– Против него есть обвинения, которые он не сможет отразить. Ваше величество, прошу вас! – взмолилась Лоретта.

Месье негромко хмыкнул. Людовик покосился на него, однако принц не пожелал вступать в разговор.

– Мадемуазель де Мелиньи, моего отца называли Справедливым, и я надеюсь, что унаследовал от него хотя бы толику этого таланта…

– Это единственное, что можно было унаследовать от него вместе с государством, – вставил принц Филипп.

– Однако, – продолжил король, не обратив никакого внимания на реплику брата, – разве вы не верите в справедливость королевского суда?

– Я верю, ваше величество. – Лоретта решила идти до конца. – Но ведь бывают случаи, когда обвиняемый – жертва хитроумно сплетенной интриги.

– И кто же ее сплел, по-вашему?

– Я не знаю.

– Возможно, друзья вашего брата знают?

– Возможно… – Лоретта поколебалась. – Не исключено, что барон д’Оллери. Однако он не счел нужным говорить.

Вот так. Вреда от ее реплики не будет, а Гаспару следует подумать, прежде чем делать ей бесстыдные предложения.

– Барон д’Оллери? – живо заинтересовался Месье. – А он с какого боку в этой истории?

– Насколько я разумею, именно он дрался с обвиняемым виконтом в день дуэли. А дуэли, – сварливо продолжил Людовик, – я запретил.

– Очень интересно, – протянул принц Филипп, глядя в потолок, – весьма.

– Что вас так заинтересовало, брат мой? – осведомился Людовик. Лоретта ждала, затаив дыхание.

– Несколько незначительных деталей, – малопонятно протянул Месье. – Я кое-что слышал от барона недавно – он рассказывал мне об интриге, задуманной одним шевалье, его приятелем, но я не придал этому значения… Мне нужно разобраться. Мадемуазель, – Филипп лучезарно ей улыбнулся, и Лоретта нерешительно улыбнулась в ответ, – скажите, какие отношения связывают вас с бароном?

– Мой дедушка, граф де Мелиньи, желает, чтобы я вышла за него замуж, – призналась Лоретта.

– Как занятно, брат мой, вы не находите?

– Чего занятного вы разглядели в обыкновенном договорном браке, Филипп? – Короля, казалось, раздражала вся эта история.

– В договорном браке у каждой стороны имеется свой интерес… Впрочем, я вам после скажу. Мне нужно кое-что уточнить. – Месье поднялся. – Любезная мадемуазель де Мелиньи, ступайте себе, ступайте. Я обещаю вам, что разберусь в этом деле.

Такой удачи Лоретта не ожидала. Она снова присела в глубоком реверансе. Людовик заинтересованно уставился ей в декольте.

– О, благодарю вас, ваше величество, ваше высочество…

– Идите, – махнул рукой король.

Когда девушка покидала салон, из-за закрывающейся двери донеслось:

– Все это более чем необычно, брат мой…


Утро выдалось солнечным и спокойным. Суд должен был состояться в Сен-Клу, однако по причине, непонятной Дориану, его перенесли в один из залов Версаля. Маркиз де Франсиллон, третий день находившийся в подавленном настроении, тоже не смог объяснить того решения. Шагая вслед за Дорианом и стражей, он не переставал вслух дивиться.

Виконт же пребывал в состоянии полной сосредоточенности. Что бы он ни сказал Лоретте, стремясь выгородить ее, сдаваться он не рассчитывал. Он не убивал Арсена, а значит, будет настаивать на своем. А убийца, возможно, станет смотреть из первого ряда и усмехаться…

Когда Дориана ввели в зал, он первым делом принялся искать глазами Лоретту. Мадемуазель де Мелиньи сидела на скамье рядом с дедом, который криво улыбался, радуясь, что племянник его злейшего врага предстал перед судом. Судейские уже заняли места, Дориану указали на скамью подсудимого, и он хладнокровно сел, сложив руки на коленях. Лоретта не отрываясь глядела на виконта, и он постарался не встречаться с ней глазами. Только бы она не сделала глупость!

Однако когда в зал вошел его величество, ведя под руку королеву, а следом за ним – принц Филипп со свитой, Дориан начал подозревать, что что-то идет не так. Придворные встали и поклонились королю, а тот, махнув судье, уселся в кресло. Подождав, пока все угомонятся, судья, мэтр Прево, объявил о начале процесса.

– Прошу виконта де Бланко встать и ответить на вопросы суда!

Дориан поднялся, открыто глядя на королевского обвинителя. Тот выглядел абсолютно безразличным, даже присутствие королевской семьи его не трогало. Скучным голосом обвинитель поинтересовался, признает ли виконт де Бланко себя виновным.

– Нет, не признаю, – громко и четко ответил Дориан. По залу разнесся шепоток.

Последовал ряд ожидаемых вопросов.

– Где вы находились той ночью, когда был убит Арсен д’Орти де Мелиньи?

– В замке моего дяди маркиза де Франсиллона, в своих комнатах.

– Вы провели там всю ночь?

– Да.

– Кто-нибудь может это засвидетельствовать?

– Нет.

И так далее – о дуэли, о ссоре с Арсеном и об угрозах. Дориан отвечал спокойно – ему нечего было скрывать, однако он понимал, насколько неубедительно это звучит.

Ну что ж… эшафот – не такое дурное окончание жизни. Умереть за любовь, а не за деньги, как Жан-Люк. Почему он сейчас вспомнил о Жан-Люке? Казалось, брат сидит здесь, среди зрителей. Дориану даже почудилось на мгновение, будто он увидел его… Все это от недосыпания. Он сморгнул, и наваждение испарилось.

Вопросы закончились. Дориану позволили сесть. Он опустился на скамью и снова взглянул на Лоретту. Она смотрела в пол, сцепив руки на коленях.

– Прошу графа де Мелиньи выйти на середину зала и ответить на вопросы суда!

Старый граф неспешно и величаво поднялся, поклонился их величествам и дал клятву говорить правду. Он пересказал то, что уже говорил ранее, – о письме Арсена, обнаруженном утром после его убийства, о том, что виконт положил взгляд на мадемуазель де Мелиньи, – тут все взгляды обратились на Лоретту, – и о давней неприязни к нему маркиза де Франсиллона, которая непостижимо на чем зиждется.

– Имеете ли вы сказать что-либо еще? – спросил судья.

– О да. – Граф вперил взгляд в сидящего Дориана. – Я не знаю, каким образом этому человеку удалось завоевать внимание моей благородной внучки, и считаю, что здесь не обошлось без колдовства. – Де Мелиньи усмехнулся. – Виконт де Бланко преподносил подарки моей Лоретте. В частности, он подарил ей веер. Все мы знаем, что дело отравителей еще не окончено, обнаруживаются новые подробности. Я утверждаю, – голос его стал патетичнее, – что виконт мог быть связан с чародеями.

В зале поднялся шум, Дориан же не двинул ни единым мускулом. Итак, граф все-таки осмелился. Не Гаспар, который грозил это сделать, а сам старый де Мелиньи. Кстати, Гаспара что-то не видать; занятно, где он и почему не обвиняет? Видимо, готовит нечто совсем уж сладкое, на десерт. Никаких иллюзий по поводу отсутствия Гаспара Дориан не испытывал – того нет, потому что он затевает какую-то пакость.

– Это нешуточное обвинение, граф, – судья, казалось, был немного обескуражен. – Вы отдаете себе отчет в своих словах? У вас есть доказательства?

– К сожалению, нет. Именно потому я лишь говорю, что виконт мог быть связан с отравителями. Собирать доказательства – не мое дело, я лишь высказал догадки.

– Догадки суд не рассматривает, однако обратит внимание на ваше свидетельство, – подвел итог судья. – Граф, вы можете занять свое место.

– Всемилостивый судья, ваши величества, – поклонился граф де Мелиньи, – могу я добавить еще кое-что?

– Да, разумеется, мы слушаем вас, граф. – Если судья и оказался удивлен, то виду не подал.

– Виконт де Бланко, возможно, еще раньше пытался отомстить мне, едва не убив мою внучку.

Зал снова вскипел шепотом. Дориан пристально смотрел на старика, который стоял очень прямо, опираясь на трость, и, казалось, еле заметно усмехался. Что он еще придумал?

– О чем вы говорите, граф де Мелиньи?

– О прискорбном происшествии, имевшем место быть некоторое время назад, – пустился в объяснения старик. – Скоро после своего приезда в Версаль виконт отправился в Париж. Вечером, направляясь домой, мой бедный внук встретил его, при странных обстоятельствах.

Горестным тоном, не оставлявшим сомнений в его великой скорби, граф изложил историю знакомства Арсена и Дориана. Внук наверняка рассказал об этом деду в общих чертах, потому что звучало все более-менее достоверно. А затем, не останавливаясь, де Мелиньи поведал о неудачной утренней прогулке и приключении с речкой Иветт. В его изложении происшествие выглядело так, будто Дориан специально подхлестнул лошадь Лоретты. И если бы не посторонние люди, при которых виконт не отважился совершить убийство, мадемуазель де Мелиньи была бы мертва.

– Это ложь, – громко и четко произнес Дориан, едва граф закончил.

– Это факты, – возразил де Мелиньи. – Моя внучка возвратилась лишь под вечер. Она обо всем рассказала Арсену.

– Думаю, она рассказала немного не то, что поведали вы, граф, – послышался громкий уверенный голос.

Все взгляды обратились к поднявшемуся человеку. Отец Анри де Виллуан стоял, перебирая четки, и неприязненно смотрел на графа.

– Ах, это вы, – презрительно бросил де Мелиньи.

– Господа… – начал судья.

– Ваши величества, мэтр Прево, я прошу позволения свидетельствовать.

Судья тяжко вздохнул.

– Граф де Мелиньи, вы можете занять свое место. Святой отец, мы готовы слушать вас.

Старик вернулся на скамью к Лоретте, бросая злобные взгляды на священника; отец Анри же вышел на середину зала.

– Так получилось, что я был свидетелем происшествия, о котором поведал граф. К сожалению, с давних времен я сомневаюсь в словах графа де Мелиньи как надежного свидетеля. В прошлый раз, когда он выступал на суде с обвинениями, это касалось лично меня.

– Ближе к делу, – перебил священника судья.

– Прошу прощения, мэтр. Я могу кое-что рассказать о том, как виконт спас мадемуазель де Мелиньи, так как именно я помогал им…

Отец Анри сжато изложил события того злополучного дня, не забыв отметить ни доблесть Дориана, ни его беспокойство за девушку. Виконт сжимал губы, чтобы удержаться от слов благодарности. Он чувствовал огромное уважение к отцу Анри. Старый священник прошел через ад, однако никакие испытания не смогли его сломить.