Кларисса подхватила меня и пнула мальчика ногой в плечо. Он со стоном повалился на землю, а тетка посадила меня в седло перед собой.

В ужасе от содеянного я смотрела на мальчика.

— Он умер бы в любом случае, — успокоила меня Кларисса. — Повстанцы мучили бы его, он бы сознался, а потом они передали бы его толпе. Так что ты избавила его от страданий. Даже мы не должны знать, куда уехали Ипполито и все остальные. Понимаешь, Катерина?

На доброту это было мало похоже, особенно на фоне заколотого мальчика, упавшего в молодую траву; около его плеча на весенней зелени собралась алая лужа.

Мальчик перестал дергаться и затих.

— Он бы не выдержал, — заявила Кларисса, — рассказал бы им, куда сбежали наследники, и дом Медичи перестал бы существовать. Ребенка он не боялся, потому и подпустил тебя близко.

Кларисса помолчала и прошептала мне в ухо:

— Встань на седло, Катерина. Встань. Я не дам тебе упасть.

Чудесным образом я поднялась на ноги и зашаталась. Теперь я была почти вровень со стеной.

— Лезь наверх, детка.

Я подтянулась; Кларисса меня подталкивала. Через мгновение я оказалась на коленях на широкой стене.

— Что видишь? — спросила тетка. — Есть экипаж?

Я окинула взглядом узкую виа де Джинори. Улица была почти пустой. Крестьянка тащила за собой двух маленьких детей, да рядом с тротуаром стоял экипаж с впряженной в него лошадью.

— Есть, — ответила я, после чего крикнула и помахала рукой вознице.

Лошадь медленно подняла копыта, колеса начали вращаться. Наконец экипаж подъехал; возница поставил его так близко к стене, что колеса царапнули по камню.

Ворота заскрипели, и я посмотрела через крышу конюшни: в ворота вломилась небольшая толпа. Человек указал на меня, и толпа двинулась на нас.

Возница в мятой, покрытой масляными пятнами одежде поднялся и протянул ко мне грязные руки.

— Прыгай! Я тебя ловлю.

Позади меня Кларисса уцепилась за край стены. Лошадь под ней отпрянула. Я попыталась остановить ее, но не хватило силенок.

Набрав полную грудь воздуха, я спрыгнула. Возница легко поймал меня, посадил рядом с собой и позвал Клариссу. Я видела лишь ее пальцы и тыльную сторону ладоней. Правая рука покраснела и распухла.

— Держитесь, мадонна. Я вам помогу.

Наш спаситель встал и прижался грудью к стене. Он потянулся, но смог дотронуться лишь до кончиков пальцев Клариссы.

— Господи, помоги! — взмолилась Кларисса.

Ее лошадь заржала. С другой стороны стены раздались возгласы:

— Хватай ее! Держи лошадь!

— Не дайте ей сбежать!

В отчаянии возница забрался на крышу своего экипажа и перегнулся через стену. Ему удалось взять тетю за предплечья. Кларисса здоровой рукой за него схватилась. Возница выпрямился, и лицо тети появилось над стеной.

Она закричала, больше от ярости, чем от страха. Ее плечи снова скрылись за стеной, потому что мужчины с другой стороны стали тянуть ее к себе.

— Мерзавцы! Мерзавцы! Пустите меня!

Возница пошатнулся, но так сильно рванул на себя Клариссу, что сам чуть не упал на крышу экипажа. Тетя вывалилась вместе с ним. Возница нагнулся, собираясь ее осмотреть, но она села и ударила его левой рукой, затем спустилась вниз и втащила меня следом. Тетя задыхалась и дрожала от изнеможения. Волосы разметались по плечам и спине. Платье порвалось, стала видна нижняя юбка.

Она высунулась из дверцы и приказала:

— Гони из города, быстро! Потом скажу, куда ехать!

Кларисса снова уселась и взглянула на свое поврежденное запястье, словно дивясь тому, что оно ее не подвело. Потом обвела глазами грязное деревянное нутро экипажа. В отличие от меня она не сделала попытки обернуться и посмотреть на родной дом.

— Мы едем в Неаполь, — сообщила она, — к моей матери. Но не сегодня. Потому что они будут нас там поджидать.

Тетя дрожала, но дух ее не был сломлен.

— Орсини нам помогут. Это еще не конец. Медичи вернут Флоренцию. Так было всегда.

Я отвернулась. Сначала мне не хотелось брать нож, но он манил меня, словно темнота в глазах Козимо Руджиери. Сейчас я взглянула на руку, которая ударила стилетом, и увидела в своей душе такую же темноту. Я убедила себе, что сделала это ради дома Медичи. На самом деле я сделала это из любопытства: мне было интересно, что чувствуешь, когда убиваешь человека.

Как и Лоренцо, я рано узнала, что способна на убийство. И в ужасе думала, куда эта способность может меня привести.

ГЛАВА 5

Слово «poggio» означает «холм». Вилла Поджо-а-Кайано, которую мой прадед купил в 1479 году, находится неподалеку от Тосканы, на травянистой возвышенности в провинции. Изначально дом был простым трехэтажным зданием под красной черепичной крышей, но Лоренцо Великолепный сделал из него нечто большее. Стену нижнего этажа, обращенную на передний двор, он украсил портиком с грациозными арками. От центральной арки полукружьями расходились две лестничные дуги, которые встречались у величавого входа. Фронтон покоился на шести колоннах в стиле греческого храма. Одинокое здание стояло в окружении пологих холмов и рек. Невдалеке возвышались горы Альбано.

Кларисса объяснила, что никому и в голову не придет искать нас здесь, поскольку вилла расположена к северо-западу от города, а повстанцы будут прочесывать дороги, ведущие на юг. Мы проведем здесь ночь, и тетка составит план, согласно которому мы спокойно доберемся до Неаполя.

Мы въехали в открытые ворота. Кашляя от пыли, босиком вышли из экипажа и предстали перед онемевшим от удивления садовником. Мы так утомились и перенервничали, что не могли ни есть, ни спать. Тетя задумчиво бродила по безупречно ухоженному регулярному саду, а я носилась перед ней, надеясь упасть от изнеможения. На небе собрались сизые облака, прохладный ветер пропах дождем. Мне никак не удавалось избавиться от страшной картины: глаза мальчика, смотрящие на меня с изумлением и упреком. Я познала суть убийства: страдания жертвы коротки, а муки убийцы вечны.

Я моталась по саду весь день, но мальчик не отставал. Кларисса больше не говорила о нем. Наверное, в своем усилии продумать будущее она быстро о нем позабыла.

Настал вечер, мы с тетей съели жирный суп и отправились наверх. Кларисса сама меня раздела. Когда она расшнуровала мой лиф, на мраморный пол со стуком упал черный гладкий камень, а за ним беззвучно опустился листок окопника. Я наклонилась, сдерживая сердитые слова.

— Это тебе дал Козимо? — спросила тетя.

Я вспыхнула и кивнула. Кларисса тоже кивнула.

— Береги их, — сказала она.

Уложив меня в постель, тетя села в соседней комнате и при свете настольной лампы стала что-то писать. Я сунула окопник и камень под подушку и уснула под скрип пера по бумаге.

Ранняя летняя гроза пригнала в дом холодный ветер, и некоторое время спустя меня разбудил стук деревянных ставней; быстро появившаяся служанка поспешно прикрыла их. В соседней комнате при свете свечи плясала тень тети Клариссы. Ставни продолжали стонать и глухо жаловаться.

Когда наконец я снова заснула, сны были тревожными, состоявшими не из образов, а из звуков. Крики тетки, требующей, чтобы мужчины отпустили ее юбки, ржание лошадей, призывы повстанцев, жаждущих нашей смерти. Мне чудился стук лошадиных копыт, шум дождя, мужские голоса и отдаленные раскаты грома.

Сознание вернулось, словно вспышка молнии. Я поняла, что стук копыт, голос Клариссы и более низкий мужской голос звучат в реальности.

Соскочив с кровати, я подбежала к окну. Оно находилось невысоко, и я могла бы спокойно в него посмотреть, но мне мешали ставни, до которых мне было не дотянуться. Я осмотрелась в поисках стула, в этот момент отворилась дверь, и вошла служанка. Она была немногим старше меня, но достаточно рослая. Повинуясь моему нетерпеливому приказу, она открыла ставни и отпрянула, ее глаза широко распахнулись от страха.

Я выглянула. На большой лужайке, выстроившись в четыре ряда, стояли две дюжины всадников с саблями у пояса.

Моя вера в магию Руджиери обрушилась в одно мгновение, Крыло ворона оказалось бесполезной вещицей. Мне никогда не прийти к власти, мне вообще не суждено повзрослеть. Я попятилась от окна.

— Где она? — шепотом спросила я девочку.

— Мадонна Кларисса? У входной двери. Говорит с двумя мужчинами. Они просили привести вас. Она на них сердита, не желает вас будить. Она их ругает, и они… — Служанка прижала ладонь к губам, словно испугалась, что ее стошнит, затем взяла себя в руки. — Вчера вечером мадонна Кларисса позвала меня и сказала, что, если с ней что-нибудь случится, я должна отвести вас к родственникам ее матери. — Служанка нервно глянула на дверь. — Они будут вас искать, если мы не спустимся. Но…

Я вопросительно подняла брови.

— Но мы можем воспользоваться служебной лестницей, — продолжила она. — Нас никто не увидит. Здесь есть места, где можно спрятаться. Думаю, мадонна Кларисса хочет этого.

Я надеялась, что тетка действительно этого хочет. Она знала: если я не появлюсь, повстанцы станут ее пытать, чтобы выяснить, где я, и могут даже убить. Побег казался возможным, хотя и маловероятным, но мое исчезновение, несомненно, было бы для Клариссы крайне опасным. Взвесив все это, я медленно подошла к кровати, пошарила под подушкой и вынула спрятанный камень. Я посмотрела на его блестящую поверхность — черное зеркальце на моей ладони — и увидела отражение Клариссы.

Тетя подняла меня, дав притронуться к детскому лицу Лоренцо; подняла, спасая от повстанцев, даже когда те пытались порвать ее на части. Ничто не мешало ей спокойно уехать с мужем и детьми, оставив нас, наследников, в руках повстанцев. Но, как и ее дед, Кларисса не могла бросить людей ее крови.