– Этого еще не хватало... – обеспокоился он. – Но ничего, скоро она успокоится.

– Ты думаешь? Она говорила о смерти.

– О смерти? Нет, ерунда... – отмахнулся он. – Пустое. Обычная женская истерика. Я уже раскусил ее.

– Неужели тебе ее не жаль?

– Жаль.

Катя взглянула ему прямо в глаза. И, как всегда, сердце ее предательски дрогнуло... Ну не могла она спокойно смотреть в глаза этому человеку! Он имел странную власть над ней – она каждый раз в его присутствии чувствовала себя словно под гипнозом.

– Зачем ты затеял все это? Не понимаю... – Катя отошла к окну. – Я же сказала в последнюю нашу встречу – мы расстаемся, возвращайся к Нелли.

– Ты хотела, чтобы я сделал выбор.

– Нет! Ты не понял меня! – с отчаянием произнесла она.

– Катя, милая... – Он подошел, снова развернул ее к себе. – Давай начистоту, а? Недаром же говорят: лучшая дипломатия – никакой дипломатии... Так вот, я не собирался бросать Нелли.

– Что?

– Да. Именно так. Меня вполне все устраивало. Я был уверен – до совершеннолетия дочери все сто раз еще поменяется. Как в восточной притче про Ходжу Насреддина...

– Какой еще притче? – изумленно спросила Катя.

– Ты не знаешь? Ходжа Насреддин обещал эмиру выучить осла читать. Если через двадцать лет осел читать не научится, то эмир казнит Ходжу. Люди стали сочувствовать ему – глупый человек, согласился на верную смерть... Но Ходжа Насреддин ответил им, что за двадцать лет может случиться что угодно – или ишак помрет, или эмир, или сам Ходжа.

– Замечательная восточная мудрость... – Катя хотела улыбнуться, но у нее не получилось. – В общем, я подозревала о чем-то подобном... наивная...

– О, пожалуйста, дослушай до конца! – Он слегка тряхнул ее за плечи. – Дальше будет интересней. Когда ты сказала мне, что хочешь расстаться со мной, я... я просто взбесился. Тогда я наговорил много лишнего, ты прости меня... Но тем же вечером я кое-что понял. Одну очень важную вещь.

– Что именно? – холодно уронила Катя.

– Я люблю тебя больше, чем мог себе представить, – серьезно произнес он и поцеловал ее.

– Алеша...

– Да, это так! Я не могу без тебя. Я готов пожертвовать чем угодно, лишь бы быть рядом с тобой. И мне мало этих встреч – тайком, украдкой, ненадолго... Я хочу тебя всю и навсегда. Каждое утро хочу просыпаться рядом с тобой, видеть тебя – такую... – он провел ладонью по ее щеке.

– Какую? – усмехнулась она.

– Очень хорошенькую. Теплую, нежную, немного бледную – как облако...

– Странно. Ты извращенец, Алеша – вряд ли какой мужчина признает, что по утрам даже самая красивая женщина выглядит хорошо.

– Но это правда! – обиделся он. – Или я так люблю тебя, что ничего не замечаю?

– Не исключено.

– Тем не менее... И когда я это понял, я сразу же сказал Нелли о том, что собираюсь с ней расстаться.

– Глупый, глупый Леша... Я не ставила тебе никаких ультиматумов! И на самом деле не собиралась разводить тебя с Нелли!

– Да какая разница – собиралась ты или не собиралась... – вдруг рассердился он. – Дело сделано. Ты меня любишь?

– Лю... люблю, – неохотно признала Катя.

– Тогда выходи за меня замуж, – улыбнулся он.

Кате стало нехорошо.

Исполнялась самая заветная ее мечта, то, к чему она стремилась всю жизнь, – быть счастливой. И найти сыну настоящего отца (лучшего отца, чем Алексей, и представить себе трудно!).

– А как же Нелли? – машинально пробормотала она. – И... и Полина... На чужом горе мне не хочется строить свою жизнь. Ведь, собственно, именно это я и пыталась растолковать тебе в прошлый раз.

– Тебя в самом деле так заботит судьба Нелли? – он снова встряхнул ее.

– Ну...

Алексей засмеялся – что-то безнадежное, на грани с отчаянием было в его смехе – и прижал к себе Катю. Ей даже дышать стало трудно.

– Ты глупая девчонка... Но я даже глупость твою люблю!

– Тридцатитрехлетних девчонок не бывает... – с трудом пробормотала она. – Ты меня задушишь!

– Катя, Катя, Катюша... Я даже имя твое люблю. В тебе все безупречно... – Он застонал, целуя ее без счета.

Она была не в силах сопротивляться.

«Будь что будет! – мелькнула мысль. – Впрочем, ничего плохого не будет. Все, что должно было случиться, уже случилось. И что я, в самом деле, взялась так о Нелли беспокоиться... В конце концов, не ее первую, не ее последнюю бросает муж!»

Они медленно переместились к дивану. Алексей стал расстегивать пуговицы на Катином платье (очень милое домашнее платьице с рисунком на тему летнего разнотравья – васильки вперемешку с лютиками), а Катя попыталась стянуть с него через голову свитер (грубая шерсть от братьев-финнов, орнамент на тему геометрии), но... зазвонил телефон.

Звонок прозвучал столь неожиданно, что они замерли, словно пораженные громом, запутавшись в одежде.

– Это она! – с ужасом прошептала Катя и принялась лихорадочно застегивать пуговицы на своем платье. – Это она, я тебя уверяю!

– Ну и что! – с досадой произнес Алексей, машинально засунув руку обратно в рукав свитера.

– О господи, надо тоже приобрести телефон с АОНом... – дрожа, пробормотала Катя. – Вот у Зойки с АОНом, и она горя не знает...

– Я сам поговорю с Нелли, – Алексей решительно протянул руку к трубке.

– Нет! – взвизгнула Катя. – Она не должна знать, что ты у меня!

– Ну здрасте! Я теперь вообще не собираюсь от тебя уходить! – разозлился Алексей.

– Нет, нельзя так сразу... – Катя забегала вокруг журнального столика с телефоном, который продолжал упорно звонить. – Я вот что... я сама сейчас попробую поговорить с Нелли... – Она сорвала трубку. – Алло...

– Это она? – прошептал Алексей, стоя рядом. – Катя, это Нелли?

Катя, побледнев и прижимая к уху телефонную трубку, ошеломленно слушала – грозный мужской голос призывал на ее голову все несчастья. Алексей вырвал из Катиных рук трубку и тоже послушал. Впрочем, через несколько секунд он узнал голос звонившего и бросил трубку на рычаг.

– Это Герман, – коротко сообщил он.

– Кто?

– Двоюродный брат моей жены. Не помню, упоминал ли я о нем...

– А, Герман! – воскликнула Катя. – Ну да, ты рассказывал.

– Наверное, Нелли дала ему твой номер.

В этот момент телефон начал опять трезвонить.

– Нет, это уже выходит из всяких рамок! – Алексей вырвал штепсель из розетки. – Теперь они начнут допекать тебя. Придется с ними разобраться. Потом...

Ногой отпихнув журнальный столик, он опять потянулся к Кате.

– Нет, я так не могу! – в отчаянии схватилась она за голову. – Послушай, Леша, ты же еще можешь с ней помириться...

– С кем? – удивленно спросил он.

– Со своей женой! Она простит, я знаю, она все тебе простит! – Катя уже совершенно собой не владела.

– Да ты с ума сошла! Какого черта я должен с ней мириться? Я тебя люблю!

– Мне кажется, мы делаем что-то не то! – закричала Катя. – Мне страшно!

– Ты предлагаешь мне вернуться к жене? – угрожающе спросил Алексей.

– Так будет лучше. Мы... мы можем ошибаться.

Алексей некоторое время молчал, пристально разглядывая Катю.

– Они тебя напугали, – констатировал он. – Ну да, я понимаю... Ничего, все будет в порядке. Я поговорю с Нелли, разберусь с Германом... Все будет в порядке. Жди!

И он ушел, не простившись.

А Катя принялась растерянно бродить из угла в угол. Она совершенно не представляла, как жить дальше, и, главное, сама мысль о замужестве с Алексеем казалась ей все невероятнее. Да, было раньше в их союзе что-то преступное, недозволенное, манящее... Запретный плод сладок. Несколько лет их тайного романа были чрезвычайно бурными и интересными, но теперь, когда, казалось, никаких преград больше не существует и сам Алексей желает этого брака, – теперь все было по-другому.

«Что же делать?» – растерянно подумала Катя.

И вдруг, совершенно некстати, вспомнила о Григории Ганине.

Интересно, изменился он или нет?

* * *

Рита Величко делала карьеру.

После окончания университета, факультета журналистики, она некоторое время работала в газете, где основные полосы занимала телевизионная программа и анонсы фильмов. Она сочиняла коротенькие, но очень острые письма от читателей. Ее творения пользовались успехом, и вокруг очередного «письма» даже развернулась дискуссия в прессе и среди населения (основным контингентом газеты были вечно взбудораженные домохозяйки).

Затем Рита перешла в более популярное издание – там программа телепередач занимала уже не самое главное место. Рита брала интервью у известных людей, делала репортажи из жизни столицы – тоже острые, с перчинкой. Для нее не было ничего невозможного. Она лазила в канализационные колодцы вместе с диггерами, бродила по подмосковным лесам с лесничими, выслеживая браконьеров, могла целый день провести в компании нищих – в зависимости от той темы, которую ей надо было осветить.

К тому времени ей уже платили неплохие гонорары, и она пользовалась широкой известностью. Правда, пока еще в основном среди узкой прослойки своих собратьев-журналистов.

Потом Риту пригласил к себе один известный журнал для мужчин. Глянец, превосходная полиграфия, только для богатых плейбоев. Вернее, для отечественных мужчин среднего возраста, воображающих себя плейбоями.

Подобные журналы очень ценили бойкие журналистские перья. Прыгать с парашютом и лазить в подземелья здесь было не обязательно. Главное – со вкусом рассказать какую-нибудь светскую сплетню, поведать о тенденциях мировой моды, о том, как правильно раскуривать сигары, с чем пить виски, как знакомиться и расставаться с женщинами, и все такое прочее.

Рита там стала звездой. Ее стиль, ее ироничное остроумие и легкий стеб были выше всяких похвал.

Офисные клерки, менеджеры среднего и высшего звена в курилках обсуждали ее статьи. Ее цитировали в саунах и в перерывах между деловыми переговорами. Ее читали дома, в самолетах, в парикмахерских салонах. Ее читали мужчины и женщины – жены и любовницы тех мужчин, которые покупали этот журнал. Народ потихоньку стал запоминать ее фамилию.