Маша открыла глаза и убедилась, что красавчик на нее смотрит. Контакт налажен. Скоро официант вместе с соком принес Маше пинаколаду — «от господина за тем столиком», которую Маша не без удовольствия выпила. Она подмигнула мужчине, который уже давно отложил газету, отдала официанту деньги и ушла.

Конечно, нечто подобное она могла проделать и с Андреем, но сексуальное влечение — это не любовь, а во-вторых, ей казалось безумием прельщать человека с помощью магии. Хочется, чтобы тебя любили.

Люди, которые говорят, что любовь — болезнь, просто испытывают на себе чары — когда ты против, когда твое сердце с кем-то еще, но тебя влечет именно к этому человеку, рядом с которым — страдание, которого ты хочешь оттолкнуть, с которым любовь превращается в боль. Но люди не верят в магию — и думают, что делают свой выбор.

В современной магии была дисциплина, которая очень интересовала Машу, — этика магии, и там обо всем этом говорилось. Но дисциплина была необязательная, факультативная, шла всего пять занятий, и соблюдать этические принципы никто был не обязан — если нет личного непобедимого желания.

Маша вернулась домой, приняла душ, а через час у нее появилась первая клиентка.

Сначала позвонила Вера:

— Слушай, подруга, у меня тут одна дамочка нервничает, — сообщила она. — По твоему профилю. Ты ведь любишь в душе копаться…

Маша хмыкнула. «Копаться в душе» — это теперь вполне буквальное выражение, она действительно «копалась» — заглядывала людям в душу, как в собственный шкаф.

— Не мой профиль, — продолжала Вера. — Тебе стоит ею заняться — тетушка обеспеченная, может стать постоянной клиенткой. Понимаешь, не хочется портить репутацию — если я ей не помогу, она обо мне никому не расскажет, а так к тебе кто-нибудь обратится на тему гороскопа или астрологического прогноза — и ты их ко мне направишь.

— Вер, я не могу! — спохватилась Маша, которая уже воображала, как примет клиентку. — У меня же лицензии пока нету!

— Тебе до лицензии неделя осталась! Не срок! — шикнула Вера. — Выручи меня!

И Маша согласилась. Надо же когда-то начинать! Тем более никто не предупреждал, что за колдовство без лицензии вырывают руки.

Осознав, что настоящая клиентка, которая желает от нее магических услуг, — это реальность, Маша засуетилась, бросилась наверх, расшвыряла все вещи, вытянула платье с кучей молний от «Сабины Горелик», решив, что оно наиболее подходит к образу ведьмы, быстро подкрасилась, и едва усела намазать второй глаз тушью, раздался звонок в дверь. Маша бросилась вниз, но уже на последней ступеньке вспомнила, что забыла надеть туфли, вернулась в гардеробную, проклиная собственную лень, из-за которой не перенесла обувь в прихожую, нацепила туфли на среднем каблуке и наконец распахнула двери.

На пороге стояла тощая женщина в довольно эксцентричном наряде — легкий шелковый плащ-свингер с воротником-шалькой, корсет с шикарными красными розами, прямая юбка и много браслетов, расписанных цветами. У женщины была прическа каре — волосы едва прикрывали уши, а чуть выше бровей лежала челка. Лицо было сухое, хоть и холеное, глаза искусно накрашены, а губы она намазала яркой, темно-красной помадой.

— Что так долго? — отчитала ее гостья и перешагнула порог.

— Простите, квартира большая, — Маша развела руками.

— Куда? — спросила клиентка и прошла в гостиную.

Маша спокойно, без суеты — надо дать понять, что у нее есть чувство собственного достоинства, — проследовала за ней.

— Где вам будет удобнее, — ответила она. — Можно пройти в кабинет, можно остаться здесь — главное, чтобы вы чувствовали себя комфортно.

Клиентка села на диван, закинула ногу на ногу, спросила, можно ли здесь курить, и закурила.

Они помолчали.

— Ну! — потребовала дамочка.

— Рассказывайте, — предложила Маша.

— Вы — ведьма, вы и рассказывайте! — и женщина вдруг истерически расхохоталась.

«Да… — подумала Маша. — Случай запущенный…»

Она откинулась на спинку дивана, закрыла глаза (несколько дней назад она догадалась, что с закрытыми глазами лучше чувствуешь — ничего не отвлекает) и прислушалась. Ну… Ничего особенного. Обычная невротичка. Немного истерики. Немного тревоги. Не умеет ладить с людьми. Хочет — куда без этого, — чтобы ее любили, но делает все наперекор — ведет себя, как распоследняя гадина только потому, что стремится испытать — а многое ли выдержит партнер? Будут ли ее любить, несмотря ни на что? Груба. Жестока. Вместо того чтобы посочувствовать ближним, уверяет, что у нее самой жизнь — не сахар, но она со всем справилась сама, никто ее не жалел. Делает это затем, чтобы ее оценили, пожалели, но, понятное дело, только нарывается на раздражение. Маша поежилась. В шестнадцать лет эту женщину изнасиловали, а когда она пришла домой, родная мать сказала, что дочь сама виновата и пусть уж лучше убирается туда, откуда пришла. Маша вздрогнула. Этой женщине повезло — первые десять лет жизни у нее был отец, который ее обожал, — только благодаря ему она выжила. Его тепло поддерживало ее, не давало рассыпаться. Устроилась на работу в ателье, сняла комнату за городом и дошла до трех собственных швейных фабрик, которые делали модную одежду. Не высокий стиль — ширпотреб, но он влет разлетался на рынках, а сейчас дамочка была еще и директором одного из крупнейших одежных базаров столицы. Хорошая биография. И, в общем-то, ничего удивительного, что у нее слетает крыша.

— Вы чего конкретно хотите? — спросила Маша.

Дамочка поморщилась.

— А вы не понимаете? — спросила она с издевкой.

— Решение должно идти от вас, — ответила Маша. — У вас же нет близких, нет друзей, нет любимого человека… Я хочу, чтобы вы определились, что вам нужно. Любовь, друзья, покой…

— Покой! — воскликнула та. — Я хочу быть счастливой! У меня ведь все есть, но иногда мне так плохо, что я даже «Скорую» вызываю! Воздуха не хватает, мутит, все плывет перед глазами…

— А почему вы не пошли к психотерапевту? — поинтересовалась Маша. — В вашем случае это было бы весьма эффективно…

— Мне сорок два года! — прошипела дамочка. — Психотерапевт сказал — работать мне года три, не меньше. А я не могу ждать! Я хочу наконец жить!

Маша смотрела на тетку и думала, что в обычных обстоятельствах эта нервная, властная, капризная женщина вывела бы ее из себя. Но сейчас она не видела те качества, которые делали ее совершенно невыносимой. Она видела несчастную девочку, которую предала мать, которую бросил отец — пусть умер, все равно бросил, — оставил на мать, на эту змею. Она два года жила в бараке, трудилась как проклятая, не верила мужчинам и смертельно боялась просто умереть от голода. И Маша безумно хотела ей помочь.

Она пересела на диван и велела:

— Дайте руку.

Женщина протянула руку ладонью вверх — думала, наверное, что ей будут гадать, но Маша просто взяла ее руку в свою и попробовала отдать той хоть немного тепла. Женщина слегка размякла — самую малость, вздохнула и сказала — тихо и очень грустно:

— Я хочу покоя…

— Давайте так, — тоже негромко произнесла Маша. — Вы будете ходить ко мне три раза в неделю, и мы постепенно…

— Нет! — заорала дама и отдернула руку. — То есть хорошо, я буду к вам ходить хоть пять раз в неделю, но мне нужно, чтобы вы сделали что-нибудь, отчего мне сразу станет легче! Понимаете! Я готова отдать за это любые деньги! — Она кинулась к сумочке и принялась выкидывать из нее купюры. — Вот! Вот!

Судя по толщине, в пачке было где-то десять тысяч долларов.

— Я заплачу вам огромные деньги — если вы мне поможете! — истерила женщина. — Вы меня понимаете?

Маша встала и грозно сказала:

— Во-первых, вы немедленно прекратите орать!

Как ни странно, женщина притихла.

— Во-вторых, вы сейчас соберете деньги, сложите их в стопку и будете относиться уважительно к тому, что я работаю для того, чтобы вам стало лучше. Понимаете?!

Женщина кивнула.

— Зовут вас как?

— Лиля…

— Лиля, посидите здесь или идите на кухню и сделайте себе чаю… — Маша подумала. — Помощницу я отпустила, извините, думала, сегодня больше никого не будет. А я пройду к себе и поищу то, что вам нужно.

Маша поднялась наверх, отперла библиотеку и именно тут поддалась панике, которая, казалось, всегда была где-то рядом и лишь ждала подходящего момента. Чем она может помочь? Она же почти ничего не знает! Обычно начинающие ведьмы работают у более опытных — набираются ума-разума, а она с места в карьер… На свою голову… Она бы могла поговорить, передать клиентке немного тепла, чуть-чуть жизнелюбия, но так вот, одарить ее покоем… Это подстава!

Маша на полусогнутых ногах вошла в библиотеку, отодвинула витрину и попыталась выдвинуть книгу — может, обнаружит что-нибудь подходящее.

И ничего не получилось. Книга не двигалась, а когда Маша попробовала во второй раз, ее ударило слабым разрядом тока. В третий раз ударило сильнее.

Маша покрылась испариной. Что делать? Библиотека заколдована!

Но… Не зря же Жаба отдала ей ключи. Что-то в этом было…

«Думай! — приказала себе Маша. — Соображай!»

И она кое-что вспомнила. Прошла к столу и увидела там каталог. Что это ей даст, не поняла, но нутром чувствовала — она на верном пути. Каталог был составлен и по названиям, и по определениям. Маше нужно было всего два слова — «память» и «покой». С покоем сначала не задалось — в итоге он оказался «душевным покоем», но книги были найдены, и Маша вернулась к полкам. Увидев нужную книгу, потянула, и — счастье! счастье! — та поддалась. Значит, книги не хотели, чтобы их тревожили попусту? Наверное, имеют право — это же волшебные книги.

Разложив тома на столе, Маша открыла их на нужных местах, прочитала и остановилась на двух вариантах. Остался всего один вопрос — что делать дальше? Маша отложила два фолианта, остальные расставила по местам, спустилась вниз, подмигнула Лиле — ту, казалось, вид двух старинных книг в переплетах с золотым тиснением вполне успокоил. На кухне Маша перерыла все ящики, но ничего не нашла. В полнейшей растерянности она уперла руки в боки и уставилась на стену, возле которой стоял стол. И вдруг заметила, что на стене словно вычерчен какой-то проем. Стена была кирпичной, без штукатурки, и некоторые швы оказались чуть шире других. Маша подошла и толкнула стену рукой. И та открылась. Это было первое настоящее чудо! Ее учили таким вот магическим трюкам — и тут главное было поверить. Поверить в то, что стена отодвинется, а за ней обнаружится комната. Это было совершенно упоительно — даже живот скрутило, но надо было не размышлять, иначе пойдут сомнения, неуверенность — все надо делать на подъеме, ловить мгновение…