Наконец заседание было завершено и настало время двигаться дальше. Но все надежды получить от Уединения хоть какое-то удовольствие рухнули.

Я с удовольствием пойду в СПА, но йога?.. К несчастью, я уже была там, а уйти, не дождавшись окончания, было бы хуже, чем вовсе не приходить.

Я не взяла с собой спортивной одежды, поэтому сбегала в магазин и купила мягкие хлопковые брюки и майку с какой-то дурацкой надписью.

Нас провели в большую комнату, где нас ждал высокий худой человек, который, видимо, не умел разговаривать громче, чем шепотом.

– Мистер Чувствительность, – довольно язвительно охарактеризовала его одна из дам.

Нас разделили на две группы по пятнадцать человек. Мы встали на коврики лицом друг к другу. Пилар утащила Никки на противоположную от меня сторону. Когда мы построились, нам преподали элементарный курс йоги.

Вот что я узнала.

1. Я не отличаюсь гибкостью.

2. Позу собаки лучше оставить для домашних питомцев.

3. Нашего инструктора, с его остатками всклокоченных светлых волос, собранных сзади в хвост, нанимал человек с дурным вкусом.

– О, Господи, – простонала я, обращаясь к Лали, изогнувшейся рядом в сложной позе.

– Просто дыши, и мышцы расслабятся, – посоветовала она.

Я дышала, правда с трудом, и в конце концов была вынуждена выпрямиться. У девушек напротив получалось немногим лучше, чем у меня, однако Пресс Уэллсли (жена Уэлдона Уэллсли четвертого – долговязого наследника состояния «Нефтяной компании Уэллсли», который никак не мог найти себе подругу, пока однажды летом не уехал куда-то, откуда вернулся с роскошной Пресс) скрутилась в крендель. Лали выпрямилась и увидела, на кого я смотрю.

– Я думаю, что она бывшая стриптизерша, и Уэлдон Третий (отец ее мужа) наверняка купил ей рекомендации. Она была дебютанткой в Далласе.

Это было одно из шокирующих замечаний Лали Дюбуа, к которым я привыкла и которые мне нравились. Хотя, если честно, то, что Пресс отнюдь не самый подходящий материал для ЛИУК, не было секретом. У нее на лбу написано, что она проститутка, правда, проститутка, за преображением которой стояли такие деньги, которых не было даже у меня. Господи, пожалуйста, пусть вернется хотя бы часть из них!

– Лали, – поддразнила я, – ты очень плохая девочка.

Она закатила глаза:

– Эта выскочка создает коалицию с Пилар. Честное слово, НС-ные отбросы наступают на нас со всех сторон. В скором будущем, если мы не будем осторожны, наша Лига станет не более эксклюзивной, чем Первый баптистский женский общественный клуб, девиз которого «Мы никому не откажем», – Лали фыркнула.

Я посмотрела на Пилар и увидела, как она что-то шепчет Никки. Пилар поймала мой взгляд, фальшиво улыбнулась и помахала рукой.

В этом точно не было ничего хорошего.

Не успели мы толком растянуться (или исполнить нечто отдаленно напоминающее растяжку), как наш инструктор попросил нас сесть на пол.

– Теперь, дорогие дамы, мы будем медитировать.

– Как долго? – поинтересовалась Пресс.

– Час.

Час?

– Простите, – сказала я с самой очаровательной своей улыбкой.

– Да, миссис Уайер? – мягко отозвался инструктор. И это не гей Санто со своим нежным голосом, а нормальный мужчина, который провел слишком много времени, познавая свою внутреннюю чувствительную сущность. Я не приветствую, когда женщины начинают изливать свои чувства, и уж точно не хочу видеть, как это делает мужчина.

– Когда вы сказали, что мы будем медитировать час, что именно вы имели в виду? – спросила я.

Мистер Чувствительность выглядел сбитым с толку.

– Ну... это значит... что в течение часа мы будем медитировать.

– То есть просто сидеть здесь? И ничего не делать?

Лали хихикнула и шепотом велела мне прекратить. Как будто я шутила!

– Медитация позволяет освободить разум от ненужных мыслей, миссис Уайер. Это путь к миру и гармонии.

Я бы ушла, но я хорошо помнила, зачем я здесь. Кроме того, все смотрели на меня.

– Чудесно, – сказала я, не без труда изобразив улыбку. – Что может быть лучше мира и гармонии.

Мы послушно сели на коврики, скрестили ноги в позе лотоса, положили кисти ладонями вверх на колени и начали медитировать.

– Закройте глаза.

Получилось.

– Расслабьтесь.

Уф-ф-ф.

– Отпустите свои мысли.

– Опасное дело!

– Что вы сказали?

Все открыли глаза и уставились на меня.

Упс, возможно, я произнесла последнюю фразу вслух. Но я не идиотка. Я оглянулась назад.

У мистера Мира и Гармонии в лице появилось некоторое напряжение.

– Давайте начнем еще раз. Закройте глаза. Расслабьтесь. Отпустите свои мысли.

Я сконцентрировалась и начала строить серьезные планы, как найти Никки последнего покровителя. Я не собираюсь позволить Пилар опередить меня.

Я приглашу весь Комитет назначений к себе на чай. Загибая пальцы на лежащих ладонями вверх руках, я стала считать, сколько их может оказаться. Я насчитала четырех, когда у меня появилось смутное чувство, что что-то не так. Открыв глаза, я едва не подскочила при виде мистера Чувствительность, сидящего передо мной на корточках, и от его чувствительности не осталось и следа.

– Расслабьте... свой... разум, – выдавил он.

Я приподняла бровь и кинула на него фирменный взгляд Фреди Уайер, от которого он моментально ретировался на свое место.

К счастью, это заняло пять минут и, с учетом всех предыдущих задержек, нам оставалось немногим больше сорока пяти минут медитации. У одной или двух из приглашенных на самом деле неплохо получалось, в то время как все остальные стали перешептываться. Мистер Чувствительность кинул на меня уничтожающий взгляд – как будто я была зачинщицей – и вышел из комнаты.

Дальше был ленч, во время которого снова развернулась большая политика. Тем более что еда оставляла желать лучшего. Для начала – все тот же травяной чай. С самого утра мой организм работал без кофеина и сахара, и у меня появилось ощущение, что я запросто могу убить кого-нибудь. Я огляделась в поисках мистера Мира и Гармонии.

Трапеза состояла из салата с соевым «куриным» мясом, который никто не ел. Лали наклонилась ко мне:

– У них тут новый менеджер. Думаю, в следующем году нам придется пойти в «Бархатную дверь».

А мне кажется, что это следовало сделать уже в этом году.

После ленча я решила, что наконец-то все идет на лад. Мы переоделись, и замаячила перспектива настоящих СПА-удовольствий. Все записались на разные процедуры. Маникюр, педикюр, рефлексотерапия. Я выбрала массаж.

В целомудренно занавешенных кабинках все записавшиеся на массаж переоделись в халаты. Когда я вышла, завернутая в махровую ткань от подбородка до щиколоток, меня направили к Ольге.

Я терпимо отношусь ко всем людям, но эта женщина была чем-то из ряда вон выходящим. Прежде чем я успела произнести хоть слово, с удивлением увидев ее на пороге странной комнаты с кафельными стенами, она ткнула в меня пальцем, будто я была дьяволом, и рявкнула:

– Голая!

Я растерянно оглянулась вокруг:

– Прошу прощения?

– Ты, голая!

Я была одета в халат, как примерная леди Лиги, и даже не собиралась обнажаться. Так что я совсем опешила.

– Ты! Снимай! Голая!

Теперь позвольте заметить, что говорила она с очень сильным акцентом (не говоря уже о восклицательной интонации), и мне пришло в голову, что она отдает приказы на родном языке, которые было сложно понять. Не могла же она ожидать, что я разденусь. Я знала все о массаже: его делали на застеленном столе, в теплой комнате, наполненной ароматическими свечами, и полотенца закрывали все до последнего дюйма, открывая лишь ту часть, которая в данный момент подвергалась массажу.

– Простите, дорогая, но я вас просто не понимаю.

Она зарычала, шагнула ко мне и сдернула с меня халат раньше, чем я успела что-либо произнести.

У меня перехватило дыхание, я была в таком шоке, что даже не успела прикрыться, когда она конвоировала меня в комнату, которая, как оказалось, была душевой, по форме напоминающей коридор.

– Что, Бога ради, вы делаете?

Она направила на меня пожарный шланг, и мне пришлось ухватиться за поручни, вделанные в стену, чтобы удержаться на ногах.

Это было просто ужасно. Услышав визги, наполнившие коридор, я поняла, что не одна я буду еще долго вспоминать этот расстрел из брандсбойта.

Остаток дня релаксации мой рассудок находился в оглушенном состоянии. Все, что я помню, это что когда поток схлынул, меня снова завернули в махровый халат, отвели к теплому застеленному столу, который я и ожидала увидеть, однако сам массаж был не похож ни на что до сих пор мною испытанное.

– Чистить! – проорала массажистка.

Разве я была еще не достаточно чистая? Как выяснилось, специализацией моей массажистки был массаж, воздействующий на органы с целью их очищения. Хочу только сказать, что с тех пор я ни разу не ходила на массаж, и вряд ли пойду.

Мы все были как избитые, когда расползались по своим машинам. В таком состоянии, вероятно, было небезопасно вести машину, и даже когда Никки послала мне воздушный поцелуй, пообещав, что скоро мы увидимся, а потом ушла с Пилар и Элоиз, мне было, в общем-то, все равно.

На следующий день мое тело, то самое, которое должно было чувствовать себя гармоничным и обновленным, жестоко страдало от последствий терапевтического массажа Ольги. Я едва могла вставать с постели, однако когда позвонил Сойер и пригласил меня на выставку в Керрвилле, я радостно подпрыгнула (и застонала от боли). Должно быть, в процессе очищения Ольга вытрясла из меня и здравый смысл.

Он подъехал к дому, и я выбежала ему навстречу. Волосы его трепал ветер, а темные очки придавали загадочный вид.

– Сексуально, – сказал он, взглянув на меня.

– Ничего такого не будет, – сказала я, напуская на себя строгий вид и стараясь не замечать пылающих щек.