Они вошли в Тронную залу. Арман остановился и скорчил недовольную мину.

— Она все еще здесь! Вон там рядом с Жюли де Корналь. Скажи на милость, какого черта тебе понадобилась эта затхлая матрона?

Эйвон улыбнулся.

— Видишь ли, mon chérie, — ласково произнес он, — мне доставит немалое удовольствие поведать нашему дорогому Анри, что я провел чудесные полчаса в обществе его очаровательной жены.

Тучный Арман весело хихикнул.

— Ну, если тебе так хочется… Ты ведь с давних пор питаешь безграничную любовь к моему кузену?

— Разумеется! — улыбнулся герцог.

Он подождал, пока Арман растворится в толпе, затем кивнул Леону, который послушно стоял у окна. Прошмыгнув мимо стайки записных сплетниц, паж подошел к хозяину и последовал за ним к диванчику, где с унылым видом сидела мадам де Сен-Вир.

Эйвон учтиво расшаркался.

— Дорогая графиня! — Кончиками пальцев он приподнял ее тонкую руку, словно дохлую рыбину, и едва коснулся губами. — Какая удача!

Графиня де Сен-Вир приветливо наклонила голову, искоса глянув на Леона. Мадемуазель де Корналь тактично удалилась, и Эйвон занял ее место. Леон пристроился за спиной его милости.

— Поверьте, графиня, — продолжал герцог медовым голосом. — Я был в отчаянии, не обнаружив вас в Париже. Как поживает ваш прелестный сын?

Графиня нервно ответила на приветствие и снова покосилась на замершего за спиной герцога медноволосого пажа. Зрачки мадам де Сен-Вир на мгновение расширились. Почувствовав, что Эйвон с улыбкой разглядывает ее, графиня густо покраснела и дрожащей рукой расправила веер.

— Мой сын? О, с Анри все в порядке, благодарю вас! Он сейчас беседует с мадемуазель де Лашер.

Эйвон взглянул в ту сторону, куда указывал подрагивающий веер, и увидел невысокого коренастого юношу, разряженного по последней моде, то есть самым нелепым образом. Молодой человек истуканом сидел подле оживленно щебечущей дамы. Юный де Сен-Вир, виконт де Вальме, отличался смуглостью, его темные глаза были полны нестерпимой скуки. Его чересчур широкий рот был хорошо очерчен. Курносый нос был явно далек от характерных для Сен-Виров орлиных очертаний.

— Ах да! — Эйвон покачал головой. — Я бы вряд ли признал в нем вашего сына, мадам. Любой на моем месте стал бы высматривать рыжие волосы и синие глаза рода Сен-Виров, вы согласны? — Он дружелюбно рассмеялся.

— Мой сын носит парик, — поспешно ответила мадам. Она вновь бросила на Леона быстрый взгляд. Губы ее непроизвольно дрогнули. — Анри черноволос. Мне кажется, такое часто случается.

— Вне всякого сомнения, — согласился Эйвон. — Разглядываете моего пажа, мадам? Любопытное сочетание, не правда ли? Медные волосы и темные брови.

— Я?.. С какой стати? — Графиня вздрогнула. — Необычное сочетание, как вы верно заметили. Кто этот прелестный ребенок?

— Понятия не имею, — честно ответил его милость. — Как-то поздним вечером я наткнулся на него на одной из парижских улиц и приобрел за никчемную безделушку. Чудесное дитя, не правда ли? Уверяю вас, на него многие обращают внимание.

— Да, наверное. Трудно поверить, что эти волосы… настоящие. — Графиня с вызовом посмотрела на его милость, но он лишь весело рассмеялся.

— Это и должно казаться невероятным. Такое сочетание встречается весьма редко. — Заметив, что графиня беспокойно заерзала, герцог искусно сменил тему. — Взгляните на виконта! Белокурая собеседница покинула его.

Графиня посмотрела на сына, который в нерешительности переминался с ноги на ногу, явно не зная, что ему делать дальше. Виконт заметил взгляд матери и, тяжело ступая, направился к ней.

— Это мой сын, месье. Анри, это герцог Эйвон.

Виконт поклонился. И хотя поклон полностью соответствовал этикету, движениям молодого человека недоставало легкости и изящества, обязательных для великосветского щеголя.

— К вашим услугам, месье. — Голос юноши был не лишен приятности.

— Дорогой виконт! — Эйвон радостно взмахнул платком. — Счастлив познакомиться с вами! Я помню вас еще ребенком, но в последние годы, к моему величайшему сожалению, был лишен удовольствия лицезреть вашу персону. Леон, стул для виконта!

Паж выпорхнул из-за диванчика и метнулся к стоящему в отдалении одинокому стулу.

— Не угодно ли месье сесть?

Виконт удивленно посмотрел на мальчика. Мгновение они стояли плечом к плечу. Один — стройный и изящный, с глазами, способными затмить самые чистые сапфиры; огненно-медные волосы зачесаны назад, открывая белоснежный лоб; под атласной кожей проступают голубые ниточки вен. Другой — коренастый и смуглый, с широкими ладонями и короткой шеей; несмотря на обилие пудры, десяток мушек и бархатный наряд, виконт казался самым настоящим деревенским увальнем. Эйвон заметил, что дыхание графини де Сен-Вир участилось, и улыбнулся еще шире. Леон отступил назад, и виконт неуклюже опустился на стул.

— Ваш паж, месье?.. Так вы говорите, что нам не доводилось встречаться. Видите ли, я не люблю Париж и с дозволения отца предпочитаю проводить время в Шампани, в нашем родовом поместье. — Виконт улыбнулся, кинув на мать жалостливый взгляд. — Моим родителям не нравится, что их единственный сын привязан к провинции, месье.

— Провинция… — его милость неспешно извлек табакерку. — Я люблю сельский пейзаж, но он неизменно ассоциируется у меня с коровами, свиньями, а то и с овцами. Неизбежное, но досадное зло.

— Зло, месье? Но почему…

— Анри, герцогу не интересны овцы! — вмешалась графиня. — Да и не пристало на приеме у короля беседовать о коровах и свиньях. — Она повернулась к Эйвону с вымученной улыбкой. — У мальчика нелепая причуда, месье: ему вздумалось стать крестьянином! Я пытаюсь убедить его, что деревенская жизнь быстро надоест… — графиня деланно рассмеялась.

— Еще одно неизбежное зло, — проворчал герцог. — Крестьяне. Понюшку, виконт?

Виконт загреб изрядную горсть табака.

— Благодарю вас, месье. Вы прибыли из Парижа? Может, вы встречали там моего отца?

— Я имел счастье видеть графа не далее как вчера, — ответил Эйвон. — На балу. Граф все такой же, мадам. — Это была уже почти откровенная насмешка.

Графиня густо покраснела.

— Полагаю, вы нашли моего мужа в добром здравии, месье?

— В превосходном, полагаю. Не желаете ли что-нибудь передать ему, мадам?

— Благодарю вас, месье, завтра я напишу ему письмо, — чопорно отказалась графиня. — Анри, ты не принесешь мне глинтвейна? Ах, мадам! — Она кивнула какой-то даме, незаметно подобравшейся откуда-то сбоку и теперь явно ловившей каждое слово.

Герцог встал.

— А вот и наш дорогой Арман! Позвольте мне покинуть вас, мадам. Граф будет рад услышать, что у вас все хорошо… и у вашего сына тоже. — Эйвон поклонился и направился в сторону изрядно поредевшей толпы.

Он спровадил Леона назад, а сам отправился фланировать по зале. Когда спустя час его милость оказался у окна, то обнаружил, что паж героически борется с дремотой. Эйвон усмехнулся и отправил Леона за плащом и тростью. К тому моменту, когда паж не без труда вернул имущество хозяина, карету уже подали к подъезду.

Эйвон накинул плащ на плечи и вышел. Они с Леоном уселись в роскошный экипаж, и мальчик со вздохом облегчения откинулся на мягкие подушки.

— Чудесно, — устало пробормотал паж, — но очень утомительно. Не возражаете, если я посплю, Монсеньор?

— Нисколько, — вежливо ответил герцог. — Полагаю, ты остался доволен его величеством?

— О да, он точь-в-точь как на монетах! — зевнул Леон. — Как вы думаете, ему нравится жить в таком огромном дворце, Монсеньор?

— Я его об этом как-то не спрашивал, — усмехнулся герцог. — Тебе не понравился Версаль?

— Он ужасно большой, — прошептал паж, склоняя медноволосую голову на подушки. — Я боялся потерять вас.

— Что за странная мысль! — поразился его милость.

— Да, но вы все-таки вернулись, — голос Леона становился все тише. — А там везде зеркала, свечи и дамы, и… Bonne nuit[29], Монсеньор, — вздохнул он. — Прошу прощения, но у меня в голове все смешалось, я очень устал. Не думаю, что я храплю, но если это так, то непременно разбудите меня. Я могу соскользнуть на пол, но надеюсь, этого не произойдет. Хотя если я все же соскользну…

— Тогда мне, видимо, придется тебя поднять, — насмешливо подхватил Эйвон.

— Да, — согласился Леон уже совсем сквозь сон. — Я замолкаю. Монсеньор не возражает?

— Что ты, что ты, не обращай на меня внимания, — с легкой усмешкой ответил Эйвон. — Я сделаю все, чтобы тебе было удобно. Если я буду мешать, непременно сообщи об этом. Я пересяду на козлы.

Паж сонно хихикнул, и маленькая ладонь крепко ухватила руку герцога.

— Мне все время хотелось уцепиться за ваш камзол, я так боялся вас потерять…

— Полагаю, именно по этой причине ты сейчас решил вцепиться в мою руку? — поинтересовался его милость. — Видимо, ты боишься, что я спрячусь под сиденьем?

— Как глупо… Очень глупо. Bonne nuit, Монсеньор.

— Bonne nuit, mon enfant. Ты меня не потеряешь, и я тебя тоже. Во всяком случае, это будет не так просто.

Ответа не последовало, голова Леона упала на плечо его милости.

— Несомненно, я поступаю глупо, — заметил герцог. Он подложил подушку под безвольно поникшую руку Леона, — но если я разбужу его, он же вновь заговорит. На редкость болтливое существо. Как жаль, что старина Хью не видит этой идиллической картины!.. Прошу прощения, дитя мое?

Но Леон всего лишь что-то пробормотал во сне.

— Если ты намерен разговаривать во сне, то мне придется принять серьезные меры, чтобы этого не допустить.

Его милость откинул голову на подушки и задумчиво улыбнулся.

Глава VI

Дьявол отказывается продать пажа