В любом случае, теперь за бывшую супругу отца Елены можно было только порадоваться. Кто бы ни был ее новым ухажером, ребенка он ей сделать сумел, а она, как правильная женщина, цеплялась за этот призрачный шанс всеми руками и ногами.

В моей собственной груди кольнула обида. Софи Лихтенштайн сражалась за жизнь своего нерожденного ребенка, тратя силы и средства на бесконечное лечение и прозябание в палате, а моя мать когда-то плюнула на все рекомендации докторов и поехала в другую страну ради “благотворительности”.

Все же я лукавил, рассказывая Лене историю нашего с Дитрихом рождения. Прекрасно мать знала об угрозах, но фотографией, где она с огромным животом стоит рядом с коробками гуманитарной помощи и протягивает конфеты незнакомому ребенку, она гордится до сих пор. И показывает всем гостям, даже повесила в гостиной на самом видном месте…

В шесть утра мне позвонил коллега из Франции. Гельмут уже несколько лет жил среди лягушатников и ни капли не жалел о переезде в Париж, постоянно нахваливая вкусную кухню и костеря африканских эмигрантов. Он подтвердил то, что я и сам обнаружил в почте Софи. За последние восемь месяцев она не покидала пределов страны и даже города. Практически постоянно находилась в больнице, и единственной посетительницей у нее была мать. Даже странно, удивился вначале я, где же новый мужчина. А потом пожал плечами. Кто знает, как проводила время вдова после смерти супруга. Одна-две случайные связи не всегда смертельны, а вот дети после них имеют свойство появляться.

К семи утра глаза слипались, но спать я еще не собирался. Мой план был прост: найти первое звено для сближения с Еленой, а именно попробовать ее любимый кофе. Если она считает, что кроме секса у нас ничего общего, я готов был поискать получше.

Достал из ящика турку, которую держал исключительно ради редких гостей, налил воды и поставил на плиту.

Ровно в момент закипания раздался требовательный звонок. Покосившись на экран и увидев имя брата, нахмурился. Такие понятия, как “Дитрих” и “семь утра” были совместимы мало, а значит, что-то случилось.

– Слушаю.

– Фрау Лихтенштайн сбежала от Дэвида… Клаус, у меня есть нехорошее ощущение, что старая карга водит нас за нос.

Только усмехнулся. У меня это впечатление было с первого дня знакомства с фрау Хильдой.

Уже вчера, после разговора с Владом, криминалистом, к которому должны были привести труп кошки для анализа яда, который сожрало бедное животное, я убедился в этом еще больше. По каким-то странным стечениям обстоятельств, кошку неожиданно кремировали… и Владу привезли уже урну с прахом.

– Сбежала, говоришь! – задумчиво протянул я, не удержавшись от колкости. – И что говорит по этому поводу “твой лучший специалист по охране”? Как он умудрился упустить семидесятилетнюю старушку из виду?

– Она сказала ему, что ушла спать, а в пять утра выскользнула из номера и покинула гостиницу через черный ход, предварительно вызвав такси до Кельна.

– Не знал, что у фрау Хильды в роду были ниндзя, – шутка вышла кривой, но я уже вернулся на серьезный лад. – Я разберусь с этим, Дитрих.

А после отключил телефон и параллельно плиту с кофе. Пока переливал напиток в чашку, набрал номер ветеринарной клиники, куда дворецкий отвез несчастное умирающее животное.

Для семи утра мне ответили подозрительно быстро. Голос девушки-администратора был взволнованным и даже здороваясь она немного заикалась.

– Я по поводу сфинкса Мими… – только начал я, когда меня перебили.

– Не переживайте, – залепетали с той стороны. – Во время прорыва трубы любимица не пострадала, и ее уже везут к вам.

– Ко мне? – я даже переспросил от удивления.

– Да, – девушка немного растерялась и, судя по звукам, принялась листать какие-то записи. – Или не вам… Простите, герр… Забыла уточнить ваше имя.

– Гектор, – назвал я имя дворецкого фрау Хильда.

– Ах да, – девушка явно нашла его в контактных лицах. – Сегодня в четыре утра в нашем здании случилась авария – прорвало канализационную трубу. К сожалению, мы не могли держать и дальше ваше животное, поэтому сразу позвонили фрау Лихтенштайн.

– И что она? – намекнул девушке продолжать мысль.

– Просила подержать кошку еще сутки, но это невозможно: у нас все затоплено! – администратор принялась охать. – А после согласилась забрать крошку и назвала адрес, куда ее привезти.

– Вы не подскажите, какой именно адрес? – признаться, я и не надеялся, что она мне расскажет. Потому что сам бы никогда не сообщил подобной информации неизвестно кому по телефону.

Но фортуна была на моей стороне: у администратора параллельно начали разрываться еще несколько телефонов. По всей видимости, обеспокоенные за судьбу питомцев клиенты стали обрывать линии горе-клиники.

Торопливо надиктовав адрес, девушка извинилась за форс-мажор, а после отключилась.

Так я пригубил сваренный кофе, отметив вполне себе недурственный вкус, и еще раз вчитался в строки адреса, куда повезли очень даже живую кошку.

Буквально соседний квартал. Городская квартира фрау Хильды.

Итак, что же выходило? Никто старушку травить не собирался, зато прекрасный спектакль одного актера мы просмотрели все. И даже в него поверили. Выглядело весьма убедительно.

Я еще раз взглянул на часы, прикидывая, что баронесса Лихтенштайн уже наверняка прибыла в Кельн и с минуты на минуту ей привезут кошку. Не знаю, что случилось в ветеринарной клинике, но прорвало трубу у них весьма вовремя. Не придется выводить хитрую пройдоху на чистую воду долгими разговорами. Проще будет поймать, так сказать, с поличным.

Несколько мгновений я все же сомневался, стоит ли рассказывать правду Лене о ее родственнице. Все же благодаря подобной афере мы сблизились, и если бы не эта ложь, кто знает, как бы все сложилось.

Но эту мысль я отогнал, как недостойную. Лена имела право знать истину о своей бабке, а значит и думать нечего. На квартиру к фрау Хильде мы поедем вместе.

Я покосился на дверь спальни, где все еще спала девушка, вздохнул и вернулся на кухню. Там быстро пожарил яичницу, тосты, заварил чашку кофе и пошел будить свою персональную ведьму.

Начинать разговор о деле с ходу я не решился, вначале смотрел, как она завтракает. Довольно жмурится, откусывая хрустящий уголок тоста, отпивает крошечный глоток кофе.

Я и сам потягивал горький и одновременно переслащенный напиток, стоя у противоположной стены.

– Ты ведь обычно пил чай, – заметила она, удивленно вскидывая бровь. – Зеленый.

– Как и обещал: ищу, что у нас еще общего, – отсалютовал ей чашкой. – Могу с уверенностью заявить, что от чашки свежесваренного кофе по утрам иметь ничего не буду. Это действительно вкусно, особенно с тремя ложками сахара.

Она звонко рассмеялась, а следом сняла с себя поднос с завтраком и соскользнула с кровати.

– Спасибо, ты самая романтичная ледышка на свете, – подходя ближе и проникновенно заглядывая в глаза, чмокнула меня в щеку Лена. – Я умываться.

А после сбежала в сторону ванной.

К моменту ее возвращения, я уже успел убрать посуду и теперь готовился к серьезному разговору.

– Лена, нам нужно поговорить, – заявил, едва она вошла в гостиную.

***

/Лена/

– Лена, нам нужно поговорить, – Клаус хмуро взглянул на меня и, тронув кончиками пальцев дужку очков, задумчиво добавил: – Не переживай, но ситуация действительно неоднозначная.

М-да. Последний раз я слышала подобную фразу от Беликова – владельца элитного клуба, где я подрабатываю хореографом. Тогда он сократил мне зарплату и удержал премию. Ненавижу, когда разговоры начинаются с таких слов… особенно, если еще пять минут назад ничего не предвещало беды, и тут на тебе. Серьезный разговор.

– Ну и? – сложив руки на груди, я облокотилась на стену спиной и попыталась жизнерадостно улыбнуться, прогоняя плохое предчувствие. – Рассказывай.

– Твоя бабушка пропала, – тут же исполнил пожелание Клаус.

Я приоткрыла рот, но так и не нашла, что ответить. В голове тут же всплыли воспоминания о том, как кто-то отравил кошку фрау Лихтенштайн. А ведь мне, в погоне за объятиями собственноручно прирученного немца, следовало бы помнить и о том, ради чего все это было затеяно! Где-то неподалеку бродит негодяй с пузырьком яда в нагрудном кармане, а мы здесь в любовные игрища погрузились…

– Лена, я же говорил, не переживай, – снова успокаивал Клаус, приблизившись, но не касаясь меня. – Она пропала, но с ней ничего не случилось.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что ее уже нашли.

– Та-а-ак, – протянула я, решая про себя, прибить Клауса сразу за такую любовь к интригам или попробовать быть сдержанной?

– Но это тебе вряд ли понравится, – огорошил он.

– Пока я вообще с трудом понимаю, о чем ты толкуешь! – начав закипать, поправила на нем галстук, хотя больше всего хотелось схватить за плечи и потрясти. – Что там с бабушкой?

– У меня есть основания полагать, что она находится неподалеку. В своей городской квартире.

– Вы ведь собирались спрятать ее, даже охрану приставили.

– Так и было, но фрау решила все по-своему. И мне хотелось бы, чтобы ты поехала со мной к ней. Навестить “старушку”.

Последнее слово Клаус произнес с издевкой, которой раньше себе не позволял по отношению к фрау.

– Конечно, я поеду! Сейчас же. Заодно спросим, зачем она так рисковала своей жизнью…

Всю дорогу до высотного дома, где укрылась моя неуемная бабушка, я елозила на сиденье авто и думала о том, что сказать своенравной родственнице. Она сбежала от охранника и тайком уехала в родной город. Спрашивается: для чего? Неужели совсем не дорожит своей жизнью? Или что-то случилось, и ей необходимо было оказаться здесь и сейчас?