Читра Дивакаруни - Дворец иллюзий

— Когда можно приступать? — спросил Арджуна.

— Давайте не бросаться столь поспешно в омут, — сказал Юдхиштхира. — Пошлем за Кришной. Он посоветует нам, как быть.

— Ах, Кришна, великий мастер тактики! — вскричал Нарада, потирая ладони. — Как вам повезло, что у вас есть такой друг! Вы ведь знаете, что он — олицетворение бога Вишну?

Он взглянул на меня, чтобы удостовериться, что я поверила этому невероятному заявлению.

— Это правда? — спросил Арджуна с любопытством. — Он кажется таким… обычным, всегда смеется, шутит с нами…

— Он являет свою божественную сущность лишь тем, кто готов к этому, — ответил Нарада. И, хотя он говорил с Арджуной, его взгляд был устремлен на меня.

Я не принимала всерьез слов Нарады, полагая, что это часть его хитроумного плана. Но позже, когда я осталась одна, я никак не могла перестать думать о них. Что, если я их неправильно истолковала? Что, если время от времени боги спускались на землю, чтобы указать путь к нашему предназначению? Какие тайны скрывались в этом человеке? Я не могла решить — стоит ли поддаться силе этих слов? Должны ли мы следовать совету бога-человека, даже если то, что он говорит, не имеет никакого смысла?

Когда Кришна приехал, я не сводила с него взгляда. Его движения не выдавали в нем ничего божественного. Как обычно, он меня дразнил, говоря, что я набрала в весе (что было сущей неправдой). Он настаивал на том, чтобы я приготовила для него что-нибудь, а затем заявил (опять неправда), что приготовленные мною сладости можно было сравнить лишь с теми, которые он пробовал в Вриндаване, будучи ребенком. Когда мужья спросили его о раджасуе, неожиданно для меня, он одобрил эту идею. Кришна сказал, что страна тонет во взяточничестве, и пришло время с этим покончить. Тщательно продуманное и необходимое сейчас кровопролитие поможет предотвратить более серьезную войну в будущем. Казалось, он позабыл все свои прежние предостережения насчет злых деяний.

Кришна помог моим мужьям разработать стратегию. Они начали с убийства Джарасандхи, самого ужасного правителя — и, по случайности, лютого врага Кришны. (Бхима разорвал его тело надвое в рукопашном бою — это был подвиг, который он позже с радостью описал в мучительных для меня подробностях.) Затем они освободили многих царей, которых Джарасандха заточил в лабиринтах, и вернули им их царства. Это сделало моих мужей столь популярными, что куда бы они ни приезжали, их везде встречали с распростертыми дружескими объятиями. Кто мог предположить, что случится в Анге, царстве, где правил Карна? Но Кришна искусно избежал этой проблемы, посоветовав Юдхиштхире послать учтивое письмо слепому царю, в котором бы говорилось об уважении к их дяде, и о том, что Пандавы не бросят вызов ни одному из его союзников. Не слишком разбирающийся в софистике слепой царь прислал послание, в котором говорилось, что он будет рад, если Пандавам удастся добиться поддержки всех царей Бхарата, тем самым возвеличив славу своего отца. После этого Дхритараштра отправил им другое послание, в котором говорилось, что он сам не сможет приехать из-за недуга, но Дурьодхана и его друзья будут счастливы побывать на празднестве в нашем дворце, о котором все так восторженно отзывались.

Письмо Дхритараштры стало сигналом к началу подготовки к большому пиршеству, на котором соберутся многие из царей. Но мы никак не могли предположить, что Кауравы приедут тоже. Зная, что они будут на празднестве, мы изменили весь план. Мужья ходили по дворцу, все тщательно осматривая, так, как бы это сделал Дурьодхана. Даже кроткий Юдхиштхира стал раздражительным. К приезду Кауравов все должно было быть безукоризненным. Тогда они признают, как хорошо устроились их бедные кузены, которых они всегда оскорбляли и высмеивали.

А я? Я тоже приняла участие в приготовлениях, как подобает хорошей жене. Это было не так уж трудно. Мне, как и братьям, хотелось, чтобы Дурьодхана раскрыл рот от изумления, узнав, во что мы превратили это некогда дикое место. Я хотела, чтобы он был ослеплен богатством Пандавов — включая меня, их коронованную царицу. В конце концов, они этого заслуживали после стольких лет борьбы и унижений, наполненных чувством страха за свои жизни. Я отдала распоряжение служанкам начищать дворец даже ночью, поварам приготовить самые изысканные кушанья, царскому портному сшить самые изящные одежды, а садовникам велела превратить каждый куст сада в цветущий букет. И если и существовала какая-то иная причина, по которой я это делала, я старалась не думать о ней.

Празднования начались хорошо. Мои мужья были вежливыми и сдержанными, полные энтузиазма, они радушно приветствовали входящих царей. Братья в первый раз принимали таких высоких гостей и очень хотели все сделать правильно. Все правители оценили их гостеприимство и обходительность, и, одарив их многочисленными подарками, заняли места, чтобы насладиться торжеством. Позже мы поймем, что недовольство внутри них росло с самого начала. Редко когда человеком, а в особенности правителем, не овладевает зависть из-за внезапного успеха человека своего круга. Все мы (за исключением Юдхиштхиры) знали эту правду. Нам следовало бы быть настороже, но присутствие Кауравов сбило нас всех с толку.

В тот день, когда я узнала о том, чего я одновременно и боялась, и с нетерпением ждала, что Карна будет в числе сторонников Дурьодханы, я вышла в маленький уединенный внутренний дворик, на который выходили окна моей спальни, и села среди деревьев ашвагандхи, прислонившись спиной к теплой каменной стене. «Дай мне сил правильно поступить», — шептала я, сама не зная кому. Я не особо верила в богов. Всегда слишком занятые своими распрями, они часто обманным способом получали то, что хотели. Нежный послеполуденный ветер обдувал меня. Желтые цветки ашваганды дрожали, распространяя вокруг свой едкий, тяжелый запах. Казалось, что дворец, убаюкивая меня в своих объятиях, разговаривал со мной. Думаю, он говорил, что приход Карны был возможностью для моего искупления.

И когда Карна прибыл, я взяла себя в руки, подавив переживания, неловкость и безрассудство. Я стояла рядом с мужьями и приветствовала его уверенным голосом так же, как и всех остальных из Кауравов. Я специально устроила встречу, где я могла проявить свое гостеприимство к ним. Я хотела через великодушность стереть из его памяти нанесенное мною оскорбление. Мы уже не были такими глупыми и незрелыми, как раньше, мы состояли в браке, и уже могли позабыть прошлые обиды.

Но Карна не захотел принимать мое радушие. Я предоставила ему одну из наших великолепнейших гостевых комнат с балконом. Из ее окон открывался прекрасный вид на озеро, которое каждую ночь серебрили лунные лучи. Однако Карна отдал эту комнату Духшасане, выбрав себе небольшую гостевую с окнами, выходящими во внутренний двор. Все считали его поведение безупречным. Он сопровождал Дурьодхану на всех общественных мероприятиях: жертвоприношениях, танцах, обсуждениях вопросов царского двора, и сидел на них терпеливо, если не с удовольствием. Но когда Юдхиштхира решил организовать встречу с моим участием — устроить обед в узком семейном кругу или вечер чтения стихов, Карна отклонил наше приглашение. Если мы случайно сталкивались на дорожке возле дворца, то он учтиво отвечал на мое радушное приветствие и шел дальше. В конце концов, с сожалением была вынуждена признать, что он не собирался позволить мне искупить свою вину.

В последний день яджны[17], после того, как Юдхиштхиру нарекли великим среди царей Бхарата, от него ожидали выбора почетного гостя среди собравшихся правителей. Много ночей мои мужья ломали голову над тем, кто им станет. Может, это будет самый старший? Тот, у которого самая большая земля? Или тот, кто славится своей щедростью, жертвуя деньги на благотворительность? Или кого они считали своим союзником? Но они так и не смогли определиться.

Тогда на собрании Юдхиштхира сказал Бхишме:

— Дедушка, все здесь согласятся с тем, что ты мудрейший среди нас. Поэтому ты должен выбрать почетного гостя.

Стоя позади него, я могла видеть то, чего Юдхиштхира не видел: не все были согласны с ним. Хотя они не осмеливались высказываться против Бхишмы, все же у него было много недоброжелателей. Некоторые не доверяли ему из-за клятвы, которую он дал, потому что они считали ее ужасной и неправдоподобной. Другие возмущались из-за того, что он не позволил им отделить царство Кауравов. Третьи ненавидели его просто потому, что он любил нас.

Когда я это осознала, у меня задрожали руки. Все это время, живя в безопасности во дворце, я думала, что нам ничто не может угрожать. Я была уверена, что, так как мы никому не желаем зла, никто нас не обидит. Но все это время зависть подступала к стенам нашего дворца, и сейчас у нее появилась прекрасная возможность вползти внутрь. Она делала уродливыми лица царей, сидевших передо мной и перешептывающихся друг с другом. С каждым словом неприязнь к моим мужьям росла.

— Кришна, — объявил Бхишма, заставив меня вздрогнуть. — Кришне следует быть почетным гостем.

Его решение стало камнем, брошенным в осиное гнездо. Собравшиеся зашумели. Некоторые из них обрадовались, а мои мужья не могли спрятать улыбки, кто-то был недоволен, но большинство выглядели сбитыми с толку. Я тоже была озадачена, хотя любила Кришну. Он был второстепенным королем, несмотря на чудесные истории, окружавшие его. Что же знал Бхишма о нем, чего не знала я?

Кришна, сидящий позади с остальным кланом Яду, поднялся. Казалось, что он не особенно обрадовался. Мне всегда было сложно понимать эти переменчивые выражения лица, но я подумала, что он смирился. Он сложил свои ладони в знак принятия титула и спокойно пошел к кафедре. Его поведение немного успокоило всех. Юдхиштхира с облегчением вздохнул.

Затем Шишупала, правитель Чеди, вскочил со своего места с побагровевшим лицом. Я его видела во время сваямвары, во время которой он возглавил разъяренную толпу, которая пыталась убить Арджуну. Он был мастером провокации, на которые его толкали постыдные помыслы. Мое сердце замерло: я не знала, что он сейчас сделает.