– Скажу по секрету, еще вчера вечером фройляйн была совершенно другого мнения, – заговорческим шепотом поделился с ним Дитрих и… переместил наглую лапу на талию.

– Судя по всему, ты был на высоте только в рамках прелюдии, а после, как обычно, облажался, – от души оскалился Клаус в ответ.

Было смутное ощущение, что я тут совершенно лишняя. Братцы могут преотлично собачиться и без моего участия.

Я даже не стала скидывать руку Дитриха и стояла в ожидании, куда еще могут завести немецких близнецов взаимные оскорбления.

– Что-то ты сразу с низких материй зашел, Клаус, – отзеркалил хищную улыбочку лохматый и татуированный. – Неужели задавить интеллектом уже не получается? Сдаешь, я смотрю, сдаешь…

– Грязные игры начал именно ты, Дит.

Так, все!

Я решительно высвободилась из хватки мужчин и, поймав два возмущенных таким самоуправством взгляда, сообщила:

– Меня ваши игры не интересуют. Продолжайте мериться… достоинствами в одиночку, а я пошла искать бабушку!

Очень хотелось сказать конкретно, чем немцы могут помериться, стоит мне выйти за дверь, но я сдержалась! Молодец же!

– А ну стоять!

– Елена, вы не правы и…

Вот я даже не оборачиваясь могу сказать, кому какая фразу принадлежит!

Но я ошиблась. Дверь перед моих носом захлопнула красивая мужская ладонь с длинными пальцами, дорогими часами на запястье и… драгоценными запонками на рукаве классического костюма.

Над ухом прерывисто выдохнули и добавили:

– Извините за некоторую резкость, фройляйн Елена. Прошу нас выслушать и только после этого делать выводы и поддаваться эмоциям.

О, так это горячее: “А ну стоять!” было от ледышки в костюмчике?

Интересненько.

Развернулась и, скрестив на груди руки, с вызовом взглянула в упор на Клауса.

– Я слушаю, у вас пять минут! – мимолетный взгляд на старинные напольные часы, где я засекла положение стрелки, и мое брошенное со всей возможной злобой: – Время пошло!

Клаус дернулся от моей команды и скривился. Править бал обычно привык он, вот только сейчас был явно не тот случай.

Я ведь не идиотка, чтобы не перемножить дважды два. Этим двоим было от меня что-то нужно, иначе клон “номер два” не стал бы выдавать себя за первого. А Клаус, в свою очередь, не приходил бы утром ко мне в гостиницу с очень щедрым предложением руки, почек и других органов.

А их явление в доме бабули Хильды? Пусть не заливают мне только о том, что это случайность. Готова руку дать на отсечение – родовитая родственница их и вызвала. Вот только зачем?

В гостиной тем временем уже с минуту висело молчание. Братцы то ли слова подходящие подбирали, то ли выдумывали, какую лапшу мне повесить на уши.

– Четыре минуты, – нетерпеливо поигрывая пальцами по предплечью, напомнила я.

Первым заговорил Дитрих.

– А что, собственно, тянуть-то? – спросил он будто у самого себя и тут же выдал, глядя мне в лицо: – Все просто, Елена. Ты наследница огромного состояния, будущая баронесса в бла-бла-бла каком-то поколении, а значит, следуя негласному правилу немецкой аристократии, и мужа тебе следует найти подходящего. Кандидатов не особенно много, а точнее, их и вовсе нет. Выбор у тебя строго ограничен мной и Клаусом.

Я закашлялась.

– Что, прошу прощения? – во мне даже неожиданно проснулась вежливость, абсолютно не свойственная данной ситуации.

– Как видите, Хелена, – подхватил уже Клаус. – Утром я был с вами максимально честен. Брак со мной – это взаимовыгодное сотрудничество на многие годы. После подписания и улаживания всех юридических формальностей, вы станете одной из самых богатых женщин Кельна. Вашему преданному сможет позавидовать любая, и я, со своей стороны, обещаю, что не посягну на него ни в коем разе. Ваши деньги, в отличии от целей Дитриха, меня не интересуют.

– А что тогда интересует? – я тихо фигела от ситуации, а спокойствие сохраняла только внешне.

Не каждый день узнаешь, что на тебе желают жениться сразу два немца-близнеца.

– Титул. Наши родители поставили мне и брату четкие условия этой игры. Тот, кто женится на вас и сумеет сделать наследника, получит баронство, всю недвижимость и семейный бизнес. Второй не получит ничего.

Я еще раз прокрутила в голове все его слова.

– То бишь я инкубатор и по совместительству приз в этом соревновании? – до меня очень быстро доходило все сказанное.

– Трофей, если так будет угодно, – кислой миной Клауса можно было вызвать несварение у полка солдат. – Приз – это то, что прилагается к вам, так сказать, бонусом.

– Зашибись! – цензурно выругалась я, хотя в голове крутилось совсем другое слово, а после круто развернулась на каблуках и вылетела из комнаты.

В спину долетело возмущенное:

– Подождите, еще осталась минута!

В баню! Ни секунды я больше в этом доме не пробуду.

Где там фрау Хильда? Пора сказать ей большое “спасибо” за гостеприимство и постараться ограничиться только этими благодарностями, потому что я была уверена – бабка в курсе всей этой “беготни за невестой” и, что более вероятно, сама ее и устроила.

Я пулей влетела в малую гостиную, где вызванная скорая помощь приводила переволновавшуюся родственницу в порядок. Давление измерили, кардиограмму сняли, корвалола накапали. Ну или какой там у них порядок вытаскивания немецких старушек с того света?

Доктора уже собрали чемоданчики и теперь готовились покинуть дом. Один из них подошел и почему-то принялся рассказывать мне о том, что здоровье у фрау Лихтенштайн уже не то и ей нужны только покой и положительные эмоции.

Я, как болванчик, покивала врачу, а едва он вышел за дверь, вывалила бабушке все, что я думаю о ситуации.

– Ноги моей больше в вашей Германии не будет, – закончила я свою пламенную речь, боковым зрением замечая, как в комнату просачиваются два брата-аристократа. – Где мои вещи? Куда их унес Гектор? Я немедленно желаю уехать!

– Ну, не горячись, девочка! – фрау прижала руку к сердцу и поморщилась. На этот раз хотя бы без театральных эмоций на лице.

На миг во мне шевельнулось совесть, бабушка все же распереживалась. Если не от моих выступлений, то от смерти любимой кошечки точно. Гектор позвонил ей меньше часа назад и сообщил, что Мими спасти не удалось. Собственно говоря, потому неотложку и вызвали.

– Не горячиться?! Да меня здесь за племенную кобылу держат! Уж лучше в варварскую Россию, там хоть человеком была. Где мои вещи?!

– Хелен, сядь и выслушай. Неужели ты не понимаешь, что только что произошло? – бабушка села в кресле ровнее и скупо поджала губы. – Меня хотели убить. Отравить, если так будет угодно. И чистая случайность то, что молоко выпила Мими. На ее месте могла бы быть я. Поверь, это все из-за наследства. Софи, эта французская выскочка, стопроцентно прознала о тебе и теперь пытается убрать меня, пока я не внесла тебя в завещание!

– Да какая к чертям Софи! – мне уже уши прожужжали о бывшей жене моего покойного папочки. – И вообще, если речь о покушении, то вызовите полицию! Пускай они разбираются!

– И тогда ты точно никуда не уедешь, – отрезала фрау. – Молоко наливала ты, подумай, на кого посыпятся первые обвинения. В лучшем случае тебя заставят подписать подписку о невыезде из страны! В худшем – сразу арестуют.

Вот после этих слов в мозгу что-то щелкнуло. Будто рубильник переключили. А ведь умри бабуля, главной подозреваемой была бы я.

Мой взгляд упал на собственные запястья, а воображение тут же дорисовало на них два стальных браслета, и я невольно отступила на шаг назад.

– Это не я! – все, что сумела пробормотать. Внутри же поднимался не свойственный мне страх.

Я ведь в чужой стране. Если у меня возникнут проблемы с законом, то где я буду искать помощь? В посольстве России? Возможно. Вот только гражданство вряд ли убережет меня от тюрьмы, если именно на русскую “внучку” решат спустить всех собак.

– Это не я, – еще раз повторила я.

– Знаю, что не ты, – баронесса допила свое лекарство, разведенное в стакане воды, и перевела взгляд на близнецов. – Эти двое появились на моем пороге, как никогда кстати. Клаус – один из лучших частных детективов, которых я знаю. А Дитрих – адвокат. В случае непредвиденных обвинений, он сумеет выиграть любой суд.

– Какой еще суд, бабушка? – после всех ее слов я только укрепилась во мнении, что мне надо валить из Германии и побыстрее. – Если вы не собираетесь сдавать меня полиции, как потенциальную убийцу, то я уезжаю в Россию! Немедленно!

– Лена, неужели вы настолько глупы, если не понимаете всю серьезность ситуации? – ожил “ледышка”.

– Это вы меня сейчас так завуалированно “идиоткой” назвали, герр Клаус? – рыкнула я в его сторону.

Но ему неожиданно на помощь пришел Дитрих, что меня совсем озадачило. Мне казалось, эти двое ненавидят друг друга в любом своем проявлении.

– Клаус хотел сказать, что скорее всего вы, Елена, следующая жертва. Как бы цинично ни звучало, – он взглянул на бабулю и заранее извинился. – Но баронесса Лихтенштайн не будет жить вечно, и в отсутствии прямых наследников, то бишь вас, все состояние достанется остальным родственникам. Если, разумеется, не будет завещания, по которому средства должны отойти кому-то еще. Например, благотворительным фондам или преданному дворецкому.

Фрау фыркнула.

– Мое богатсво – это семейное достояние рода! Оно должно остаться в семье и быть передано моим правнукам!

– Что и требовалось доказать, – хлопнул в ладони Дитрих, и я вздрогнула от этого звука, потому что по резкости и неожиданности он походил на выстрел. – На месте убийцы, я бы переключился теперь на вас, фройляйн Елена. Нет наследницы – нет проблемы!

Это они меня сейчас так напугать решили? Вот уж вряд ли. Я еще больше уверилась во мнении, что нужно ехать в Россию-матушку.