— Николас Оулд.

— Николас, это Дик. У нас беда. — Дик Чаннинг был управляющим гонконгского отделения банка «Оулд и сыновья».

— В чем дело?

Он услышал, как Дик вздохнул.

— Чарли Уэллс исчез. А с ним — сорок миллионов долларов со счетов, которые он вел.

— Что?!

— В четверг вечером, уходя с работы, он сказал, что уезжает на несколько дней в Макао, — сам знаешь, он обожает азартные игры, поэтому и на бирже играет с блеском, — но сегодня утром он не появился, что совсем на него не похоже. Обычно он в офисе с шести утра. Я позвонил ему домой — никто не отвечает. Тоже необычно. Там должна была быть та китайская девушка, с которой он живет. Я послал к нему одного из служащих, который сказал, что в квартире кроме мебели ничего нет. Ни одной личной вещи. Его «Порше» тоже исчез. Куда бы они ни уехали — наверняка не в Макао, — у них три дня форы.

— Что ты предпринял, чтобы подстраховаться?

— Все, что мог. Что касается его отдела, там все нормально, я передал руководство Джиму Стокарду. Сотрудникам сказали, что у него грипп и он выйдет через несколько дней. Если ты согласен, я подключу к делу твоего компьютерного гения, вдруг он сможет разобраться, что и как сделал Чарли и куда он направил то, что получил. Эти системы чертовски сложные, но Чарли знал их досконально.

— Карл их знает не хуже, — сказал Николас мрачно. — Большинство наших программ писал он. Немедленно его подключай, а сам постарайся придумать, как нам избежать последствий. Никакой полиции. Никаких расследований со стороны коммерческого отдела. Никому ни слова. Пойми, Дик, утечки информации быть не должно. Я не позволю ставить под удар репутацию банка. Это наше внутреннее дело, и мы сами во всем разберемся. Наши резервы позволят нам покрыть недостачу в сорок миллионов. Ты знаешь, чем заткнуть дыру, вот и займись этим, но тихо, без шума. Мы должны радоваться тому, что Чарли прикарманил не четыреста миллионов. Но я хочу знать всю картину. Он с кем-нибудь работал? Кто-то его прикрывал?

— Пока не знаем, но прорабатываем возможные варианты.

— Что, черт подери, случилось с нашей хваленой системой проверки балансов, Дик? — спросил Николас ледяным тоном. — Я хочу, чтобы список всех, кого он ограбил, лежал у меня на столе, когда я прилечу. А прилечу я скоро.

Он бросил трубку и выругался по-испански. Потом позвонил своему пилоту и велел ему готовить самолет — он летит в Гонконг. И как можно скорее.

Вещей он собирать не стал — у него была квартира в Гонконге. Только сказал Бейтсу, своему слуге, что уезжает на несколько дней, машина не нужна, пусть вызовут такси. И еще попросил передать леди Оулд, что не сможет присутствовать на завтрашнем семейном обеде по случаю дня рождения.

В самолете он думал о том, что и как можно сделать с пропавшей суммой, пока не устал настолько, что смог на несколько часов заснуть. Проснулся он перед самой посадкой в аэропорту Гонконга, где его встречал на своей машине Дик Чаннинг. Он был без шофера — чтобы никто не смог слушать их разговор.

— Вводи в курс дела, — велел ему Николас, когда они сели в машину. — Какие новости?

— Карл просидел за компьютером четырнадцать часов. Он напал на след Чарли. Сложно, умно, изобретательно. Небольшие суммы с двух сотен счетов, собранные за год с небольшим — сотня тысяч здесь, пара сотен там. Тысяч семьсот пятьдесят в неделю. Ерунда по сравнению с миллионами, которые проходят через нас ежедневно. Чарли знал своих сотрудников и доил понемножку — тревоги никто бить не будет, все с виду честно и законно. Только деньги переводились на липовые счета, которые он открыл. Откуда они, если верить Карлу, и исчезли.

— А сам Чарли?

— Никаких следов. Уверены мы только в одном — в Гонконге его нет. И в Макао он не ездил. Думаем, он сел на свою шикарную яхту, прихватив с собой шикарную бабенку, и уплыл одному Богу известно куда. Чарли опытный моряк, яхта у него компьютеризирована, так что команда ему не нужна. Поэтому он и потратил на нее свою прошлогоднюю премию в два миллиона. Сукин сын! — Дик был в бешенстве. — Наверняка планировал это годами. Образцовый служащий! Ни отлучек, ни опозданий, лучший наш маклер и, как оказалось, первоклассный ворюга. Вот ведь как внешность обманчива.

— Ему кто-нибудь помогал?

— Карл говорит, что непохоже. Все счета были по его отделу, а ты же знаешь, Чарли все держал под личным контролем. Его мальчики даже понятия ни о чем не имели.

Подъехав к пятидесятиэтажному небоскребу, в котором находился офис банка «Оулд и сыновья», они сразу пошли в компьютерный центр. Карл Фридман, компьютерный гений, которого Николас откопал в Массачусетском технологическом институте, сидел за главным компьютером, на который поступали сведения с десятков других компьютеров.

— Красивая работа, мистер Оулд, — сказал он восхищенно, повернувшись на своем крутящемся кресле, чтобы взглянуть на хозяина. — Все здесь очень запутанно, но в основе своей — элементарно. Все как у того клерка, который с каждой операции брал по центу и переводил на тайный счет, и за годы накопил миллионы.

— Как вы вошли в его систему? — перебил его Николас, зная, что Карл может так разглагольствовать часами. — Чарли в компьютерах был дока. У него наверняка был пароль на пароле.

— Так оно и есть. Один маленький бинарный код, но остался след. Чарли разбирается в компьютерах, а я писал к ним программы, поэтому могу определить, где он отошел от правил. И его я знаю. Мне надо было просто представить себе ход его мыслей. И все же, должен признать, у этого парня ума палата. Он разыскивал запутанные концы, мертвые счета, даже умерших вкладчиков. Когда я заходил в тупик, я возвращался и пробовал снова, пока не находил выхода. — Он вздохнул и поправил сползшие на переносицу очки. — Одного не могу сказать — куда делись деньги, когда он закрыл все дополнительные счета. А делал он это постепенно, по нескольку штук раз в два-три месяца. Могу только предположить, что он открывал по всему миру счета в небольших банках.

Николас взял из рук Дика чашку кофе.

— Ты здорово потрудился, Карл. Свою благодарность я выражу в виде дополнительной премии.

— О, мистер Оулд, эта работа — сама вместо премии. Увы — я не могу сейчас никуда двигаться, потому что не вычислил еще, как это делать, разве что…

— Что?

— Видите ли, это противозаконно. Запрещается взламывать чужие системы…

Николас поднес чашку ко рту и взглянул на него.

— Знаю, — сказал он. — И, естественно, понимаю, что вы никогда ничего подобного делать не будете.

— Да! — тупо согласился Карл. — Я подумаю, может, есть еще какой-нибудь способ…

— Я уверен, что вы сделаете все, что сможете, — сказал Николас.

Они посмотрели друг на друга, и Карл кивнул.

— Вот именно.

Когда они шли к лифту, Дик пошутил:

— Знаешь, я почему-то вспоминаю Далилу, которая перехитрила великана Самсона.

«Самсон — Сэнсом», — подумал вдруг Николас.

— Что я такого сказал? — спросил Дик, увидев, как странно посмотрел на него шеф.

— Ничего особенного… Просто напомнил о том, что я собирался делать… Черт! — выругался Николас сквозь зубы и вздохнул. — Но боюсь, с этим придется обождать…

18

Тесса рухнула на руки матери. Боль волной захлестнула ее, и она провалилась в какой-то кошмар — вокруг нее были бутыли с алой жидкостью, какие-то трубки засовывали ей в нос, в глотку, в руку, острые иглы впивались в тело. Она слышала далекие голоса, гудела какая-то машина, а потом — мрак и тишина.

Очнулась она в какой-то комнате. Горел ночник. Медсестра в белом халате проверяла бутыль, установленную над ее головой, но жидкость в ней была не алая, а прозрачная.

Тесса открыла глаза. Ужасно болела спина, ныл живот. Она дотронулась до него — живот был странно мягким. Во рту — сладковатый привкус. Очень хотелось пить. Хорошенькая медсестра ласково ей улыбнулась и сказала обрадованно:

— Привет! Наконец-то вы проснулись. Как вы себя чувствуете?

— Почему-то ноет живот и безумно болит спина.

— Ничего удивительного — вас пришлось прооперировать. Шов получился почти незаметный.

— Вырезали аппендикс?

— Доктор скоро придет. Он ответит на все ваши вопросы.

— Скажите хотя бы, где я и как давно я здесь?

— Вы в Велльской женской клинике. Вас привезли сюда, потому что это была ближайшая больница.

— Когда?

— Сегодня днем, около половины пятого.

— А сейчас который час?

Медсестра взглянула на часы на стене.

— Десять тридцать вечера.

— Можно попить? У меня во рту пересохло.

— Конечно. Давайте я помогу вам сесть. Тесса жадно выпила воды с лимоном, а потом устало откинулась на подушки — оказалось, что сидеть ужасно трудно — и снова закрыла глаза.

Когда она снова их открыла, то поняла, что находится уже в другой комнате, поменьше. За окном светило солнце. Около ее кровати стоял какой-то высокий пожилой человек в очках и щупал ее пульс. На табличке, приколотой к его халату, было написано: «Мистер Кокрейн».

— Доброе утро, миссис Сэнсом. — Говорил он с шотландским акцентом. — Сестра сказала, что вы жалуетесь на боли в животе.

— Да. Это аппендицит?

— Нет. Одна из фаллопиевых труб. Она разорвалась — у вас была внематочная беременность. Бывает, что оплодотворенная яйцеклетка начинает развиваться не в матке, и разрыв — это как бы непроизвольный выкидыш. Вы потеряли довольно много крови. К счастью, «скорая» доставила вас вовремя. Нам пришлось оперировать вас немедленно.

Тесса изумленно уставилась на него. Непроизвольный выкидыш? Нет! Это просто невозможно… Она же не была беременна. Никаких симптомов. Она бы поняла. Наверное, здесь какая-то ошибка…

— …все прошло нормально, — говорил мистер Кокрейн. — Нам удалось сохранить приблизительно шестьдесят процентов разорвавшейся трубы. Со второй все в порядке. Вы сможете снова забеременеть. Но сначала вам надо оправиться после операции. И вынуть спираль.