— Ну уж нет, mon père,[27] мы вас так просто не отпустим, — пошутил Карл и рассмеялся собственному остроумию.

Колиньи тоже заулыбался, без всякого, впрочем, беспокойства, которое могло бы появиться у менее уверенного в себе человека. Мы поболтали о его путешествии, о красоте долины Луары и о его новой молодой жене.

Через четверть часа Колиньи стал закадычным другом короля. Они ушли вместе. Карлу не терпелось показать адмиралу дворец. Мы с Эдуардом смотрели им вслед.

— Будут неприятности, — заключил Эдуард, как только они скрылись.

— Судя по всему, я сделала ужасную ошибку, пригласив его к нам, — призналась я.


Как только мы с Эдуардом выздоровели, тотчас устроили официальный прием в честь Колиньи. Позвали триста герцогов, кардиналов и послов. Карлу все эти хлопоты очень нравились.

Празднества начались незадолго до сумерек. Огромную винтовую лестницу, ведущую во двор, украсили серебряной парчой и позолоченными листьями. Гости глядели сверху на молодых женщин в прозрачных одеждах, которые, помахивая большими веерами, образовали кружок и соединили кончики пышных вееров в одно целое. Затем опустили веера, и в центре круга на раскрашенном под раковину деревянном возвышении появилась Венера.

Нимфы разошлись по сторонам, Венера исполнила короткий танец, и на сцену поднялся Марс в белой тоге и красном плаще — Линероль, любовник Эдуарда. Размахивая мечом, он преследовал испуганную Венеру. В заключение он ее поймал, Венера его поцеловала, и под аплодисменты зрителей пара направилась во дворец.

Торжество переместилось туда. С потолка струился шелк. Время от времени нимфы шевелили ткань, создавая впечатление волнующегося моря. Затем торжественно объявили выход короля, семьи и почетного гостя.

Мы прошествовали в зал. Манеры Колиньи были великолепны, а одежда опять же не впечатляла. На этот раз дублет на нем был новый, из черного шелка, но никаких модных оборок, лишь простой белый воротник. Это была блестящая стратегия: Колиньи сразу выделялся на фоне атласа, бархата и драгоценностей. Он преклонил колено перед троном Карла, но вместо протянутой его величеством руки поцеловал его туфлю.

Такая демонстрация преданности умилила не только враждебно настроенных католиков, но и Карла. Улыбаясь, он поднял Колиньи и расцеловал в щеки.

— Мы убеждены в верности и добрых намерениях адмирала Колиньи, — объявил король и обнял гугенота за плечи. — Мы любим его как друга и верного подданного. Тот, кто поднимет на него руку, поднимет ее против нас.

Колиньи поклонился герцогу Анжуйскому. Ради приема почетного гостя Эдуард надел унизанный жемчугом дублет из розового дамаста и огромный пышный воротник из алого кружева. На белой собачке была попона из такого же кружева. К моему изумлению, Эдуард взял адмирала за руки и поцеловал его в губы, словно кровный родственник. Только очень внимательный наблюдатель заметил бы, что Колиньи пытался избежать его хватки.

Карл кивнул, и лютнисты со скрипачами начали играть. Король был весел и общителен как никогда. Он взял Колиньи под локоть и отвел его в сторону.

Марго, Эдуард и я покинули свои троны. Я поспешила к де Гизам — к молодому герцогу Генриху и его дяде, кардиналу Лотарингскому. Их наверняка обидели почести, розданные адмиралу, потому что шпион Колиньи убил отца Генриха, старшего герцога де Гиза.

Я подала кардиналу руку. Его ладонь была холодной и невесомой, а губы поцеловали воздух у моей щеки.

Белый воротник его племянника, герцога де Гиза, поднимался выше головы. Накрахмаленное кружево оцарапало кожу, когда он приложился к моей руке. Он улыбнулся, хотя взгляд его был напряжен.

— Господа, — начала я приветливо, — очень благодарна вам обоим. Нынешние времена вряд ли могут вас обрадовать, но благоденствие Франции вы ставите выше личных обстоятельств. Я не забуду вашего благородства.

— Вы слишком добры, — отозвался молодой де Гиз.

Голос его звучал рассеянно, он смотрел на Карла и Колиньи.

Я открыла рот, чтобы продолжить беседу, но меня прервал громкий голос короля:

— А, господа де Гизы! Перед вами главный ваш враг, адмирал Гаспар де Колиньи!

Я повернулась и увидела веселого Карла об руку с адмиралом. Сыну было наплевать на то, что он ставит людей в неудобное положение.

Кардинал и герцог замерли. Колиньи был на целую голову ниже молодого де Гиза. Тот презрительно, сверху вниз, глядел на адмирала.

— Должен сообщить вам, — продолжал Карл, — адмирал поклялся, что не имеет никакого отношения к смерти Франсуа де Гиза. Он не приказывал своему шпиону убивать Франсуа.

Кардинал Лотарингский обратился в камень. На лице молодого де Гиза заходили желваки, и он ответил:

— Поскольку вы такой хороший друг короля, адмирал, добро пожаловать к нашему двору.

— Много раз я боролся рядом с вашим отцом, — тихо произнес Колиньи. — Не знаю лучшего человека и солдата. Я оплакивал его смерть.

Глаза де Гиза сверкнули. Он рванулся было к Колиньи, но дядя взял его за плечо и остановил. В звенящей тишине Карл снова заговорил, громко и беспечно:

— А что такое я услышал о вашей кузине, королеве Шотландии? Мария снова интриговала, и у нее теперь неприятности. Это правда?

— Ее удерживают в Англии, — сухо сообщил кардинал. — Елизавета убеждена, что Мария и герцог Норфолк хотели ее убить.

— Но ведь это правда? — допытывался Карл. — Мария всегда считала, что английская корона принадлежит ей.

— Так оно и есть, ваше величество, — мрачно изрек молодой де Гиз. — Елизавета — еретичка. — Он покосился на Колиньи. — И незаконнорожденная, а потому не может претендовать на какой-либо трон в христианском мире.

— Что ж, Марии явно не везет, — радостно заключил Карл. — Заговор за заговором… и все раскрыты. Не сносить ей головы.

С этими словами он отошел вместе с адмиралом. Еще несколько минут я постояла с де Гизами, тщетно пытаясь сгладить поведение сына.

Прием продлился за полночь. Я увидела, как Колиньи вышел на балкон подышать воздухом, и присоединилась к нему.

Там царила благословенная прохлада, было тихо и пустынно. Колиньи прислонился к ограде. Его лицо выражало легкую озабоченность. Он устремил взгляд на темный горизонт. При звуке моих шагов обернулся и изобразил улыбку.

— Вы такой серьезный, адмирал, — игриво сказала я. — А я надеялась, что сегодня вы расслабитесь.

Он рассмеялся.

— Старые солдаты никогда полностью не расслабляются, Madame la Reine. Так мы рассчитываемся за сражения.

— Жаль, — заметила я, — потому что среди нас вы в полной безопасности.

— Трудно в это поверить, глядя на герцога де Гиза, — сдержанно отозвался Колиньи.

— Он скоро назовет вас своим другом. Я намерена всех вас примирить, а потому прошу оказать мне услугу.

Адмирал поднял золотистые брови с выражением приятного ожидания.

— Свяжитесь с Жанной Наваррской, — продолжала я. — Передайте ей, что я должна встретиться с ней здесь, при дворе. Хочу обсудить брак между моей дочерью Марго и ее сыном Генрихом.

Колиньи слега удивился.

— Вы это серьезно, мадам?

— Совершенно серьезно.

— Вы должны понять, что мои товарищи возражали против моего приезда сюда. У королевы Наваррской еще больше причин быть осторожной. Если ее убьют, что будет со страной и ее сыном?

Я искренне вздохнула.

— Жанна еще меньше должна волноваться за свою безопасность, чем вы. Я не стала бы выдавать Марго за ее сына, если бы хотела причинить ей вред.

— Отличный аргумент, — ответил адмирал. — Но у меня, Madame la Reine, есть повод беспокоиться за собственную безопасность.

— Нет, — возразила я. — Герцог Анжуйский выделил вам пятьдесят телохранителей и положил на ваш счет в банке значительную сумму. Надеюсь, это поможет вам поверить в серьезность моих слов.

Он скептически наклонил голову.

— А его величество знает об этих матримониальных планах?

— Такие планы — дело женщин. Но ничто не произойдет без одобрения короля.

— Понимаю. — Колиньи снова посмотрел в ночь и повернулся ко мне, лицо его стало решительным. — Если вы стремитесь быть нашим другом, поразмыслите об этом: испанцы убивают в Нидерландах наших друзей-протестантов. Мне нужно пять тысяч солдат; пусть Филипп поймет, что Франция не допустит невинных жертв.

Я подумала, что, если я отправлю французских солдат в Нидерланды, король Филипп воспримет это как начало войны; его армия больше и сильнее нашей, нас быстро победят. Я постаралась сохранить приятное выражение лица.

— Мы продолжим эту тему, когда Марго и Генрих обвенчаются, — обронила я непринужденно. — Но сначала я попросила бы вас передать записку Жанне.

— Очень хорошо, Madame la Reine. Я ваш покорный слуга.

Мы вернулись в зал. Я прикоснулась к сильной руке адмирала. Для своих лет он отлично выглядел, разве что лысина его портила. Хотя я ему не доверяла, мне нравились его ум и манеры.

Как только мы появились в зале, Карл бросился к нам со всех ног.

— Вот вы где, mon père! — воскликнул он. — С вами хочет поговорить флорентийский посол. Пойдемте.

Король схватил Колиньи за руку и потащил в толпу.

Я пустилась в светские беседы с десятком знаменитостей. Было уже поздно, когда я заговорила с испанским послом Алавой, пузатым, вкрадчивым человеком. Он рассказывал мне анекдот о моем бывшем зяте Филиппе, когда мы услышали чье-то яростное обвинение:

— Лжец! Лжец!

Я обернулась и увидела возле фонтана Анри де Гиза, дрожащего от гнева. Колиньи стоял от него на расстоянии вытянутой руки и что-то спокойно отвечал.

По всей видимости, слова Колиньи разъярили герцога, и он ударил адмирала. Тот пошатнулся. Де Гиз снова на него замахнулся, и Эдуард, заметив это, схватил де Гиза за руку. Лицо молодого герцога побагровело от гнева и вина, он вырывался, но Эдуард крепко его держал.