– Эви, – хрипло сказал он.

Склонившись над ним, Эви улыбнулась, чувствуя, как непролитые слезы жгут глаза.

– Я здесь, папа, – прошептала она, произнеся слова, которые жаждала сказать всю свою жизнь. – Я приехала и больше никогда не покину тебя.

Он издал довольный звук и закрыл глаза. Когда Эви уже решила, что он заснул, он вдруг пробормотал:

– Куда мы пойдем сегодня, малышка? В кондитерскую, полагаю...

Осознав, что он вообразил, будто это один из тех случаев, когда она навещала его в детстве, Эви тихо отозвалась:

– Да, конечно. – Она торопливо утерла слезы костяшками пальцев. – Ты купишь мне булочку с глазурью... и миндальное печенье... а потом мы вернемся сюда и сыграем в кости.

Из его измученного горла вырвался хриплый смешок, перешедший в кашель.

– Дай папе вздремнуть перед тем, как мы пойдем гулять... будь хорошей девочкой...

– Да, папа, поспи, – шепнула Эви, переворачивая салфетку у него на лбу. – Я подожду.

Глядя, как он снова погружается в забытье, она проглотила болезненный ком в горле и устроилась в кресле у кровати. На свете не было другого места, где она хотела бы находиться больше, чем здесь. Впервые в жизни она чувствовала себя нужной. И хотя она очень переживала за отца, она была благодарна судьбе за то, что сможет провести с ним последние часы его жизни. Конечно, этого времени недостаточно, чтобы узнать его по-настоящему – они так и останутся незнакомцами друг для друга, – но это больше, чем она могла надеяться.

Ее размышления прервал тихий стук. Подняв глаза, она увидела Кэма, который стоял на пороге в обманчиво ленивой позе, скрестив руки на груди. Эви растянула губы в слабом подобии улыбки.

– П-полагаю, он прислал тебя за мной?

Не было нужды уточнять, кого она имеет в виду.

– Он хочет, чтобы ты пообедала с ним в одной из частных гостиных.

Эви покачала головой, криво улыбнувшись.

– Слушаю и повинуюсь, – пробормотала она, изображая покорную жену. Поднявшись на ноги, она помедлила, чтобы натянуть одеяло на плечи отца.

Кэм не двинулся с места, продолжая стоять в дверях, когда она приблизилась. Он был выше среднего роста, хотя и не такой высокий, как Себастьян.

– Как получилось, что ты вышла замуж за Сент-Винсента? – спросил он. – Я слышал о его финансовых проблемах – мы были близки к тому, чтобы отказать ему в кредите, когда он был здесь в последний раз. Это он предложил заключить брачный союз?

– С чего ты взял, что это не брак по любви? – парировала Эви.

Кэм иронично взглянул на нее:

– Сент-Винсент никого не любит, кроме себя.

Губы Эви дрогнули в искренней улыбке, и ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы сдержать ее.

– Вообще-то я сама сделала ему предложение. Это был единственный способ, который я могла придумать, чтобы навсегда избавиться от Мейбриков. – При мысли о родственниках ее улыбка увяла. – Они приходили сюда, после того как я исчезла, Кэм?

Он кивнул:

– Оба твои дядюшки. Нам пришлось позволить им обыскать клуб, прежде чем они убедились, что мы не прячем тебя здесь.

– Черт! – пробормотала Эви, позаимствовав любимое ругательство Дейзи Боумен. – Надо полагать, потом они отправились к моим подругам. К Хантам и Боуменам. Представляю, как они беспокоятся, гадая, куда я пропала. Впрочем, узнав правду, они встревожатся еще больше.

Нахмурившись, Эви рассеянно пригладила растрепавшиеся волосы. Надо будет сообщить Аннабелле и Дейзи, что с ней все в порядке. Хорошо хоть Лилиан, учитывая, что она путешествует по континенту, не слышала о ее исчезновении.

Завтра, решила она. Завтра она разберется с последствиями своего побега, который скоро станет основной темой для сплетен. Интересно, что будет, если она пошлет кого-нибудь к Мейбрикам за своей одеждой? Маловероятно, что они позволяет ей забрать вещи. А значит, ей придется пополнить длинный список неотложных дел. Нужно срочно купить обувь и несколько платьев.

– К-когда мои родственники обнаружат, что я здесь, – сказала она, – они попытаются вернуть меня назад. Возможно, они даже попытаются аннулировать мой б-брак. – Эви помедлила, чтобы успокоиться. – Страшно подумать, что случится со мной, если им удастся увезти меня силой.

– Разве Сент-Винсент не в состоянии помешать им? – спросил Кэм, успокаивающе дотронувшись до ее плеча. Это было почти невесомое прикосновение, но оно придало ей уверенности.

– Если он будет здесь в нужный момент. Если он будет трезв. Если он способен дать им отпор. – Она невесело улыбнулась. – Как видишь, сплошные «если».

– Я буду здесь, – тихо произнес Кэм. – Я не пью и могу дать отпор кому угодно. Но почему ты думаешь, что Сент-Винсент так легко уступит?

– Это брак по расчету. Вряд ли мы будем часто видеться после того, как он получит приданое. Он заявил, что у него есть более приятные занятия, чем торчать во второразрядном игорном клубе в ожидании... – Она запнулась, бросив взгляд через плечо на постель отца.

– Возможно, он изменил свое мнение на этот счет, – иронично заметил Кэм. – Он потребовал ключ от конторы и засел за бухгалтерские книги.

Глаза Эви удивленно расширились.

– Что он надеется обнаружить? – спросила она скорее себя, чем Кэма. Поведение Себастьяна было более чем странным. Она не понимала, что заставило его углубиться в финансовые бумаги сразу же после возвращения из долгого и утомительного путешествия. Вряд ли что-нибудь изменится до утра. Она вспомнила сосредоточенное выражение, с которым он наблюдал за активностью в главном зале, и его слова: «Я намерен обследовать здесь каждый дюйм и узнать все секреты». Словно подразумевал нечто большее, чем здание с потертыми коврами и игорными столами.

Озадаченная, Эви проследовала вместе с Кэмом по коридорам и лестницам, которые представляли собой кратчайший путь к частным гостиным, располагавшимся внизу. Как и в большинстве игорных клубов, здесь было немало потайных помещений, которые использовались для различных целей, не всегда законных. Кэм отворил дверь в небольшую комнату, пропустив вперед Эви, и поклонился, когда она обернулась, чтобы поблагодарить его.

Шагнув внутрь, Эви услышала, как дверь тихо закрылась за ее спиной. Себастьян восседал на массивном стуле, как Люцифер на троне, делая карандашом пометки на полях учетной книги. Он расположился за столом, на котором высились блюда с закусками, доставленные из буфета при обеденном зале.

Оторвав взгляд от учетной книги, Себастьян отложил ее в сторону и выдвинул второй стул для Эви.

– Как твой отец?

– Проснулся ненадолго. Похоже, он думает, что я снова маленькая девочка, – сдержанно отозвалась она, усаживаясь за стол. От голода и усталости у нее тряслись руки. Видя ее состояние, Себастьян молча наполнил ее тарелку, положив всего понемногу: крохотные перепелиные яйца, сваренные вкрутую, ложку овощного салата, ломтик сыра и немного холодной ветчины и птицы.

– Спасибо, – сказала Эви, слишком усталая, чтобы интересоваться, что она ест. Наугад ткнув вилкой в тарелку, она поднесла ее ко рту, откусила кусочек, прожевала, закрыв глаза, и проглотила. Приподняв ресницы, она встретила взгляд Себастьяна.

Он выглядел таким же усталым, как она. Под светло-голубыми глазами залегли тени, кожа на скулах натянулась и казалась бледной, несмотря на загар. Он не успел побриться, и на подбородке поблескивала золотистая щетина. Как ни странно, некоторая запущенность была ему даже к лицу, придавая особую выразительность его чертам, отличавшимся холодной безупречностью мраморного шедевра.

– Ты по-прежнему настаиваешь на том, чтобы остаться здесь? – Взяв из вазы персик, он ловко разрезал его, вынул косточку и вручил ей золотистую половинку.

– Да. – Эви надкусила сочный фрукт, наслаждаясь сладкой мякотью, наполнившей рот.

– Этого я и боялся – сухо заметил Себастьян. – Что ж, очень глупо с твоей стороны. Ты даже не представляешь, каким оскорблениям можно подвергнуться в подобном месте... непристойные предложения, похотливые взгляды, откровенное хамство... и это еще не самое ужасное.

Не зная, смеяться или злиться, Эви пожала плечами:

– Как-нибудь справлюсь.

– Надеюсь.

Поднеся к губам бокал с вином, Эви бросила взгляд на учетную книгу.

– Что это?

– Приходные и расходные записи. Думаю, ты не очень удивишься, узнав, что Иган нечист на руку. Он делает это осторожно, чтобы кражи не бросались в глаза, но со временем набирается значительная сумма. Бог знает, сколько лет он занимался этим. Все книги, которые я успел просмотреть, содержат, мягко выражаясь, неточности.

– Ты уверен, что это неслучайно?

– Абсолютно. Bce очень просто. – Он открыл учетную книгу и пододвинул ее к Эви. – В прошлую среду прибыль составила около двадцати тысяч фунтов. Если сверить записи по займам, банковским депозитам и выплатам наличными, можно увидеть расхождения.

Эви проследила за его пальцем, скользившим по числам, указанным на полях.

– Видишь? – сказал он. – Это правильные значения. Иган бессовестно завышал расходы, например, за счет увеличения стоимости игральных костей. Даже если исходить из того, что набор костей обновляется ежедневно, годичные затраты, если верить Рогану, составляют не более двух тысяч фунтов. – Постоянная замена игральных костей была общепринятой практикой, чтобы исключить любые подозрения в использовании свинца для их утяжеления.

– Но здесь указано, что на кости было потрачено почти три тысячи фунтов, – заметила Эви.

– Вот именно. – Себастьян откинулся на спинку стула, самодовольно улыбаясь. – Точно так же я дурачил отца в своей неправедной юности, когда он выдавал мне месячное содержание, а мне требовалось больше денег, чем он готов был дать.

– Для чего? – не удержалась Эви от вопроса.

В его глазах мелькнула ирония.

– Боюсь, объяснение потребует слов, к которым ты питаешь стойкую неприязнь.