точке Макбурнея была специфическим симптомом острого аппендицита. Я нажала на живот Айдана в этом месте и ослабила давление, мальчик закричал, выгнулся дугой и тут же снова согнулся вдвое, как складной нож.

Острый аппендицит, без сомнений. Я знала, что однажды это случится. Со смешанным чувством радостного волнения и страха я поняла, что наконец-то пришло время испробовать эфир в деле. Выбора нет, и сомневаться некогда: если не вырезать аппендикс, он разорвется.

Я подняла глаза – Роджер поддерживал хрупкую миссис Маккаллум за локоть, она прижимала замотанного в пеленки младенца к груди. Ей придется остаться – она понадобится Айдану.

– Роджер, приведешь Лиззи, чтобы она присмотрела за ребенком? А потом беги к Кристи как можно быстрее, мне нужна Мальва.

Самое причудливое выражение скользнуло по его лицу и исчезло, я не смогла истолковать его, но у меня не было времени об этом тревожиться. Роджер кивнул и вышел без разговоров. Я обратила все внимание на миссис Маккалулм, задавая ей вопросы, на которые мне нужно было услышать ответы, прежде чем я разрежу живот ее маленькому сыну.

* * *

Дверь открыл Алан Кристи. Он был более стройной и темноволосой версией своего похожего на филина отца. На вопрос о местонахождении Мальвы он медленно моргнул.

– Зачем… Она пошла к ручью, – сказал он. – Сказала, что за тростником. – Он нахмурился. – Зачем она вам понадобилась?

– Миссис Фрэзер нужно, чтобы она ей помогла… кое с чем.

Внутри что-то задвигали, открылась задняя дверь. В комнату, держа в руках книгу и сжимая двумя пальцами страницу, которую он читал, зашел Том Кристи.

– Маккензи, – сказал он, коротко кивнув головой в приветствии. – Вы сказали, миссис Фрэзер нужна Мальва? Зачем? – Он тоже нахмурился, два Кристи выглядели в точности как пара амбарных сов, разглядывающих сомнительную мышь.

– Маленький Айдан Маккаллуи очень плох, и она была бы рада помощи Мальвы. Я пойду найду ее.

Кристи нахмурился еще сильнее и открыл было рот, чтобы что-то сказать, но Роджер уже развернулся, бегом направляясь к деревьям, прежде чем эти двое могли его остановить.

Он нашел девушку довольно быстро, хотя каждое мгновение поисков казалось бесконечным. Сколько времени проходит, прежде чем разрывается аппендикс? Мальва была по колено в воде, юбки высоко подоткнуты, корзинка для тростника плавает рядом, привязанная за ленту передника. Когда он выкрикнул ее имя громче, она встревоженно обернулась и подняла крепко сжатый в руке нож для тростника.

Выражение тревоги исчезло, когда она увидела, кто ее зовет, хотя он заметил, что Мальва смотрела на него с опаской и по-прежнему сжимала нож. Его объяснение она восприняла с долей интереса.

– Эфир? Серьезно, она собирается его разрезать? – спросила она живо, направляясь к нему.

– Да. Пойдем. Я уже сказал твоему отцу, что ты нужна миссис Фрэзер. Нужно спешить.

Ее лицо изменилось.

– Вы сказали ему? – Ее бровь на секунду приподнялась, потом она прикусила губу и покачала головой. – Я не могу, – сказала она, повышая голос, чтобы перекричать бегущую воду.

– Еще как можешь, – сказал он, стараясь ее приободрить, как мог, и вытянул руку, чтобы помочь ей выйти на берег. – Давай, я помогу тебе с корзиной.

Она решительно замотала головой, нижняя губа чуть выпятилась вперед.

– Нет. Мой отец… он этого не позволит. – Она бросила взгляд в сторону дома, и он тоже обернулся, но все было в порядке – ни Том, ни Алан за ним не пошли, пока не пошли.

Он скинул ботинки и вошел в ледяной ручей, камни, твердые и скользкие, задвигались под его ногами. Мальва открыла рот и широко распахнула глаза от удивления, когда он наклонился и, отвязав корзину от ее передника, выбросил ее на берег. Потом он забрал нож у нее из рук, сунул его за пояс и, подняв ее на руки, вышел с ней на берег, не обращая внимания на пинки и крики.

– Ты идешь со мной, – сказал он, опуская ее на землю со вздохом. – Пойдешь пешком или мне тебя нести?

Роджер подумал, что она выглядит скорее заинтригованной его предложением, чем напуганной, но Мальва снова покачала головой, отступая назад.

– Я не могу! Правда! Он… он побьет меня, если узнает, что я использовала эфир.

Это остановило его на мгновение. Он побьет ее? Возможно. Но на кону была жизнь Айдана.

– Он не узнает, – сказал он. – А если узнает, я прослежу, чтобы он не причинил тебе вреда. Пойдем, ради всего святого – у нас нет времени медлить!

Ее маленький розовый рот упрямо сжался. Сейчас некогда возиться с моральными принципами. Роджер склонился, приблизив свое лицо к ней, и посмотрел девчонке прямо в глаза.

– Ты пойдешь, – произнес он, сжав кулаки, – или я расскажу твоим отцу и брату о тебе и Бобби Хиггинсе. Скажешь что-то подобное обо мне – мне все равно. Но если ты думаешь, что твой отец побьет тебя за помощь миссис Фрэзер, предположи, что он сделает, если услышит, что ты обжималась с Бобби?

Он не знал, какое слово использовали в восемнадцатом веке вместо «обжиматься», но она явно его поняла. И если бы Мальва была чуть побольше размером, то, несомненно, вырубила бы Роджера, если, конечно, он верно понял опасную вспышку в ее больших серых глазах. Но она не была, так что после секундного размышления она наклонилась, вытерла ноги юбками и надела сандалии.

– Оставьте это, – коротко бросила она, увидев, как он наклоняется за корзиной. – И верните мне нож.

Должно быть, это было просто желание сохранить над ней власть до тех пор, пока они благополучно не доберутся до операционной, – разумеется, он ее не боялся. Несмотря на это, он положил руку на пояс и сказал:

– Позже, когда все закончится.

Она не стала ввязываться в спор и побежала по берегу впереди него в сторону Большого Дома так, что подошвы сандалий шлепали по ее голым пяткам.

* * *

Я держала пальцы на брахиальном пульсе в подмышке Айдана, подсчитывая удары. Его кожа на ощупь была очень горячей, температура – примерно 38 или 39 градусов. Пульс был сильным, но ускоренным… он замедлялся по мере того, как мальчик погружался в беспамятство. Я слышала, как Мальва считает себе под нос капли эфира, паузы до следующей порции… Я потеряла счет ударам, но это не имело значения: я впустила его в себя, мое сердце билось в одном ритме с Айданом, и пульс был стабильным, сильным.

Дышал он ровно. Маленький живот ритмично поднимался и опускался под моей рукой, и я чувствовала, как расслабляются мышцы, все, кроме тех, что окружали брюшину. Отчетливо выступающие ребра высоко вздымались над ней от его дыхания. На секунду мне привиделось, что я могу погрузить руки прямо внутрь его живота и коснуться воспаленного аппендикса, я видела пульсирующий болезнетворный отросток в темной пещере его хрупкого тела. Итак, пора.