Барбара Картленд - Дьявольское наваждение

Теперь герцог понял, как все произошло и почему Далбеты и Мак-Кэроны связались с маркизом Лотианом — министром по делам Шотландии.

— Пока я доучивалась в школе, я не слишком задумывалась о наследстве, — продолжала Джиованна. — Потом я получила письмо от полковника Макбета, он требовал моего возвращения в Шотландию, и одновременно с этим — письмо от мачехи.

— Что она тебе написала?

— Что встретит меня в Дувре, если бабушка сможет найти человека, который привезет меня туда.

— Тебе ведь вряд ли хотелось снова встречаться с ней?

— Я отнеслась к этому как к неизбежному злу, — ответила Джиованна. — Я боялась только, что после смерти папеньки мачеха станет моим опекуном и мне придется слушаться ее. Впрочем, имея столько денег, я бы помогала своим людям, и в этом меня, конечно, поддержали бы родственники.

— Так, значит, ты отправилась в Шотландию.

— Бабушка поговорила с матерью-настоятельницей, и та послала со мной одну из монашек — очаровательную женщину, она всегда ездила по делам монастыря в Рим и вообще всюду.

— А когда ты добралась до Дувра? Что было потом?

— Мачеха и ее старая служанка, Энни — я ее помнила, но мне она очень не нравилась — ждали меня в отеле «Лорд Уорден». Я попрощалась с сестрой-монахиней и поехала в Шотландию.

Герцог молча ждал, видя, что Джиованна начинает нервничать.

— Вначале, — смущенно призналась она, — мачеха не сказала ни слова о моем наследстве и только спросила, какие я отдала распоряжения. Я не видела причины скрывать это и показала ей все документы, которые мне выдали бабушкины поверенные в Неаполе.

Вздохнув, Джиованна добавила:

— Только потом я поняла, как глупо поступила. Мачехе стали известны имена банкиров в Лондоне и Эдинбурге — эти люди обещали выполнить все мои требования и перевести деньги в любой шотландский банк, какой я выберу.

— Когда мачеха попросила тебя об этом?

— Мы ночевали в Лондоне. Вечером к нам в отель явился представитель банка, и я подписала множество документов, которые мачеха внимательно прочитала.

Словно оправдываясь, Джиованна произнесла:

— Она была так мила со мной, что я решила, будто теперь, когда папенька умер, а я повзрослела, ей нет нужды ненавидеть меня, как прежде. Мне даже показалось, она хотела подружиться со мной.

— О, актриса она великолепная! — саркастически заметил герцог, но потом умолк, продолжая слушать рассказ Джиованны.

— Когда мы были в Инвернессе, мачеха заглянула в мое купе и сказала: «Путь будет тяжелым, моя милая, дороги очень пострадали от зимних дождей. Вот, выпей это, не то я боюсь, тебе станет плохо. По мне уж лучше штормовое море, чем эти ужасные переезды!»

«Вы преувеличиваете!»— удивилась я, пытаясь вспомнить дороги в тот год, когда уезжала из дома.

«Здесь были две отвратительные зимы подряд, — пояснила мачеха, — поэтому теперь карету швыряет из стороны в сторону, и пассажиру непременно становится плохо».

«Я как-нибудь потерплю», — засмеялась я.

«Ну, все равно выпей», — велела мачеха, протягивая мне маленький стаканчик с белой жидкостью.

«Не хочу, — отпиралась я, — наверное, это невкусно».

«Это просто мятный настой, — объясняла мачеха. — Я приготовила его специально для тебя, только что выпила немного сама и дала Энни».

Джиованна сильнее прижалась к герцогу.

— Я… я понимаю, как это было глупо… но она так настаивала… и мне не хотелось ее огорчать. Я никогда не думала, что она сделает со мной то же самое, что делала с папенькой.

— Что же произошло?

— Я выпила ее микстуру… и через несколько минут потеряла сознание. Больше я ничего не помню.

— Тебя опоили! — воскликнул герцог.

— Да, скорее всего, — согласилась Джиованна. — Я совсем не помню, как мы добрались домой. Очнулась я уже в постели… в комнате, в которой никто никогда не жил.

— Ты была одна?

— Да, одна… а когда я очнулась, мне было очень плохо.

Я сумела встать с постели… нашла кран, налила себе воды и только тут поняла, где я.

— Где же?

— В комнате, специально построенной моим дедом для его матери.

Герцог нахмурился, и Джиованна пояснила:

— Она была очень старой и ужасно не любила шум.

Любой шорох мог помешать ей заснуть… поэтому дедушка велел построить на верхнем этаже специальную комнату, изолированную от всего остального дома.

Джиованна взмахнула руками.

— Чтобы дойти до этой комнаты, нужно было пересечь два длинных коридора. К счастью, к ней примыкала ванная с водопроводом… правда, вода была только холодная… но благодаря этому я выжила.

— Ты хочешь сказать, что тебя не кормили, но у тебя была вода?

Джиованна кивнула.

— Мне хотелось пить не меньше, чем есть. От жажды я умерла бы гораздо быстрее… и, наверное, еще мучительнее.

— Когда ты догадалась, что с тобой происходит? — спросил герцог.

— Ко мне пришла мачеха и все рассказала. Только тут я поняла, как она ненавидит меня. Ее ненависть не утихла, а стала еще сильнее, потому что я превратилась в богатую наследницу.

«Если ты думаешь, что сможешь распоряжаться своими деньгами, ты сильно ошибаешься, — сказала мачеха. — А если ты надеешься выйти замуж за герцога, как решили старейшины, тебя ждет сюрприз».

«О чем вы? — недоумевала я. — Я впервые слышу о замужестве!»

«Эти старые идиоты из кланов Макбет и Мак-Кэрон задумали выдать тебя за герцога Инверкарона, чтобы ты со своими денежками могла править половиной Шотландии.

Но тебе это не удастся! Не дам я тебе править где-нибудь, кроме как в аду!»

«Я не понимаю, о чем вы!»— воскликнула я.

«Ну так слушай! — ответила мачеха. — Ты умрешь!»

«Вы с ума сошли! — закричала я. — Неужели вы не понимаете, что меня будут искать? Да и глава моего клана захочет встретиться со мной».

Джиованна вздрогнула.

— Она улыбнулась… и тут я по-настоящему испугалась.

«Твои люди посмотрят на тебя, — сказала она. — Они увидят смазливенькую предводительницу клана, попляшут на ее свадьбе и убедятся, что она швыряет деньги направо и налево, — но это будешь не ты, нет, бедная сумасшедшая Джиованна, которую я приютила у себя в доме из милосердия. Нет, Джиованна, ты умрешь! Безумная девчонка, которая только и может, что кричать и бесноваться, — это так опасно! И никто не заплачет по этой девчонке! Ее зароют в землю… и забудут навсегда!»

Голос Джиованны дрогнул. Девушка уткнулась лицом в плечо герцога, и он покрепче обнял ее.

— Я догадываюсь, каково тебе было, любимая, — ласково произнес он.

— Я думала, это сон… но все было на самом деле.

Мачеха допускала ко мне только эту ужасную старуху, Энни, которая никогда меня не любила. Служанка приходила и через дверь говорила: «Я принесла тебе очень вкусный обед, кухарка в него прямо душу вложила. Вот тут лосось, свеженький, только что из речки, а вот еще нежная оленинка.

Бедняжка, но ты же сумасшедшая, ничего не хочешь есть и отсылаешь еду прочь нетронутой!»

Джиованна резко вздохнула, вспоминая весь этот кошмар.

— Я… я слышала, как Энни стояла за дверью, пока еда не остынет. Потом она уносила поднос и говорила, что бедная сумасшедшая отказалась покушать.

— Не могу в это поверить! — воскликнул герцог. — Неужели люди могут быть столь жестоки?

— Это было ужасно, — подтвердила Джиованна. — А мачеха приходила каждый день, чтобы посмотреть, как я слабею, и чтобы поддразнить меня рассказами о ее дочери, которая станет новой графиней.

— Ее дочь? — резко спросил герцог. — Это была ее дочь?

— Папенька говорил, что мачеха уже была замужем и у нее есть ребенок… но я никогда не видела этого ребенка, не знала, мальчик это или девочка… пока мачеха не сказала, что ее дочь заняла мое место и никто даже не заподозрил подмены!

Джиованна разрыдалась, и герцог поспешил осушить ее слезы, он приник к губам Джиованны и целовал, пока девушка не почувствовала, что милостью Божьей избежала той страшной участи, на которую обрекла ее мачеха, демон в женском обличье.

Герцог распахнул дверь. Джиованна, сидевшая рядом с бабушкой и державшая ее за руку, вскочила. В глазах девушки застыл вопрос. Герцог пересек комнату, обнял Джиованну и тихо произнес:

— Все готово, но я не хочу, чтобы ты пугалась.

Девушка прижалась к нему, боясь отойти от него хотя бы на шаг. Он повернулся и обратился к леди Синклер:

— Мне не хотелось бы расстраивать вас, но знаю, что вы все поймете. Пока мы не справимся с преступниками, с вами в комнате будет находиться агент полиции.

Леди Синклер промолчала, и герцог добавил:

— Это очаровательный молодой человек. Он говорит по-английски и наверняка вам понравится.

— Не беспокойтесь за меня, — мягко ответила старушка. — Позаботьтесь лучше о моей внучке.

— Я поклялся всегда заботиться о ней, — уверенно заявил герцог.

Леди Синклер протянула ему руку. Герцог наклонился поцеловать сухую кисть, и Джиованна подумала, что бабушке нравится ее жених.

Герцог увлек Джиованну прочь из комнаты, куда тотчас же вошел симпатичный полицейский-итальянец.

Герцог повел Джиованну в приемную залу виллы. К удивлению девушки, зала была пуста.

— Теперь слушай внимательно, моя дорогая, — начал герцог. — Возможно, я требую от тебя очень многого, но ты должна раз и навсегда почувствовать себя в безопасности и знать, что никто тебе не угрожает.

Джиованна недоуменно посмотрела на герцога. Он под» вел девушку к дивану, усадил ее и сам сел рядом.

За окном плескалось голубое Средиземное море, в саду цвели бугенвиллеи, а на небе не было ни облачка. Казалось невероятным, чтобы в этом раю кому-то могла угрожать опасность.

Несколькими минутами раньше, подъезжая к вилле, герцог отметил ее красоту, но его гораздо больше заботила жизнь Джиованны, висевшая, как и его собственная, на ниточке.

Он посмотрел на девушку и негромко, но убедительно произнес: