Читра Дивакаруни - Дворец иллюзий

— Она составит мне компанию, пока я не смогу присоединиться к вам, — сказала она. Я не могла перечить ей и потому не стала возражать.

На третий день колесница, которая оказалась не самым лучшим транспортом для пустыни, развалилась на разбитой и неровной дороге. Мы остались посреди пустыни одни, среди зарослей кактусов. Но, к моему удивлению, несколькими часами позже к нам присоединился Кришна. (Как он узнал, что нам потребуется помощь?) Он привез с собой солдат, еду, шатры и несколько крепких коней. Он, казалось, совсем не был удивлен происходящим. Кришна тепло поприветствовал меня, но так коротко, что я не успела ему ничего сказать из всего того, что накопилось у меня. Наблюдая, как он едет впереди и обменивается шутками с Арджуной и Бхимой, я испытывала счастье и досаду. И завидовала своим мужьям. В прошлом, когда бы он ни появлялся, Кришна уделял все внимание мне. Почему сейчас все было иначе? Только потому что я стала женой? Желание из моего детства, с которым, как я думала, было покончено — быть мужчиной — вновь проснулось во мне, когда я смотрела, как они хлопают друг друга по спине. Я безжалостно прогнала его. Жить желаниями глупо. Хорошо это или плохо, но я была женщиной. Я должна найти женский способ заставить его заметить меня.

Ландшафт изменился. Деревья стали мелкими. Под нашими ногами земля сделалась желтой и запахла гнилью. Я сидела боком за Юдхиштхирой на большом черном боевом коне. Я не могла поверить, каким изменениям подверглась моя жизнь, так же как и тому, что я помогла осуществиться нашей новой судьбе. Если бы несколько дней назад кто-нибудь сказал мне, что я избавлюсь от Хастинапура и буду путешествовать с моими мужьями и Кришной в мое новое королевство без свекрови, я бы сошла с ума от волнения. Но реальность обычно не так блестяща, как наши мечты. Юдхиштхира был не лучшим наездником, и животное, почувствовав неуверенность моего мужа, дергало поводья, поднималось на дыбы, брыкалось и останавливалось, когда хотело. В промежутке конь скалил зубы и пытался укусить моего мужа за руку. Я утешала себя тем, что Юдхиштхира — хороший человек. Добродетель, снизошедшая на землю, называли его. Нельзя ожидать от него, что он будет еще и мастерским наездником.

Мы жили в таком изменчивом мире. Вчера я была во дворце, сегодня — в пути, а завтра — кто знает, где я окажусь? Может быть, я найду дом, который ускользал от меня всю мою жизнь. Одно было ясно: течения истории подхватили меня и стремительно увлекали вперед. Сколько воды я проглочу, прежде чем меня выбросит на берег?

И тут меня поразила мысль: с каждым мгновением я удалялась от Карны. Возможно, я никогда больше его не увижу.

В памяти я услышала Дхаи-ма — и, возможно, потому что мне не хватало ее грозной любви, я решила, что она права.

— Это лучшее, что могло случиться с тобой, — сказала она.

Лес вокруг нас все еще горел, когда мужья позвали меня в шатер, служивший нам домом с тех пор, как мы прибыли в Кхандав. Я решила не обращать внимания на братьев. Я чувствовала раздражение и злобу, занимаясь приготовлением простого походного ужина. Наше окружение — солдаты, в большинстве своем мало чем могли мне помочь. К тому же на душе у меня было неспокойно. Я постоянно слышала крики животных, хотя прекрасно понимала, что они мне только кажутся. В окрестностях Кхандава не осталось ни одного зверя с того момента, как Арджуна поджег лес. Тем, кому повезло, успели убежать, остальные погибли.

Ветер развеял пепел по земле. Дым разъедал глаза и горло. Я искала Кришну, который куда-то исчез. Мужья разговаривали с мужчиной, которого я никогда не видела раньше. Откуда он появился? Он присел на корточки и нарисовал палкой линии. Я не могу сказать, что они обозначали. Незнакомец был невысокого роста, коренастый, одет в шелка. Мочки ушей, оттянутые кольцами из кости и золота, свисали до плеч. Повернувшись спиной, он невозмутимо вглядывался вдаль. Можно было подумать, что я была не царицей этих земель, а незваным гостем.

— Подойди, Панчаали, — сказал Юдхиштхира, приглашая меня сесть рядом на деревянную доску.

Когда я присоединилась к нему, он неуверенно обхватил меня за плечи. Братья, смущенные, отвернулись. Думали ли они, что на следующий год один из них так же сможет обращаться со мной?

Лучше было не думать об этом.

Арджуна прислонился к колеснице, его лицо залилось пурпурной краской.

— Уважаемая госпожа, — сказал он, обращаясь ко мне очень официально. — Это Майя.

Он смотрел на столб дыма, виднеющийся вдалеке. Злость, которую он испытывал из-за моего замужества, до сих мучила его, хотя он настолько тщательно ее скрывал, что только я догадывалась о ней. Если я разговаривала с Арджуной, он отвечал вежливо и односложно. Если я приближалась к нему, он обязательно находил причину, чтобы удалиться. Иногда, когда он не знал, что я пристально наблюдаю за ним, его лицо замирало, и взгляд его был похож на взгляд человека, охваченного ревностью. Я видела, что он ненавидел себя за это чувство.

Кончики волос Арджуна были опалены. Он все еще держал огромный лук, который ему дал бог огня. У лука было название — Гандива. Время от времени его руки ласкали изгибы лука — можно было подумать, что это была женщина. Меня это уязвило, но я тут же одернула себя, подумав о том, что должна быть благодарна Арджуне за то, что он нашел утешение в новом оружии, а не в новой жене.

— Он строит дворцы для богов, — продолжал Арджуна, — и для асуров, царей преисподний. Он готов построить нам дворец…

— В благодарность за то, что Арджуна спас его из огня, — добавил с гордостью Сахадева.

— Это будет дворец, которого раньше еще никто не видел! — сказал Бхима, оживленно жестикулируя. — Я попросил его построить мне кухню, в которой можно было бы зажечь сотни кухонных плит одновременно, не используя дрова.

Бхима любил готовить так же, как и поесть. К моему удивлению, он был единственным, кто мне помогал здесь. Он делал всю тяжелую работу, разделывал туши животных и жарил их на огне, в то время как я варила рис и резала фрукты. Когда я пыталась снять с огня тяжелый горшок, он забирал его у меня, ни капли не смущаясь, что наши руки соприкасались. Он обходился со мной, как брат мужа должен относиться к его жене. Всякий раз, когда мне нужно было уйти, он сопровождал меня. Если он знал, как сделать жизнь в этом жарком, кишащем разными насекомыми лесу для меня более сносной, он делал это. И если Юдхиштхира считал это неприемлемым, то он должен был прогнать брата немедленно. Мой законопослушный муж не был доволен тем, как Бхима помогал мне, но в конечном счете он согласился с тем, что говорил его брат. Со своей стороны, я была рада, что у меня нашелся такой преданный защитник. Мне хотелось попросить прощения у Бхимы за то, что ранее я принимала его за грубияна. Поэтому во время обеда я накладывала ему больше, чем другим, зная его слабость к еде.

— А я попросил сделать конюшни так, что животным будет тепло зимой и прохладно летом, — сказал Накула.

Я уже успела заметить его любовь к лошадям во время нашего пути. Через равные промежутки времени он заставлял нас останавливаться для отдыха, чтобы накормить и напоить лошадей. Ночью он прохаживался среди них, давая им кусочки пальмового сахара и проверяя, хорошо ли они вычищены. Даже строптивый боевой конь Юдхиштхиры, фыркая, слегка подталкивал его головой, и Накула улыбался, как будто он понимал, о чем конь ему пытался сказать. Однажды я нечаянно услышала, как он говорил, что больше доверяет диким животным, нежели придворным, которых он знал.

Испытывал ли он муки совести за резню в лесу Кхандава? Я никогда об этом не узнаю. Хотя время от времени мужья ссорились между собой, тем не менее они никогда не показывали своих разногласий посторонним (а я все еще была посторонней для них). Кунти их превосходно обучила.

— Нам нужен огромный зал из хрусталя и слоновой кости для приемов царей, где они будут обсуждать государственные дела или просто слушать музыку, — заявил Юдхиштхира.

— Или играть в кости? — поддразнил его Сахадева, поскольку эта азартная игра была одной из слабостей Юдхиштхиры.

— Это должно быть огромное величественное здание, с башнями, достигающими само солнце, чтобы каждый человек восхищался им и чтобы мы могли превозносить славу Пандавов, — сказал Арджуна, вглядываясь вдаль, словно он мог видеть вещи, невидимые другим.

Бхима бросил на меня застенчивый взгляд.

— Не стоит ли спросить Панчаали, чего хочет она?

И тут я увидела то, чего мне так не хватало: он любил меня. Может показаться странным, но мне стало больно от этой мысли.

Юдхиштхира кивнул в знак согласия, хотя сам он никогда не подумал бы о том, чтобы спросить моего мнения:

— Ты прав, брат! Скажи, Панчаали, что ты думаешь?

Но когда я попыталась заговорить, мысли покинули меня. Ветер бросил мне в лицо пепел, который осел на моей коже. Почему не Арджуна любил меня? Он был единственным, кто мог заставить меня забыть мужчину, о котором я все время думала и которого я больше никогда не увижу.

Позже, когда я спросила Арджуну, зачем он убил всех животных в лесу, он ответил:

— Агни[12] хотел, чтобы я поджег лес. Разве я мог не повиноваться богу?

А Кришна сказал:

— Как бы вы поселились здесь? Ведь вам нужно построить дворец и добиться славы. Изменить ход истории. Кто-то должен заплатить за это. Ты, как никто другой, Кришнаана, должна понимать это.

Кришна был прав. Одни побеждают, а другие терпят поражение. Для того чтобы один человек мог исполнить свои желания, другим приходится отказываться от своих. Разве моя жизнь и жизнь моих братьев не была наглядным тому примером?

Но я не захотела доставить такое удовольствие Кришне, согласившись с ним. Я все еще хотела верить в то, что хорошее могло происходить без причинения вреда другим людям. Хотела верить в то, что иногда одаривают нас, ничего не требуя взамен.