Глава 35

В предрассветный час Блейк вошел в их с Джослин спальню, закрыл за собой дверь и устало прислонился к ней. Свеча все еще мерцала у кровати, а его невозможная, чудесная, потрясающая жена полулежала на подушках, гладя котенка и почесывая счастливую Битти пальцами ног.

— Я думал, мы договорились, что животным место внизу, — проговорил он, потому что сказать это было легче, чем говорить то, что было у него в эту минуту на уме.

То, что она ждала его, восстановило истощающиеся силы Блейка. А понимание, что она доверила ему решить судьбу своего брата и будущее семьи, ошеломляло и наполняло его признательностью и глубоким удовлетворением, которое он испытал впервые в жизни. У него было чувство, что ему понравится нести на себе ответственность за семью.

— Они заслуживают награды, — отозвалась она. — И мне требовалась компания, пока я ждала, когда ты решишь, что будет с нами.

Она говорила не с осуждением, просто со своим обычным приятием того, что ее судьба находится в руках других людей. Блейку не требовалось иного приглашения, чтобы пересечь комнату, забраться на кровать и сесть с ней рядом. Его Джослин — ловкий и дерзкий манипулятор, когда требуется защитить тех, кого она любит. Он научит ее доверять ему в этом как надежному партнеру.

Он заключил ее в объятия, и Джослин положила голову ему на плечо. Он не будет так глуп, чтобы снова недооценивать ее. Не борись она с Гарольдом и не побуждай Блейка сделать как должно, преступники сбежали бы, исход вечера был бы совсем иным.

— Я пока не собираюсь умирать, несмотря ни на какие предрассудки, — заявил он. — Поэтому твое будущее здесь, со мной. Это приемлемо?

Она поерзала, придвигаясь ближе, и Блейк порадовался, что между ними одеяло. Сначала им надо поговорить. Он молился, чтобы это был конец напряжения между ними, но ничего не принимал на веру.

— Более чем, — согласилась она. — Могу я сказать, что люблю тебя?

Возможно, у него не хватает ума и сообразительности, чтобы сразу распознать достоинства других или как реагировать на такие прелюдии, как эта, но он точно знает, что не настолько туп, чтобы и дальше не признавать достоинства своей жены. Он прижался губами к густому каскаду распущенных и тщательно расчесанных волос, подыскивая слова, которые ей необходимо услышать.

— Я сегодня едва не сошел с ума от страха, что потерял тебя. Думаю, теперь я понимаю лучше, почему моя семья так тряслась надо мной все эти годы. Мысль потерять того, кого любишь, невыносима.

Широко открытые голубые глаза встретились с его взглядом.

— Того, кого любишь?

— Тебя, — признался Блейк, удерживая её взгляд и обнажая свое сердце. — Я люблю тебя. Думаю, именно поэтому я наполняюсь радостью всякий раз, когда смотрю на тебя, и паникую, как Ричард, если думаю, что тебе больно. Я не хочу представить себе мир без тебя, сидящей напротив меня за столом, даже если ты насмешничаешь надо мной или обращаешь больше внимания на чертова пса.

Она торопливо подхватила на руки своих питомцев и спустила их на пол, потом вновь прильнула к его боку.

— Любовь — это вид безумия, правда? Я люблю, обожаю тебя, но я никогда не буду той умной послушной женой, которую ты хочешь.

Блейк на минуту прикрыл глаза, осмысливая ее слова. Любовь была удушающим чувством, пока в его жизнь не вошла Джослин. Теперь он видит свободу, которую дает любовь.

— «Любовь не есть любовь, когда она при каждом колебанье то исчезает, то приходит вновь»[9], — процитировал он, наклонившись, чтобы поцеловать ее. — С чего бы мне вдруг хотеть что-то в тебе изменить?

— Ох, но это же нечестно, — пробормотала она у его губ. — Значит, мне нельзя пытаться изменить твой мужественный стоицизм и уговорить сказать мне то, чего ты не говоришь? Я должна принять твое молчание, чтобы доказать свою любовь?

— Если бы ты была еще хоть чуточку умнее, то перехитрила бы меня. — Он усмехнулся и откинулся на подушки. — Полагаю, из-за меня Квент лишится своих гнедых. Ты должна научить меня дипломатии, чтобы сообщить ему это и не получить в нос.

— Пусть лорд Квентин только посмеет, и я сама дам ему в нос! — горячо пообещала она и, откинув одеяло, обвила Блейка за шею. — Но он поспорил, что ты еще до весны получишь то, чего хочешь. Означает ли его проигрыш, что ты остаешься дома? — спросила она, старательно скрывая свое беспокойство.

— Мм, не совсем.

Утопая в мягкой груди, полупрозрачном шелке и роскоши белокурых волос, Блейк потерял способность думать. Он пробежал ладонями вверх по изящной спине жены и возблагодарил небо, что с ней ничего не случилось. Ему необходимо держать ее в объятиях каждую ночь до конца своих дней. Он отбросил одеяло подальше и привлек ее к себе на колени.

— Скажи мне, что все, чего ты хочешь, это жить дома, чтобы мы были настоящей семьей, — прошептала она, покусывая его за мочку уха и соблазнительно потираясь о ширинку.

— Я не могу пообещать, что буду жить дома, если мне придется работать в Лондоне, — предупредил он, хотя понимал, что это его жену не обескуражит.

Как он и надеялся, она покрыла его лицо поцелуями, и дерзкие пальчики начали избавлять его от оставшейся одежды.

— Мы снимем квартиру, — заявила она. — Маме и Ричарду будет здесь хорошо одним. Это может стать нашей загородной усадьбой.

— Мы мыслим одинаково, — согласился он, наполняя ладони мягкой плотью ее грудей и уповая на то, что она быстро расстегнет ему брюки. — В Лондоне ты сможешь кричать сколько душе угодно, когда мы будем заниматься любовью.

Она засмеялась и прижалась губами к его груди, прокладывая путь через жилет вниз.

— Шалун. А что еще мы будем делать в Лондоне?

— Я буду работать на его сиятельство и министерство иностранных дел в подобающем джентльмену политическом качестве, которым никого нельзя оскорбить.

Она замерла, выпрямилась и воззрилась на него.

— Что это значит? Как ты можешь оскорбить кого-то, помогая его светлости?

— Если ему удастся добыть для меня королевское назначение в министерство иностранных дел, как он обещал, это будет общественно приемлемо, но он делает это только потому, что платит мне за то, чтобы я был его глазами и ушами в Уайтхолле. Ты дочь виконта, и я не запятнаю твою репутацию, занимаясь коммерцией.

Джослин стукнула его маленьким кулачком в грудь.

— Да покупай хоть литейный цех или бумагопрядильню мне все равно, если это сделает тебя счастливым. А герцог предложил тебе должность, достойную твоего блестящего ума?

— Да, — подтвердил Блейк и, скрывая довольную усмешку, вновь уложил свою дерзкую женушку на матрас. — Он поддерживает Уэллсли в португальской кампании и согласен с тем, что нам нужны свежие идеи. Я должен буду действовать как его помощник в этом деле, утверждаясь в Уайтхолле.

— Ты будешь шпионить в Уайтхолле на герцога? — лукаво поддела его Джослин.

— Я буду держать его светлость в курсе, — парировал Блейк. — Похоже, большинство членов парламента и не догадываются, что почтовое министерство регулярно читает дипломатическую почту, равно как и дешифровальный отдел, поэтому я уже сообщил ему кое-что новое. Он считает, что меня можно использовать не только в криптологии, но и настаивает на том, чтобы я научил наших континентальных послов зашифровывать свои документы. Посмотрим, что принесет будущее.

— Я не понимаю, но если ты счастлив, то и я счастлива.

Она соблазнительно приподняла таз, выражая свое счастье тем, что вызывающе потерлась о него.

— Ты это серьезно? Если я утащу тебя в город и оторву от твоих питомцев и семьи, ты будешь там счастлива?

Блейк любил свою жену, но это не значило, что он до конца ее понимал. Он затаил дыхание в ожидании ее ответа.

Джослин засмеялась от радости, и Блейк облегченно выдохнул. И потерся о нее, дабы хоть так утолить свое растущее желание. С уверенностью, что эта ночь закончится, наконец, так, как он хочет, можно и потерпеть.

— Ты исполняешь мою мечту, — сказала она. — Я обожаю город, вечера и театр. Чего я хочу больше всего, так это дом, которого не лишусь, где я могу быть собой. А он может быть где угодно. — Она провела ладонями по его бокам. — Во всяком случае, там, где ты, — пробормотала она смущенно.

Успокоенный, Блейк повернулся на бок и начал расстегивать свои проклятые тесные брюки.

— Тогда завтра мы спросим у Фица, можно ли арендовать его городской дом. Он почти готов к тому, чтобы в нем жить.

— Мы можем позволить себе целый дом? — спросила она с легким придыханием, когда он стащил с себя рубашку через голову.

Ему нравилось думать, что она взволнована не только из-за дома, но и из-за него, но особо на это не рассчитывал.

— Полагаю, мой доход будет больше твоего. Думаю, мы даже сможем купить несколько новых лент тебе в волосы.

— И новые носовые платки для тебя, — поддразнила она. — Не могу же я позволить моему мужу ходить в обносках, если сама буду щеголять с новыми лентами.

Блейк снял брюки, оставив свечу гореть, и снова повернулся, чтобы стащить платье с плеч жены и полюбоваться ее красотой. Он целовал ее грудь до тех пор, пока не услышал восхитительный звук ее сбившегося дыхания, который, как он уже знал, был признаком ее возбуждения.

— Ты меня уже изменила, — пробормотал он, прокладывая дорожку поцелуев ниже.

— Сменить твои носовые платки не значит изменить тебя. Я люблю тебя таким, какой ты есть.

Она высвободила руки из платья, обняла его за шею и притянула его голову к себе.

Джослин восхищалась длинным твердым мужским телом, вдавливающим ее в матрас. Ее муж — большой мужчина с весьма решительными желаниями. Нагой, он демонстрировал величину этих желаний. Ее больше не пугал его размер, но она прикусила губу, чтобы не вскрикнуть, когда Блейк взял сосок в рот и стал посасывать. Собственное желание пугало ее больше, чем его.