— В ее постели был мужчина! — закричал Карл. — Она с ним спала. Я уверен.

Он снова закашлял.

Эдуард увидел кинжал и в ужасе произнес:

— Ты хотел их убить…

— Сойди с моей руки! — завопил Карл. — Приказываю тебе. Я твой король!

Эдуард быстро вернул самообладание.

— Я подниму ногу, если ты выпустишь кинжал.

— Но в постели Марго был мужчина! Де Гиз, я знаю, это был де Гиз! Сойди с моей руки!

Эдуард стоял с решительным видом и не двигался, пока Карл медленно не разжал пальцы.

— Не сносить тебе за это головы, — бросил Карл.

Я подбежала к Марго и прижала к ее затылку платок. Ее плечо и волосы были перепачканы кровью. Она уже не дрожала и сказала с вызовом:

— В моей комнате не было мужчины!

— Ври больше, — хмыкнул Карл. — Я сам видел.

— Что ты видел? — спросил его Эдуард.

— Марго в ночной рубашке, — пояснил Карл. — И голого мужчину, вылезающего из окна.

— Значит, ты не разглядел его лица? — уточнила я. — Почему же ты считаешь, что это был де Гиз?

— Я… — Карл замялся, а потом стал оправдываться: — Maman, ты сама была свидетелем, как он флиртовал с ней на вечере.

— А ты не высунулся из окна посмотреть, куда он убежал? — допытывался Эдуард. — Или поторопился с выводами?

Карл возмутился:

— Марго не дала мне выяснить, кто это был.

— Карл, — обратилась я к сыну, — если де Гиз овладел принцессой, его обезглавят. Как бы он ни был очарован Марго, такой глупости он бы не совершил.

— Еще чего! — раздраженно воскликнула Марго. — Де Гиз мне совсем не нравится.

— Ври, если хочешь. Скоро я докопаюсь до правды, — Карл злобно покосился на Эдуарда. — А что до тебя… Клянусь Богом, когда-нибудь я тебя убью.

С этими словами он вышел.

Я утомленно вздохнула. Марго и Эдуард переглянулись: она посмотрела на брата с благодарностью, он — утешая.

В это короткое мгновение, прежде чем их лица приняли родственное выражение, я заметила что-то еще — расчетливое и заговорщическое.

ГЛАВА 36

Я убедила себя, что ошиблась насчет заговора Эдуарда и Марго. Фрейлины дочери уверяли, что в ее спальне ничего непристойного не происходит, однако меня тревожил взгляд, которым обменялись между собой брат и сестра. Вдруг она забеременеет или выйдет замуж за ярого противника гугенотов, такого как де Гиз?

Существовало единственное решение — во благо дочери и объединенной Франции. После безобразной истории с Карлом я написала своей подруге Жанне, королеве Франции.

Зачем нам воевать? Прошу тебя, приезжай к нам. Люблю тебя как родную. Молюсь о твоем благополучии и счастье. Пожалуйста, ответь поскорее.

Ее письмо я получила через несколько дней.

У нас все хорошо, насколько может быть хорошо людям, которым отказано свободно молиться Богу. Генрих уже мужчина, в бою так же храбр, как его тезка, твой муж. И морально силен и честен — такие черты характера, к сожалению, редко встретишь у французских придворных. Генрих предан протестантской вере. Он шлет тебе привет и говорит, что надеется снова тебя увидеть. Однако этот день настанет только тогда, когда протестантам будет дана полная свобода исповедания нашей веры.

Также я написала Гаспару де Колиньи, лидеру гугенотов и племяннику старика Монморанси. Отказ Жанны меня не удивил, но я пришла в восторг от послания Колиньи.

У нас с вами единственный выбор — доверять друг другу. Позвольте мне первому выразить добрую волю и вручить Вам свою жизнь.

Несомненно, Вы сформировали представление обо мне, исходя из чужих слов, но Вы обнаружите, что в действительности все не так. Мечтаю доказать Вам, что у его величества нет более преданного слуги, чем я.

Адмирал Гаспар де Колиньи приехал в замок Блуа в середине сентября, когда дубы и тополя позолотили долину. В то утро, когда прибыл экипаж, я болела. Несколько раз попыталась встать и одеться, но ноги не держали.

Посыльный от Эдуарда доложил, что герцог Анжуйский тоже нездоров. Мысль о том, что Карл один встретит лидера гугенотов, меня нервировала. Накануне, услышав о визите Колиньи, король устроил скандал.

Я возразила, напомнив, что, когда покойный принц Конде попытался напасть на нас, Гаспар де Колиньи открыто выступил против нападения. Но переубедить короля мне не удалось.

Получив весточку от Эдуарда, я изменила планы. Возле моей постели поставили шезлонг и два кресла. Я уселась под одеялами, дрожа от озноба.

Эдуард пришел рано, в халате из бархата цвета лаванды и с маленькой собачкой в опаловом ошейнике. Он был так слаб, что двое слуг почти внесли его в комнату. Мы обсудили, каким образом будем примирять короля с Колиньи.

Через несколько часов объявили о визите адмирала. Я послала за королем. Тот передал записку, что не явится, тогда я написала еще одно послание, где заявила, что если он не хочет впускать Колиньи к себе в дом, то должен набраться храбрости и сообщить это адмиралу лично.

Моя стратегия сработала. Вскоре показался сын: нижняя губа выпячена, руки скрещены на груди. Как только он уселся в кресло, я велела впустить гостей.

Гаспар де Колиньи был невысок, худ, но крепок, с мощными плечами человека, не расстающегося с мечом. За пятьдесят армейских лет его красивое лицо обветрилось. Светлые волосы были коротко подстрижены. Драгоценностей на нем не было. Потертый черный дублет подошел бы скорее деревенскому священнику, а не аристократу, да и шляпа у него была из простого хлопка. Тем не менее манеры Колиньи свидетельствовали о том, что все желания этого человека тотчас исполняются.

Первый его жест произвел впечатление: игнорируя собаку, рычащую на коленях Эдуарда, и грозный взгляд короля, Колиньи приблизился к Карлу, снял шляпу, опустился перед ним на колени и поклонился, продемонстрировав загорелую лысину.

— Ваше величество, нет слов, чтобы выразить благодарность за ваше приглашение. Ваше милосердие и доверие меня ошеломили. Благодарю вас за возможность сказать вам это. Я и все те, кто разделяет мою веру, чтим вас как нашего господина.

Колиньи произнес это так искренне и смиренно, что Карл смягчился; злобный оскал сменился любопытством.

— Добро пожаловать в Блуа, — пробормотал он и нетерпеливо повел рукой. — Встаньте же, встаньте.

Колиньи поднялся легко, без помощи рук. Светлые его ресницы были почти не видны. Они придавали его глазам выражение полной открытости. Мы с Эдуардом несколько раз тайком переглянулись. Наши впечатления были благоприятными, хотя и скептическими.

Все свое внимание адмирал сосредоточил на Карле. Казалось, нас с Эдуардом в комнате не существовало.

— Я твердо верю, ваше величество, что сам Господь снизошел на вас, и вы послали за мной, дабы во Франции воцарился мир. В качестве бывшего врага позвольте мне поздравить вас с вашими достижениями в военном искусстве. Вы не единожды доказали, кто из нас лучший командир.

Губы Карла скептически изогнулись.

— Не надо мне льстить, месье. Вам отлично известно, что сражения выиграл мой брат.

— Да, — согласился Колиньи. — Но мудрый король окружает себя талантливыми людьми. Все эти победы одержаны исключительно благодаря вам.

Лицо и тело Карла расслабились.

— Адмирал, — он жестом указал на Эдуарда, — это мой брат, герцог Анжуйский.

Впервые Колиньи взглянул на Эдуарда. Собачка на коленях принца оскалила зубы, но адмирал словно ее не замечал. Он низко поклонился, а выпрямившись, ответил:

— Monsieur le Duc, его величество поступил очень мудро, назначив вас главнокомандующим. Приятно встретить достойного противника, причинившего мне столько неприятностей.

Несмотря на хвалебные слова, в его голосе прозвучала нотка неодобрения. Он, такой сильный, прямой и просто одетый, скептически взирал на моего увешанного драгоценностями сына, в бархатном халате цвета лаванды и с собачонкой на коленях.

Если Эдуард и понял, как на него посмотрели, то этого не показал, напротив, рассмеялся и весело произнес:

— То же самое могу сказать и вам, адмирал. Рад, что вы наконец-то на нашей стороне.

— А это наша дорогая мама, — представил меня король.

Колиньи подошел к кровати и поцеловал мне руку. Борода у него была мягкой.

— Madame la Reine. — Он стал очень серьезным. — Только великая мать могла вырастить великих сыновей. Пусть Господь дарует вам и герцогу быстрое выздоровление.

Затем Колиньи перевел взгляд на моего старшего сына.

— Ваше величество, мне бы очень хотелось, чтобы наши переговоры велись с глазу на глаз. Надеюсь пообщаться с вами как мужчина с мужчиной.

— Будучи мудрым правителем, — осторожно вмешался Эдуард, — мой брат всегда прислушивается к совету нашей матери. Она сыграла важную роль в достижении мира.

И снова Колиньи обратился к Карлу:

— Если пожелаете назначить свою мать в качестве своего представителя, я побеседую с ней. Это зависит от вас, ваше величество.

Карл просиял.

— Сегодня мы с вами будем обедать в приватной обстановке. Там все и обсудим. — Он похлопал по креслу рядом с собой. — Садитесь, давайте выпьем.

Король щелкнул пальцами, и горничная поспешно налила в кубок вина.

— Это большая честь, ваше величество, — отозвался адмирал. — Но полагаю, что вино помешает мне достойно служить Богу и моему королю.

В словах адмирала сквозила гордость, они должны были создать у нас представление о Колиньи как о человеке скромном и честном, а потому я почувствовала, что совсем ему не доверяю. Он занял место подле Карла. Тот схватил его за руку.