— Вы правда придумаете? — с надеждой спросила Джиованна. — Если это слишком трудно, я… я могу уйти сама… я же говорила…

— Вот этого я вам не позволю, — ответил герцог. — Предоставьте все мне, а сами пока набирайтесь сил, чтобы радоваться жизни, — вы еще очень молоды.

Джиованна не ответила, но герцог уже научился читать ее мысли — девушка готова была верить ему. Ему очень хотелось узнать побольше о Джиованне и о ее семье, но шестое чувство подсказало ему все. Правда, герцогу необходимо было убедиться в правильности своих догадок, но он не желал лишний раз расстраивать или тревожить Джиованну. Она была такой хрупкой и уязвимой, вначале надо, чтобы она сумела позабыть ужас всего случившегося, внушить ей чувство защищенности и заставить не вспоминать более о том, что когда-то она мечтала покончить с собой.

Вслух герцог произнес:

— Я хочу, чтобы вы доверяли мне, Джиованна. И знайте — что бы ни случилось, я позабочусь о вас, бояться вам нечего.

Девушка подняла на него глаза и улыбнулась.

— Я знаю, зачем вы так говорите. Спасибо вам за вашу доброту. Но вы в глубине души должны понимать, что у меня есть право бояться… вы можете только подыскать мне убежище, где меня не найдут.

Герцог не забыл ее слова насчет человека, которому из-за побега девушки угрожала смерть. Однако сейчас давить на Джиованну нельзя, и ему пришлось довольствоваться тем, что уже было известно.

К счастью, в этот момент вошли дворецкий и два лакея, которые внесли чай.

Как и предупреждал Джиованну герцог, к чаю было подано множество лакомств домашнего приготовления, мед, собранный в собственных ульях, которые стояли в саду, и огромный фруктовый торт, как помнил герцог, выпекавшийся только у него в замке.

Герцог с удовольствием оглядел накрытый стол и произнес:

— «— Что ж, налейте мне чаю. Придется съесть все это, чтобы не обидеть кухарку.

— Но здесь так много еды! — возразила Джиованна.

— А вы все-таки попытайтесь, — настаивал герцог. — Не знаю, сколько вы весили раньше, но, должно быть, по меньшей мере в два-три раза больше, чем сейчас.

Девушка засмеялась.

—  — Я никогда не была толстушкой! Моя нянюшка говорила, что я» тощая, как скелет «.

— Ничего, теперь модно быть пухленькой, — парировал герцог, — а женщины всегда стремятся следовать моде.

— Вы хотите сказать, что вам нравятся толстенькие? — лукаво спросила Джиованна.

Герцог никогда прежде не задумывался над этим, но теперь, вспомнив женщин, за которыми ухаживал в Индии, решил, что все они были очень стройными и худощавыми, но с соблазнительными фигурами. Правда, сказать этого Джиованне он не мог, поэтому, блеснув глазами, ответил:

— Я ведь солдат, у меня нет времени рассматривать, полная женщина передо мной или худая.

— Но вы-то хотите, чтобы я потолстела! Я, конечно, попытаюсь, но, боюсь, это будет невозможно.

— Нет ничего невозможного, — заключил герцог. — Помните это всегда и верьте, что мы выиграем битву, не только битву с вашей худобой, но и с вашими страхами.

Джиованна невольно затаила дыхание. Зеленые глаза с золотыми искорками широко раскрылись. Девушка посмотрела на герцога и тихо, почти шепотом произнесла:

— Я… я верю вам.

Глава 5

Герцога разбудило предчувствие. Подобное не раз бывало с ним в Индии — он безмятежно засыпал, не ожидая ничего дурного, но внезапно просыпался, словно кто-то его разбудил, с чувством неминуемой опасности, и немедленно начинал действовать. Никогда еще интуиция не подводила его. В последний раз она спасла не только герцога, но и его солдат от внезапного нападения, грозившего им неминуемой смертью.

Герцог сел в постели. По лунному свету, пробивавшемуся сквозь портьеры, он понял, что уже поздно и, должно быть, он проспал много времени.

Он встал, подошел к окну и выглянул наружу. Внизу блестела серебром под лунным светом река, а вдалеке темнели вересковые пустоши.

Луна убывала, и потому светила не так ярко, как в ту ночь, когда герцог встретил Джиованну. Но света было вполне достаточно, чтобы разглядеть сад и террасу в нем. На первый взгляд там было все спокойно.

Он в тысячный раз повторил себе, что опасность просто причудилась, но внутренний голос твердил свое: замок в опасности.

Герцог подумал о Джиованне.

Он высунулся из окна и оглядел стены башни, где жила Джиованна. Внезапно он замер. Интуиция не подвела.

У подножия башни, где окружавшая ее балюстрада переходила в широкую лестницу, граф заметил какую-то тень.

Разглядеть что-либо было очень трудно, но он все же усмотрел не то двоих, не то троих мужчин, темная одежда которых слегка выделялась на фоне серой стены замка.

Времени на раздумья у герцога не оставалось. Он схватил с кресла оставленный Россом халат, распахнул дверь и помчался по коридору в комнату Джиованны. Герцог тихо открыл дверь и убедился, что девушка спокойно спит под балдахином. Комната, к счастью, хорошо освещалась, потому что миссис Сазерленд велела всегда оставлять здесь горящий камин. Экономка понимала, что истощенная от голода девушка будет особенно чувствительна к холоду. В это время года камины топили только по вечерам, если шел дождь или дул сильный ветер, но у Джиованны стояла почти нестерпимая жара. Впрочем, герцогу помогли горящие в камине дрова — благодаря им он ясно видел, что девушка в безопасности.

Герцог вошел, закрыл дверь, быстрым шагом подошел к кровати и очень осторожно дотронулся до плеча Джиованны.

— Проснитесь, — прошептал он.

Девушка мгновенно открыла глаза, в диком ужасом взирая на герцога:

— Вставайте! Вам надо спрятаться.

Он откинул одеяло, и девушка поднялась в одной ночной рубашке. Герцог накрыл кровать покрывалом, лежавшим в изножье кровати, и шагнул к выложенной деревом стене.

Он положил пальцы на завиток резного украшения, отчего часть стены отъехала в сторону.

Джиованна чуть дыша стояла рядом с ним. Не говоря ни слова, он приобнял ее, ощутив на ней лишь тонкую ткани ночной рубашки и мягкую шерстяную шаль, подаренную миссис Сазерленд. Герцог заставил девушку подойти к стене и положил ее руки на перекладину лестницы, которая крепилась за панелями.

— Лезьте, — тихо приказал он. — Я после вас.

Он закрыл панель так осторожно, что сам не услышал щелчка. Джиованна полезла вверх по лестнице, и герцог, следовав за ней, видел, как маленькие босые ножки поднимаются все выше.

В бойницу лился бледный лунный свет. Лестница наконец кончилась, и герцог с Джиованной оказались в верхней части башни, как раз над комнатой девушки. Их убежище оказалось невысоким, но все же там можно было спокойно уместиться.

Медленно и совершенно бесшумно герцог подкрался к середине комнаты и на ощупь — света здесь не было — нашел то, что искал. Он медленно поднял с пола две плашки паркета, притянув за руку Джиованну. Не говоря ни слова, герцог обнял ее за плечи и показал в полу отверстие, сквозь которое можно было заглянуть в покинутую ими спальню.

Такие» глазки» были сделаны сотни лет назад, а последний предводитель клана спрятал их среди потолочной лепки, так что они стали абсолютно неразличимы снизу.

При свете камина герцог и Джиованна могли видеть все, происходившее в комнате. Слышимость тоже была прекрасная.

Только сейчас, укрывшись от врагов, герцог понял, как все случившееся должно было перепугать Джиованну. Прижимая девушку к себе и помогая заглянуть в глазок, он чувствовал ее дрожь. Герцогу очень хотелось подбодрить девушку, но пока необходимо было хранить молчание.

Не успел он как следует присмотреться в глазок, как внизу послышался негромкий звук — кто-то взбирался по стене замка к открытому окну комнаты. Это было нетрудным делом — стены старой части замка, а особенно башен, были неровными, с большими впадинами между камнями.

Безусловно, они нуждались в немедленном ремонте, но на это у последнего герцога не нашлось денег.

Будучи еще мальчиком, Талбот со своими приятелями частенько забирался в окна по крепостной стене, хотя им это строжайше запрещалось взрослыми. Помещение, в котором прятались сейчас герцог и Джиованна, было излюбленным местом мальчишек, где они скрывались от учителя и от бросавшихся на их поиски слуг.

Старший кузен частенько хвастал перед своим младшим братом и Талботом, что он — единственный человек, посвященный в многочисленные тайны замка.

— Это передается от главы клана к его сыну, — говорил он, — так что не вздумайте рассказывать папеньке, что я вас сюда водил.

— Не расскажем! — обещали проказники.

Талботу очень нравилось искать в замке тайники, где мог затаиться беглец и где глава клана с семьей укрывались от внезапного наступления врагов. Теперь герцог хвалил себя за то, что поселил Джиованну в башне, а не в большой удобной спальне.

Он не сразу разобрался, исходит ли звук снаружи, проходя сквозь крошечные окошки, спрятанные под кровлей, или кто-то уже забрался в комнату Джиованны. Потом в глазке появилась темная фигура, посередине комнаты. Человеке негромко произнес:

— Ее нет.

— Сбежала! — предположил второй голос.

Герцогу хватило одного-единственного слова, чтобы узнать голос Кейна Хорна. Он даже увидел, как тот подошел к кровати и заявил:

— Ты мне сказал, что она была здесь еще утром!

— Была, сэр, я своими глазами видел ее у окна!

— Значит, он ее увез… если только не спрятал в других комнатах.

Кейн Хорн сделал еще шаг, и Джиованна с герцогом увидели его макушку прямо под глазком.

Кейн задумался, а потом резко скомандовал:

— Поищи в других комнатах, да смотри, никого не разбуди. Если в этой комнате камин горит, значит, он горит и там, где спит девчонка.

В логике ему отказать было нельзя. Человек, к которому обращался Хорн, должно быть, тотчас же вышел, потому что американец умолк и остался на месте. Постояв еще немного, видимо, не в силах находиться без дела, он отправился следом за сообщником. Однако герцог подумал, что Хорн скорее всего остановится за дверью в коридоре и не пойдет обыскивать комнаты, боясь быть узнанным.