– Первый раз вижу такое чудо, – исступленно прошептала она. Температура ощутимо упала за последние несколько минут, холодный ветер с силой хлестал ее по лицу, развевая над плечами распущенные волосы.

Донован отпустил ее и лишь встревоженно наблюдал, не решаясь вмешиваться, за игрой чувств, которую пробудила в Бренне готовая разразиться в любую секунду буря.

Внезапно их окутали загадочные золотистые сумерки, предшествующие шквалу ветра и дождя. Майкл снова что-то тревожно крикнул ей, но, судя по ее восторженному лицу, Бренна не обратила никакого внимания на его предупреждение.

– Возвращайтесь, я вас догоню, – прокричала она в ответ, даже не посмотрев в его сторону.

Майкл отошел на несколько шагов вниз по тропинке, прислонился спиной к большому валуну, скрестил руки на груди и стал ждать.

Ждать ему пришлось недолго. Сумерки быстро превратились в иссиня-фиолетовую темноту, а отдаленные раскаты грома перешли в яростную канонаду. Небо словно взорвалось, и из него сплошной стеной обрушился ливень, с дикой силой ударив по двум фигурам, осмелившимся бросить ему вызов.

Но ликующее единение с природой, которое охватило Бренну, не исчезло, а лишь усилилось под хлещущими струями проливного дождя, от которого она тут же промокла до нитки. Холодный ветер рвал ее волосы и одежду, как обезумевший зверь. Она протянула руки вверх в мольбе и тщетной жажде хоть на миг соприкоснуться с могучей первобытной силой стихии. Она ощущала слабость своих рук, несовершенство мышц, хрупкость каждой частички своего тела, но вместе с тем чувствовала себя сильной и могущественной богиней, сошедшей на землю с Олимпа.

Бренна ликующе засмеялась, повернулась к Доновану, рывком отбросила с лица мокрые волосы и закричала, продолжая протягивать руки, словно жрица, вызвавшая эту яростную бурю:

– Я буду жить вечно! Вы слышите меня, люди? Я буду жить вечно!

Донован понимающе улыбнулся, оттолкнулся от валуна и медленно подошел к ней. Он тоже весь вымок, его рубашка и брюки прилипли к телу, а рыжие мокрые волосы потемнели от воды.

Он взял ее за локоть и решительно отвел от обрыва.

– Если ты простудишься под этим ливнем, то до вечной жизни дело уже не дойдет. И недели не проживешь, сумасшедшая, – сказал он. – Ты холодная, как ледышка.

– Мне не холодно, – мало что соображая, ответила Бренна. – Мне очень хорошо. Я чувствую себя отлично. Так здорово мне не было еще никогда в жизни.

– Ну да, понимаю, – усмехнулся Майкл. – Тебе сейчас не до мыслей о каких-то болезнях. Нужно немедленно бежать в дом. И чем быстрее, тем лучше. Тебе надо восстановить кровообращение.

Он потянул Бренну за собой, и они устремились вниз по превратившейся в грязевой поток тропинке. На ногах устоять было невозможно, они скользили и падали на ходу. Бренна несколько раз оказывалась сидящей по пояс в грязи, под льющим, как из ведра, дождем. Но от этого она только безудержно хохотала. Она все еще пребывала в состоянии ликующего восторга, к ней пока не возвратилась способность воспринимать что-либо серьезно. Бренна потеряла ощущение пространства и времени и наслаждалась этим состоянием.

Каждый раз, когда она падала, Донован терпеливо поднимал ее, печально качая головой и ругая про себя ее сумасшествие, и молча помогал ей двигаться дальше. Когда они достигли подножия холма, бежать стало легче, и через несколько минут они взобрались на ступеньки спасительного домика. Они оба тяжело дышали после такого кросса, но Бренна не чувствовала усталости. Ее переполняло счастье и будоражащее кровь ощущение уверенности в себе и в окружающем ее мире. После многочисленных дней напряженной работы ее возбуждало острое пьянящее чувство радости жизни.

Майкл открыл дверь, они зашли внутрь, и Бренна весело огляделась. Любовное гнездышко теперь не испугало, а развеселило ее. Донован, весь промокший и облепленный грязью, тоже перестал ей внушать опасения.

– Что бы сейчас сказали о великом киномагнате, если бы увидели его вот в таком виде? – съязвила она, не удержавшись от смеха.

– Сказали бы, что он выглядит намного лучше, чем какая-то желторотая актриса, – парировал он, критически поглядывая на Бренну. Мокрые шорты и маечка прилипли к ее стройному телу, а сияющее лицо обрамляли сбившиеся в пряди длинные мокрые волосы. – Ты все еще не согрелась, – добавил он, коснувшись ее шеи.

Майкл подошел к бару, встроенному в стену рядом с камином и налил из бутылки в стакан какого-то напитка темно-коричневого цвета, крепкого на вид. Вернувшись, он протянул ей стакан жестом, не допускающим возражений.

– Пей, – приказал он. – Это согреет тебя. Она хотела сказать, что не замерзла и потому согреваться нет никакой необходимости, но один взгляд на его решительное лицо убедил ее, что сопротивляться бесполезно. Одним глотком она осушила стакан и, словно от удара, привалилась к двери, глотая воздух широко открытым ртом.

– Ничего себе, это же было неразбавленное виски, – присвистнул Донован. – Его надо было пить маленькими глотками, а не приканчивать одним махом.

– Откуда же я знала? – простонала Бренна со слезами на глазах, когда к ней вернулось дыхание. – Я первый раз в жизни пью виски…

– Еще один пресловутый «первый раз в жизни», – с иронией заметил Майкл. – Посиди пока, а я поищу тебе какую-нибудь сухую одежду.

Не дожидаясь ответа, он заторопился по винтовой лестнице на второй этаж, перепрыгивая через две ступеньки.

Бренна послушно шагнула к алому дивану, но, опустив голову, заметила, как с ее вымазанной одежды стекает грязная вода. Решив не пачкать роскошный велюр, она подошла к камину и прислонилась к нему. Горький привкус виски понемногу исчезал, уступая место приятной расслабленности, и она с удивлением поняла, что ей действительно стало теплее. Более того, напиток усилил охватившую ее ранее сладкую эйфорию. Она обрадовалась тому, что виски, похоже, не произвело на нее никакого неприятного действия, подошла к бару, достала из него бутылку и налила еще. На этот раз Бренна пила его более осторожно, отхлебывая мелкими глотками, и снова почувствовала, как по телу распространяется и проникает во все клеточки ощущение умиротворенности. Она собиралась наполнить стакан в третий раз, когда возвратился Донован с одеждой и двумя пушистыми белыми полотенцами под мышкой. Он удивленно поднял брови, увидев в ее руке бутылку виски.

– Мне понравилось, – весело заявила она, улыбаясь ему. – Я совсем не пьянею. Виски на меня практически не действует.

– Удивительно, – насмешливо протянул Донован, забирая у нее бутылку и ставя ее на стол. Он вручил ей сухую одежду и полотенца, а затем подошел к декоративной перегородке, отодвинул ее в сторону и открыл краны над ванной.

– Раздевайся и быстро в воду, – приказал он. – Я разожгу камин, а затем мы приготовим бифштексы.

Бренна испуганно посмотрела на него, прижимая одежду к груди. Неужели он думает, что она будет купаться вот за этой тоненькой ширмочкой, практически на виду у него?

Донован отвернулся, словно и речи быть не могло о том, что Бренна не подчинится его приказу, но увидел, что она стоит в нерешительности, и раздраженно прикрикнул:

– Пошевеливайся!

Сама удивляясь своей послушности, Бренна зашла за перегородку и тщательно ее задвинула, чтобы обеспечить хоть какое-то уединение. Ничего не поделаешь, все равно надо смыть грязь. Если не слишком засиживаться в этой роскошной до неприличия ванне, то можно помыться за несколько минут. Из стоящего за ширмой флакона она плеснула в ванну пенистой жидкости, благоухающей лавандой, стянула с себя всю одежду и опустилась в воду, наслаждаясь сладостным ощущением.

Она с удовольствием поплескалась и, положив голову на край огромной ванны, вытянулась во весь рост, полностью погрузившись в воду. Она закрыла глаза, и ей показалось, что от этого ее другие ощущения только обострились. Бренна слышала звук текущей из кранов воды, угадывала движения разжигавшего камин Донована, ощущала приятный лавандовый аромат, распространяющийся из ванны, и острый запах горящих сосновых шишек. Расслабляющему наслаждению невозможно было сопротивляться…

– Бренна!

Она открыла отяжелевшие веки и увидела прямо перед собой голубые глаза, глубокие и спокойные, словно горные озера. Глаза Майкла.

– Да, – негромко произнесла она, даже не удивившись тому, что Донован оказался рядом с ней. Он присел рядом с ванной, наклонился и нежно погладил ее мокрые волосы. Затем он коснулся ее губ в поцелуе, легком, как дыхание ветра в яблоневом цвету, и сладком, как мед. Когда он неохотно оторвался от ее губ, Бренна тихо вздохнула, словно сожалея о мимолетности поцелуя.

– Ты не закрыла воду, дорогая, – прошептал Майкл. – Я звал тебя, но ты не слышала.

Она снова почувствовала его губы, дарящие нежные поцелуи ее жаждущим губам, щекам, мочкам ушей, и повернула к нему лицо, будто цветок к солнцу, с выражением слепого желания. Дыхание Донована стало прерывистым, его глаза потемнели от возбуждения, и рот впился в ее губы, больше не даря нежные поцелуи, а горя неутолимой страстью. Бренна поддалась на его призыв и ответила тем же. Ее губы приоткрылись, язык Майкла проник между ними, и они оба застонали от наслаждения. Бренна протянула руки, обвила шею Донована и притянула его к себе. Ее пальцы гладили его густые кудрявые волосы, а затем скользнули ниже и несмело коснулись плеч и спины.

– Ты совсем мокрый, – еле слышно произнесла она. Майкл наклонился ниже и стал покрывать поцелуями ее шею. Бренна почувствовала, как у него на виске часто бьется жилка. Или это ее собственный лихорадочный пульс?

– Я намокну еще больше, – с трудом оторвался от нее Донован. – Помоги снять мне рубашку, дорогая. – Он встал на колени, выдернул рубашку из брюк и замер. – Помоги же. Я хочу почувствовать твои руки на своем теле.

Бренна тоже хотела этого. Она поддалась охватившему ее порыву и сначала погладила курчавые волосы на его мускулистой груди, а затем, осмелев, медленно провела ладонями от груди к животу. Майкл напрягся, и по его телу пробежала дрожь. Он поймал и задержал ее ладони на груди, но затем со вздохом отпустил их.