– Разве половина Лондона не занята тем же самым? – презрительно хмыкнула Эсмеральда.

– По крайней мере они убеждены, что передают чистую правду. Офелия же прекрасно сознает, насколько фальшивы ее измышления, – рассмеялся Рейфел.

– В таком случае зачем она тебе понадобилась?

– Взял на себя труд перевоспитать ее. Она несравненная красавица. Представь, если вдруг окажется, что ее душа так же прекрасна.

– И тогда она будет достаточно хороша для тебя?

– В тебе, кажется, снова проснулись инстинкты свахи? Не стоит, тетя Эсме. Уверяю, при встрече она тебе не понравится.

– Но ты же собираешься перевоспитать ее, так что я постараюсь проигнорировать первые впечатления.

– Почему женщины всегда такие оптимистки? – покачал головой Рейфел.

– Наверное, потому, что вы, мужчины, – ужасные пессимисты. Впрочем, допускаю, что ты можешь стать исключением. Тем более что считаешь, будто сумеешь изменить характер девушки к лучшему.

– Что же, ты вселяешь в меня некоторую надежду. Если все получится, я сам отвезу ее в Лондон и позабочусь, чтобы она нашла хорошего мужа. Только я тут ни при чем. Мне еще нужно как следует насладиться жизнью, прежде чем я решу остепениться.

– Но зачем тебе это вообще нужно?

– Если хочешь знать, я заключил пари. Мой друг убежден, что Офелия Рид – дело безнадежное. Я с ним не согласился, поэтому мы поспорили.

– Мне следовало бы догадаться, – неодобрительно буркнула Эсме. – До чего же дурная привычка, мальчик мой! Ты легко принимаешь любой вызов. Но почему мне кажется, что в этом случае ты блефуешь?

– Я? – ухмыльнулся племянник. – Никогда так не говори. Я предпочитаю называть это перевесом в игре. Но кому-то нужно было поднять перчатку! Девчонке требуется помощь, чтобы избавиться от своих недостатков Просто потому, что она не считает их недостатками. Кстати, я намереваюсь сыграть роль бескорыстного рыцаря, поэтому что ты скажешь насчет поездки в Олдерс-Нест? Ты будешь идеальной дуэньей для Офелии.

– Почему бы вам попросту не остаться здесь?

Немного подумав, Рейфел качнул головой:

– Твой дом находится в недостаточно уединенном месте. Слишком много соседей.

– И что из этого?

– Видишь ли, я не намереваюсь держать ее под замком. Но и не хочу, чтобы она сбежала и вернулась в Лондон, нарушив мои планы. Я не смогу ей помочь, если она решит покинуть гнездышко.

– Как пожелаешь, – пожала плечами Эсме, но, не удержавшись, добавила: – Мне всегда хотелось своими глазами посмотреть на причуду отца, как называли Олдерс-Нест мы с сестрами. Мы там никогда не бывали. Впрочем, отец и не приглашал никого из родных, когда сбегал туда от шума, который мы поднимали в Норфорд-Холле.

– Неужели?! Не может быть! Ты? Неугомонный ребенок?

– Я этого не сказала! – отрезала тетка, но карие глаза весело искрились. – Это мои сестры, Джулия и Коринтия, вечно кричали громче всех. А заводилой был твой отец. Не проходило и дня, чтобы он не издевался над нами, не гонял по всему дому и не затевал очередной проделки. Хорошо, что он со временем угомонился.

А сам Рейфел? Последует ли он примеру отца? Во всяком случае, одна привычка, которую он унаследовал от нынешнего герцога, не изжила себя. Он любил дразнить свою сестру Аманду. Впрочем, милая крошка была так легковерна, что он просто не мог с собой совладать.

– Мы уезжаем на рассвете, – предупредил он, закатывая рукава сорочки и вытирая лоб. – Только не говори Офелии, куда мы направляемся. Она все еще думает, что мы возвращаемся в Лондон.

Он снова вытер лоб, глянул на ревущий в камине огонь и наконец не выдержал:

– Ты действительно так замерзла, тетя Эсме?

– Нет. Просто хочу, чтобы Уильям чувствовал себя полезным, – ответила она шепотом, на случай если старик подслушивает. – Он поговаривает о том, чтобы уйти на покой. Но мне будет ужасно его не хватать. Здесь почти не бывает гостей, поэтому ему редко приходится открывать парадную дверь. Зато он протапливает камин.

Рейфел рассмеялся:

– Не возражаешь, если я на несколько минут открою окно?

– Ради Бога, – кивнула Эсме.

Глава 6

Ночью шел снег, хотя не такой густой, чтобы долго лежать на земле. Однако сейчас вокруг расстилались сказочные пейзажи. Еще одно из противоречий, терзавших Офелию: она обожала снег, но не выносила слякоти, когда белоснежное покрывало таяло на глазах. Конечно, до сих пор ей приходилось видеть подобные картины только в Лондоне. Гайд-парк был так красив после снегопада, но копыта коней и колеса тяжелых экипажей быстро превращали снег в коричневое месиво. Но сегодня она по крайней мере может вдоволь полюбоваться снегом, прежде чем он исчезнет.

Кучер – ее все еще забавляло называть кучером наследника герцогского титула – уже ожидал в передней.

Ради него она надела самый красивый дорожный ансамбль, тот самый, в который нарядилась для Дункана Мактавиша, когда приехала в Оксбоу, пытаясь с ним помириться. Она знала, что выглядит неотразимой в белом меховом капоре и голубом бархатном пальто с короткой пелериной, отделанной тем же мехом. По крайней мере зеркало уверило в этом Офелию.

В тот день она ослепила Дункана, хотя не настолько, чтобы его смягчить. Очевидно, ее оскорбление ранило слишком глубоко. А ведь она всего-навсего назвала его варваром! Да, ничего не скажешь, ситуация была не из легких. Но игра Офелии была безупречной! Одна из лучших ее ролей, если можно так выразиться! Она хотела, чтобы Дункан простил ее. Тогда они снова обручатся и сплетням будет положен конец. Ну а потом они найдут способ разойтись полюбовно, как и следовало сделать в прошлый раз. Но Офелия также хотела, чтобы он не изменил своего нелестного мнения о ней и не вообразил, будто влюблен в нее. Такого допускать нельзя!

Она тщательно и очень осторожно уравновесила свое раскаяние с высокомерными репликами, и Дункан сам подсказал ей прекрасный выход, посчитав самодовольной и высокомерной. Она прекрасно помнит его последнюю фразу: «Вряд ли мне захочется состязаться с собственной женой за каждый знак ее внимания».

В то время она была очень раздосадована, а вот теперь находила весьма забавным то обстоятельство, что избавилась от перспективы кошмарного брака и может снова наслаждаться жизнью. Ну разве не смешно, что красивый, богатый лорд Лок решился стать ее кучером? Конечно, это очень мило с его стороны, по крайней мере еще вчера Офелия именно так и считала. Но, немного подумав, задалась логичным вопросом: к чему человеку, который терпеть ее не может, брать на себя столь нелегкую обязанность?

А он действительно терпеть ее не может и без обиняков давал понять это при каждом разговоре в Саммерс-Глейд. Впрочем, он, возможно, не сумел найти подходящий экипаж, тем более что его сестра одна вернулась в Лондон. Так что, возможно, он вовсе не делает ей одолжения, как намекал вчера. Что же, это даже к лучшему. Она не хочет быть у него в долгу.

Но и не против того, чтобы их имена упоминались вместе, а это обязательно случится, если кто-то из знакомых увидит его на козлах экипажа Офелии. Ведь знакомые, особенно мужчины, наверняка будут высматривать ее экипаж. Что же, семейство Локов настолько известно, что Офелии наверняка будут завидовать! Кроме того, ей все еще необходимо найти мужа, и предпочтительно до конца сезона.

Теперь, когда над головой не висит угроза «договорного» брака, она может уделить все внимание поискам подходящего мужчины. Ее критерии вовсе не настолько высоки. Ей всего лишь нужно, необходимо найти того единственного, которого не сразит ее красота. Который приложит все усилия, чтобы узнать ее, ее настоящую. Который не будет клясться в вечной любви, не имея представления о том, что это такое – вечная любовь. Разве она так уж много просит?!

– Вот вы где! – воскликнул Рейфел, стоявший у подножия лестницы. – Я мог бы поклясться, что вы собирались выехать как можно раньше.

Офелия скрипнула зубами. Вот тебе и очаровала, чтобы заставить пожалеть о том, как он был резок с ней! А на деле Рейфел всего лишь мельком глянул на нее, накидывая пальто на широкие плечи.

Вообще-то она легла в постель в начале вечера, так что до рассвета успела выспаться. И специально задержалась наверху, чтобы все успели отдохнуть перед долгой дорогой. В следующий раз она прибережет свою заботу для тех, кто в ней нуждается.

– Вчера я очень устала, – объяснила Офелия, – иначе спустилась бы вниз, чтобы познакомиться с вашей тетей. Я буду иметь это удовольствие перед нашим отъездом?

– Разумеется. Мало того, она едет с нами. Надеюсь, вы не возражаете против того, чтобы немного потесниться?

– Боитесь, что вас увидят в моем обществе и без дуэньи? – съязвила Офелия, спускаясь по лестнице.

– Я знал, что вы поймете. Никому не нравится, если доброе дело оборачивается против него самого.

– Если дело действительно доброе. Сомневаюсь, что вы способны на такие, – сухо заметила она. – Почему бы не признаться, что ваша сестра укатила, оставив вас в Саммерс-Глейд, где вы застряли, не имея возможности выбраться оттуда? Собственно говоря, это я делаю вам одолжение…

– Позволив мне ехать в вашем уютном теплом экипаже? – перебил он, вскинув брови.

Офелия почувствовала, что краснеет. Какого черта! Она никогда не краснела! Розовые пятна вовсе не идут к ее коже цвета слоновой кости! Вид такой, словно у нее лихорадка! Так некрасиво!

Но он даже не заметил, что расстроил Офелию, и преспокойно продолжил:

– Почему бы нам некоторое время не потерпеть общество друг друга, раз уж так все вышло?

– Прекрасно, – бросила она, – при условии, что это «некоторое время» долго не продлится. Думаю, что хоть с трудом, но выживу.

Ей показалось, что он тихо охнул, но может быть, она и ослышалась.

В этот момент из гостиной вышла престарелая леди в сопровождении молодой горничной. Обе были одеты по-дорожному. Офелия предположила, что это и есть тетка Рейфела. Закутанная в тяжелое пальто и теплую пелерину она к тому же замотала голову толстыми шерстяными шарфами, из-под которых едва виднелось ангелоподобное личико.