Они замолчали, напряженно глядя друг на друга. Два лагеря – она, Катя, и Ганин с Микой. То, что Мика был уже с Ганиным, можно было не сомневаться. Они даже одеты были практически одинаково!

«Господи, я и не ожидала, что они так быстро найдут общий язык... – с отчаянием подумала Катя. – Не ожидала, что Ганин привяжется к сыну. А уж о Мике и говорить нечего... Ну да – ему всегда не хватало отца!»

– Мика... – наклонился Ганин к сыну. – Мне надо поговорить с твоей мамой.

– Понял! – поспешно ответил тот и выбежал из комнаты.

– Куда он? – дернулась вслед Катя, но Ганин остановил ее движением руки.

– Катя, чего ты злишься? – просто спросил он и сел рядом с ней. Катя поспешно отодвинулась. – Знаешь, Мике очень хорошо со мной.

– Я вижу... – кивнула она. – Нет, я серьезно! Только это еще ничего не значит...

– Катя, у меня тоже есть права на Мику. Ведь он – и мой ребенок.

– Но воспитывала и растила его я, – упрямо сказала она. – Нет, я совершенно не против, чтобы вы встречались и все такое. Я же не изверг, в конце концов! Но ему надо домой. А ты можешь забирать его на выходные. Ну, и на каникулы тоже...

Она чувствовала, что говорит что-то не то – какие-то чужие фразы, но ничего не могла с собой поделать. Мика не хотел возвращаться домой – эта мысль мучила ее!

– Ты сама отдала его мне, – напомнил Ганин.

– На время. Только на время! А ты...

– Что – я?

– Ганин, я тебя не узнаю! – с сердцем воскликнула она. – Никогда не думала, что в тебе могут проснуться родительские чувства...

– Вот и Рита мне то же самое недавно сказала.

– Где она, кстати? – поинтересовалась Катя.

– Она? Ну, она вчера уехала... в командировку.

– Понятно, – кивнула Катя. – Она показалась мне очень умной девушкой. Я тут недавно смотрела одну передачу по телевизору... – Катя улыбнулась было, но тут же взяла себя в руки. – Словом, Ганин, присутствие Мики не помешало ей?

– Нет, что ты! – возмутился Ганин. – Рита – чудесная женщина, она все понимает...

Кате показалось, что он как-то чересчур рьяно защищает Риту. Наверное, все-таки та была не в восторге от того, что в доме появился чужой ребенок.

– Правда? – подозрительно спросила Катя.

– Честное слово!

Они снова помолчали.

– Ты ничуть не изменилась, – вдруг сказал Ганин.

– Кажется, ты это говорил уже. По-моему, ты врешь. Просто хочешь подлизаться.

– Зачем?

– Затем, чтобы я оставила тебе Мику.

– Какая же ты! – застонал он, схватившись за голову. – Как ты умеешь одним словом довести человека до бешенства... Я даже не знаю, что тебе ответить!

– А я и не жду ответа!

– Послушай, Катя...

– Что? – отчужденно спросила она.

– Если бы ты только могла себе представить, как я тебя ненавижу, – печально признался он. – Я ведь в эту дурацкую Австралию удрал – из-за тебя. Занимался там какой-то ерундой, пока чуть не сгорел на солнце...

– Что ты все придумываешь! – поморщилась она. – Из-за меня? Кажется, ты уехал потому, что здесь тебя все не устраивало. Страна, люди, деньги... вернее – отсутствие денег.

– На самом деле я хотел как можно дальше удрать от тебя, – произнес он с каменным лицом. – На другой конец света.

– Чем же я так помешала тебе?

– Вот этим. Вот всем этим... – он взмахнул в воздухе рукой. – Своим самодурством и упрямством. И когда я уехал, я был просто счастлив.

– Скажите пожалуйста...

– Да, это так! И все годы я радовался тому, что никакая сила уже не сведет нас вместе. Но нет, в самый неожиданный момент ты снова появилась! И теперь мне никогда от тебя не избавиться. Из-за Мики.

– Ганин, я не ожидала, что ты меня ненавидишь. Что ты так сильно меня ненавидишь... – потрясенно прошептала Катя.

– Мне все равно, что ты обо мне думаешь, – перебил он. – Но сейчас мы с тобой должны договориться. Ради сына. Распределить обязанности, что ли...

– Да, конечно, – не сразу ответила она. – В общем, я его сейчас заберу.

– О господи... – судорожно вздохнул он. – Впереди майские праздники. Ни в какую школу ему пока не надо. Пусть еще несколько дней мальчик побудет у меня.

– Нет.

– Но почему – нет? – раздраженно спросил он. – Какая же ты упрямая...

– Ганин, а тебе не приходит в голову мысль о том, что я просто соскучилась по сыну? – скорбно произнесла она. – Я его почти целый месяц не видела, извелась вся...

Кажется, такая мысль действительно не приходила ему в голову.

– Катя... да, ты права... Но ты можешь прекрасно провести время у нас. Хоть целый день! – великодушно воскликнул он. – И завтра можешь приехать...

– Вот уж спасибо...

– Ну и славно... – Он принял ее ответ как положительный.

– Ганин, мы же с тобой не можем и минуты спокойно находиться рядом! – сердито напомнила Катя. – Ты сам сказал, что ненавидишь меня. Да и я, между прочим, тоже не в восторге от твоего общества...

– Ради сына мы должны сдержать свои эмоции, – опять напомнил он.

Катя вздохнула и с тоской огляделась по сторонам.

Здесь, в квартире Ганина, было так красиво... Кажется, ничего особенного – мебель добротная, самых простых форм, лепнина под потолком (дом ведь в позапрошлом веке построен), узкие окна, неяркие светлые тона... Но вместе с тем от всего увиденного оставалось ощущение легкости и тепла, от которых становилось спокойней на душе.

– У тебя так хорошо, – против воли заметила она. – Ты сам все это придумал?

– Да. Хочешь, и для твоей квартиры я сделаю проект? – неожиданно предложил он.

– Боюсь, у меня не хватит денег, – пожала она плечами.

– Я бесплатно! – обиделся он. – Мика говорил, вы сейчас на новом месте живете?

– Да.

– Еще он рассказывал об Алевтине Викторовне, твоих тетках, дяде Мите... Знаешь, я их всех очень хорошо помню, – он опять улыбнулся краешком губ.

– Дядя Митя – старый дурак! – весьма непочтительно отозвалась о своем родственнике Катя. – Это ведь из-за него мне пришлось идти к тебе.

– Неужели? – засмеялся Ганин. – Старый дурак... Значит, именно ему я должен быть благодарен? Тогда, нет, он замечательный человек! Это чудо – я узнал о том, что у меня есть сын... И Мика тоже должен быть ему благодарен.

– Ты говоришь чудовищные вещи! – рассердилась Катя. – Из-за дяди Мити мы могли потерять Мику. Он ведь все-все рассказал Герману, а Герман...

– Погоди, – перебил ее Ганин. – Давай-ка все по порядку. Я ведь так толком и не знаю твоей истории.

– Хорошо, – нахмурившись, выдавила из себя Катя. – Наверное, ты должен знать все.

И она рассказала Ганину, что у нее был роман с Алексеем, как она решила расстаться с ним, а он принял ее слова за ультиматум и сообщил о своем романе жене, отчего Нелли чуть не сошла с ума. Рассказала, что тогда их дочь Поля, не выдержав всего этого, прыгнула из окна с двенадцатого этажа (хотя Алексей говорил, что были еще какие-то причины). Закончила Катя свой рассказ тем, что после смерти Поли Нелли и ее двоюродный брат Герман договорились отомстить ей, Кате, тоже лишив ее ребенка...

– Жуткая история, – пробормотал Ганин, выслушав ее до конца. – Нет, ты очень правильно поступила, когда решила отвести Мику ко мне. Но я только одного момента не понял. Хотя, конечно, это не принципиально...

– Какого момента? – вскинулась Катя. – Нет, ты договаривай...

– Почему ты решила расстаться с этим... с Алексеем? У тебя что, еще кто-то появился?

– Да никто у меня не появился! – рассердилась Катя. – Просто... Нет, это действительно не принципиально!

– Наверно, – пожал плечами Ганин.

Яркое весеннее солнце лилось в окна, и ветер через форточку трепал легкую занавеску из органзы. Катя засмотрелась на ее трепетание.

– Знаешь, Ганин, – тихо сказала она. – Я тебе все-таки скажу почему... Хотя и не уверена, что ты поймешь меня. Меня никто не понимает! Я очень любила Алексея. И сейчас его люблю, но... В какой-то момент я поняла, что поступаю неправильно. Моя бабушка Лиза однажды обмолвилась – мол, это грех... Да, крутить роман с чужим мужем – грех, но все почему-то об этом забыли.

– Равно как и мужу изменять жене, – обронил Ганин. – Ты, Катя, вдруг задумалась о вечном? Сколько тебе лет? Кажется, тридцать три? Знаковое число.

Он шутил – но так тяжело, неприятно...

– Ганин, я тебя тоже ненавижу, – не отрывая взгляд от занавески, пробормотала Катя.

– Замечательно. Значит, мы найдем общий язык...

– Хорошо, пусть Мика останется у тебя до конца майских. Но потом я заберу его. А во время летних каникул ты сможешь видеться с ним.

– Договорились.

...Мика сидел на кухне и, высунув язык, рисовал что-то на листке бумаги.

– Поговорили? – рассеянно спросил он. – Ну, и к каким выводам пришли?

– Ты останешься у меня до конца майских, – серьезно произнес Ганин. – А потом, летом, мы поедем куда-нибудь.

– С мамой?

– Нет-нет, только вы вдвоем, – поспешно сказала Катя. – Ну, или, может быть, с Ритой... – Она искоса посмотрела на Ганина.

– С тобой было бы лучше, – мимоходом заметил Мика. – Слушай, па, я вот тут битву роботов рисую, но как будто чего-то не хватает...

– Душераздирающее зрелище! – засмеялся Ганин. – Катя, взгляни – у этого уже голова на одном проводке повисла... А я в своем детстве рисовал танки. Танки и самолеты. Мне прочили карьеру военного. Ты, Мика, покажи, что у каждого персонажа есть свой характер.

– Как это? – с недоумением спросил сын.

– Ну, допустим, один из твоих роботов добрый, а другой – злой. Или, скажем, один – ленивый увалень, а другой обожает драться...

– Какой кошмар! – вздохнула Катя, стоя у окна. – Битвы роботов... А вот я в детстве рисовала принцесс. С длинными золотыми волосами.

Ганин переглянулся с сыном, и оба дружно захохотали.

* * *

После изгнания Глеба Фаина находилась в каком-то возбужденном, неустойчивом состоянии. Ей непременно хотелось что-то сделать, но что – она не могла понять. Посему Фаина ограничилась пока домашними хлопотами.