— Но это было нелепо! — возразила Тони.

— Почему же? Мне тоже уже некоторое время кажется, что отцу нравится ваше общество. Разве вы сами не убедились в этом за последнюю неделю?

— Эта последняя неделя, конечно, отличалась от всех остальных, — вздохнула Тони. — Но ты совсем себе не представляешь, что твой отец думает обо мне.

Франческа нетерпеливо возразила:

— Вы все придумываете. Если бы вы знал отца, как я, вы бы поняли, что он относился к вам последнюю неделю как… как человек, который восхищается вами! Я думаю, что вы его заинтересовали. Вы ведь не похожи на Лауру и других женщин, которые стремятся привлечь его внимание. Мне, наоборот, кажется, что вы делаете все возможное, чтобы рассердить его, и, может быть, в этом и есть секрет того интереса, который вы вызываете.

— Господи, Франческа! — рассердилась Тони. — Хватит говорить на эту тему! Ты просто не понимаешь, что говоришь. Это звучит как перепев из женских журналов, — и она улыбнулась, надеясь переменить разговор.

Франческа пожала печами и встала.

— Пусть так. Но отец оставил распоряжение, чтобы мы начали заниматься, поэтому нужно начинать.

Тони удивилась:

— Ты на самом деле хочешь начать занятия?

Франческа сделала недовольное лицо.

— По крайней мере, у вас тогда не останется времени размышлять об отце, — сказала она.

Тони подумала, что в этом есть доля правды. Таким образом она сможет забыть о своих проблемах.

— Хорошо, — сказала она. — Давай начнем.

Несмотря на то, что Франческе было только тринадцать лет, она обладала довольно обширными познаниями. Тони сомневалась, что она сможет многому ее научить: Особенно хорошо Франческа знала английский язык. Она рассказала Тони о желании отца, чтобы его дочь поступила в университет в Англии. Она была способной ученицей. У них было много дискуссий на разные темы, связанные с общественной жизнью. Франческа много читала, цитировала Шекспира, Диккенса; любила поэзию, и они проводили часы за чтением старых изданий Уильяма Водсворда. Тони казалось, что многие поэты Озерной школы необыкновенно хорошо сумели выразить суть любви к природе, и здесь, среди дикой и прекрасной природы, было так понятно, где они черпали свое вдохновение. Если мысль о том, что граф в один прекрасный день приедет, и беспокоила ее, она быстро забывала об этом днем в обществе Франчески. Она была так похожа на своего отца, унаследовала его чувство юмора, и Тони сейчас была почти довольна своей жизнью.

Только ночью, когда луна освещала стены замка, а небо было похоже на темный бархат, усыпанный драгоценностями-звездами.

Тони начинала чувствовать в душе пробуждение любви и желания, ощущать потребности своего тела. Она вспоминала все, связанное с графом делла Мария Эстрада: его густые темные волосы, роскошные длинные ресницы, загорелые сильные руки, которые способны вызывать в ней страстное желание подчиняться ему, и даже его шрам, который имел на нее какое-то странное влияние.

Много раз она садилась к окну, прислушивалась к шуму моря и думала: где он, чем занят, когда приедет и предъявит на нее свои права. Старая графиня принимала ее присутствие, не задавая никаких вопросов, и Тони стало казаться, что та особенно не входила в детали жизни в замке, если только все было спокойно. Франческа проводила с бабушкой времени больше, чем кто-либо другой. Иногда врач предписывал графине постельный режим, и тогда Франческа ходила к ней пить чай и рассказывала ей об их занятиях.

Однажды днем, когда было очень жарко, примерно недели через две после отъезда графа в Лиссабон, графиня позвала Франческу поехать покататься в машине. Они приглашали так же и Тони, но та отказалась, сказав, что хочет вымыть голову и заняться приведением в порядок своих вещей. Они уехали во второй половине дня.

Когда они уехали, Тони вымыла голову, собрала то, что нуждалось в починке, и вышла в беседку, расположенную в тени ароматной магнолии. Обстановка здесь была такой спокойной, лучи солнца едва пробивались сквозь толщу листвы. Некоторое время она штопала, а потом сидела, расчесывая волосы, высыхающие на горячем ветерке. Она не слышала, как к замку подъехала машина, и удивилась, когда до нее донеслись голоса и шум шагов на дорожке, ведущей к беседке. Она оглянулась и увидела, что это была Лаура Пассаментес, которая приближалась к ней в сопровождении Луизы, домоправительницы замка. Хотя они говорили по-португальски, Тони поняла, что Луиза показала Лауре, где была Тони.

Когда Лаура ее увидела, она отпустила домоправительницу и вошла в беседку.

— Итак, сеньорита, — сказала она холодным тоном, — вы все еще здесь? И одни? Луиза сказала мне, что графиня и Франческа уехали покататься.

— Совершенно верно, сеньора, — вежливо ответила Тони. — Как вы себя чувствуете?

— Превосходно, сеньорита, — коротко ответила Лаура.

— Может быть, вы присядете? — и Тони указала на скамейку.

— Нет. Я не испытываю желания, сеньорита сидеть с вами, — грубо ответила Лаура.

Тони облизнула губы.

— Зачем же вы пришли сюда и попросили Луизу показать вам, где я нахожусь, сеньора?

— Совсем не в силу тех причин, о которых вы, может быть, думаете.

Тони вздохнула:

— Каких причин?

Лаура пожала плечами. Она была в темно-синем платье, и Тони подумала, что она никогда еще не казалась такой красивой и аристократичной.

— Когда я приехала, я думала, что мне удастся поговорить с вами наедине. А когда я узнала, что дома нет ни графини, ни Франчески, вы не можете себе представить, как я была рада. Не потому, что я не хочу видеть графиню, которую считаю своим близким другом, или Франческу, хотя последнее время она стала проявлять в моем присутствии определенную грубость, но просто потому, что у меня будет возможность поговорить с вами, и нас никто не услышит.

Тони закаменела.

— Сеньора, — сказала она, стараясь говорить спокойно, — уже в третий раз мы с вами ведем неприятный разговор. Я уверена, вы хотите со мной поговорить о графе, а мне, честно говоря, безумно надоело. Я не хочу говорить вам грубости, сеньора, но если мое присутствие здесь вам неприятно, поговорите с графом, а не со мной!

— Вы дерзки, сеньорита, — воскликнула опешившая Лаура. — Но вы правы, я действительно хочу поговорить о том, что касается Рауля, и не имею намерения обсуждать этот неприятный вопрос с ним.

— Сеньора, — начала устало Тони. — Нам больше не о чем говорить с вами…

— Напротив. Нам нужно поговорить о многом. Например, почему вы здесь остались?

— Разве я вам не говорила, что я не хочу здесь оставаться?

— Сегодня нет. Но в тот раз — да.

Тони закусила губу.

— Я не думаю, сеньорита, что мне нужно обсуждать с вами причины моего поведения.

— Вы думаете, нет? Тогда я сама скажу вам, почему вы здесь остались: вы влюблены в графа!

— Сеньора! — в ужасе произнесла Тони.

— Вы посмеете это отрицать? — сердито произнесла Лаура. — Вы, может быть, подумали, будто ваше присутствие здесь объясняется тем, что Рауль находит вас привлекательной! — И Лаура резко рассмеялась. — Глупо думать, сеньорита, что граф Рауль Фелипе Винсенте делла Мария Эстрада может заинтересоваться вами! Я не могу сказать, что вы лишены привлекательности, но чисто в крестьянском смысле.

— Да как вы смеете! — Тони почти лишилась дара речи.

— И очень может быть, что Рауль мог немного развлечься с вами, но никогда, ни на мгновение, не думайте, что это было чем-то большим.

Тони искала, что сказать.

— Что позволяет вам приезжать сюда и разговаривать со мной таким образом? Вы даже не помолвлены с графом.

Лаура откинула голову.

— Это простая формальность, уверяю вас. Мы не кидаемся беззаботно в гущу событий, как вы у себя в стране, делая ошибки, за которые потом приходится расплачиваться всю жизнь. — Она замолчала. — Эстель… сеньора де Каль, предостерегала меня насчет вас! Она рассказала, какой змеей вы можете обернуться.

Тони с трудом поднялась на ноги.

— Надеюсь, вы сейчас уйдете. Я не хочу выслушивать вас.

— Сеньорита! — Лаура, увидев, что Тони не слушает ее, почти закричала: — Я говорю сядьте, сеньорита!

На лице у Тони отразилось удивление. Лаура, уперев руки в бока, внимательным взглядом изучала ее.

— А теперь, сеньорита, я расскажу вам нечто, что может вас заинтересовать.

— Я не желаю вас слушать, — Тони закрыла уши руками, но не могла не слышать резкого голоса Лауры.

— Неужели вас никогда не интересовало, почему к Полю не очень благожелательно здесь относятся? Конечно, интересовало! Не отрицайте, что у вас вызывает любопытство также и этот ужасный шрам Рауля.

— Он не ужасный, — вырвалось у Тони.

— Он отвратителен, — сказала Лаура гневно. — Но это неважно. Когда мы поженимся, я заставлю его воспользоваться услугами пластической хирургии.

Тони отвернулась.

— И поэтому, — безжалостно продолжала Лаура, — я вам все расскажу. У Поля, вашего так называемого друга и бывшего жениха — у Поля с Элизой, женой Рауля была связь!

— Что? — Тони в изумлении взглянула на нее. — Но… но десять лет назад… У Элизы была трехлетняя дочь!

— Да, это так. Десять лет назад ей было двадцать пять, а Полю — только двадцать, но это их не остановило. Брак Элизы никогда не был счастливым. Поль приехал сюда, когда умер отец Рауля, и они сразу же почувствовали влечение друг к другу. Элизе было скучно, Рауль часто уезжал, а здесь так одиноко! Поль был молод и, я думаю, красив, а Элиза была не такой женщиной, чтобы думать о тех, кому может причинить боль своими поступками.

Тони не верила своим ушам. Так вот почему Рауль ненавидел Поля — на то у него были все основания. Но это не объясняло, откуда у него появился шрам.