Стелла Грей - Двойной удар по невинности

– Я и сама могу все сделать, – проговорила с раздражением. Еще не хватало, чтобы меня обслуживали или, тем более, ставили в укор плохое самочувствие упрямой старушки. Нет уж, я хочу домой и на этот шантаж не поддамся. – Идите, я подогрею фрау молока. И перекушу, пока она приходит в себя. Мне некогда рассиживаться.

– Как вам будет угодно, – с легким поклоном дворецкий удалился, оставляя меня наедине с суперсовременной техникой.

Молоко я нашла быстро, а вот с кастрюлькой вышла заминка – слишком много шкафов вокруг. Как здесь не путается бедная горничная? Или кто там готовит?

– Хелена, – бабуля показалась на пороге столовой, когда я с отчаянием смотрела на идеально ровную стеклянную столешницу с нарисованными горелками и задавалась единственным вопросом: “Как. Это. Включать?!” Где, блин, обычные конфорки?

– О, вам уже лучше, – обернувшись, улыбнулась хитрой родственнице.

– Немного, – она вяло пожала плечами. – Дай-ка я помогу тебе. Просто нажми на панель. Вот и все. Ты решила сама погреть мне молока? Это так мило…

Я лишь закатила глаза. Давить на жалость фрау умела, но меня этим не проймешь.

– Что мне можно употребить на обед?

Спустя пять минут мы сели за большой деревянный стол, накрытый льняной скатертью и уставленный несколькими блюдами, подогретыми ранее горничной. Ощущение складывалось такое, будто впереди у нас не трапеза, а, как минимум, переговоры. Бабушка прожигала меня задумчиво-умоляющим взглядом, а я очень старалась есть, глядя лишь на ложку.

– Если ты уедешь, то все положенное тебе наследство отойдет этой распутной девке Софи! – выпалила фрау Хильда, стряхивая со стола несуществующие крошки.

Я на миг подняла взгляд, но промолчала.

– Это последняя спутница моего сына. Та еще… – Бабушка всплеснула руками, так и не подобрав слов для определения образа жизни последней невестки. – Хелена, ты не можешь так со мной поступить.

Я продолжала есть.

– Мы нашли друг друга вовсе не для того, чтобы терять заново. Пойми, я желаю тебе только добра. От нашего общения ты только выиграешь, клянусь.

Тишина.

– Хелена?

Я покачала головой.

В конце-концов, старушка поднялась, чтобы открыть окно, потому что ей стало “нечем дышать” и “хотелось на воздух, ибо тоска разъедала душу”. Прямо поэтесса.

Я продолжала усиленно делать безразличный вид. Доев первое, принялась за салат, старательно прокручивая в голове все нехорошее, что может случиться со мной здесь, если поведусь на уговоры старушки. Нет, нет и нет! Самолет – аэропорт – хрущевка! Дело решенное.

Когда на столе звякнула чашка, я вздрогнула, решив, что бабушка вернулась на свое место и решилась на новую модель поведения: крушить посуду. Но все оказалось куда прозаичнее – это была ее кошка. Лысое чудовище с длинными ушами и вытянутой мордой беззастенчиво лакало подогретое мною молоко.

– Брысь! – рявкнула я, и тут же замолчала, обдумывая, насколько это уместно – повышать голос на любимицу хозяйки дома? Может, для них это норма, делить пищу?

– Мими! – отчаянно завопила фрау Хильда, спеша к столу. – Что ты вытворяешь?!

Уф, хорошо хоть в этом ошиблась. Животину подхватили под брюхо и нещадно тряхнули. М-да. Бедная киса. С такой хозяйкой не забалуешь. Не успела я высказаться в знак сочувствия кошке, мол, не виновата она, как та хрипло мяукнула и поникла.

Первая мысль, посетившая меня, звучала примерно так: Мими – актриса, не хуже фрау Хильды. Но уже в следующий миг я вскочила и присоединилась к не на шутку обеспокоенной бабушке. Кошка не подавала признаков жизни, продолжая висеть тряпочкой на руках безутешной хозяйки.

– Что с ней? Что с ней? – спрашивала у меня бабушка, протягивая ко мне лысое тельце.

Я отшатнулась и, покосившись на стол, ответила честно:

– Ну, либо слишком слабая нервная система и это обморок от наших криков, либо… она напилась из вашей чашки. Может, ей противопоказано молоко?

– Нет! Нет-нет! – кричала фрау Хильда. – Гектор! Кто-нибудь! Бегом сюда! Мими отравили!

Дальше началось нечто невообразимое. Бабушка выла сиреной, дворецкий, выкатив, как оказалось, большие глаза, охал и прыгал вокруг, позабыв о чопорности. Горничная рыдала, заламывая руки и странно косилась в нашу с чашкой сторону. Просто молоко-то наливала я…

Неприятненько вышло, однако…

– Забери ее, Гектор! Вези к доктору Шилзу! – наконец выдала здравую мысль фрау Хильда. Дрожащими руками она сунула свою кошку дворецкому и кулем осела на стул, закрыв лицо рукой. Сотрясаясь от рыданий, бабушка качала головой и бормотала: – Мими, бедняжка моя… Я следующая. Это очевидно…

– У вас есть успокоительное? – спросила я у горничной. – Срочно дайте аптечку.

– Конечно! Сейчас!

Девушка опрометью бросилась следом за только что сбежавшим Гектором, а я осторожно коснулась плеча фрау Хильды.

– Прекратите убиваться. Кошки, увы, смертны…

Та зарыдала еще громче. К сожалению, я никогда не умела успокаивать. Беспомощно осмотревшись, уже собралась вызывать неотложку, когда замерла на месте, не в силах пошевелиться и произнести хоть слово.

На пороге возникли Клаусы. Не один. Двое.

– Что случилось? – спросил татуированный и лохматый немец.

– Мы приехали, как только смогли, – выпалил второй, поправляя на носу очки.

Медленно сделав шаг назад, я нащупала стул и села, едва не промахнувшись.

– Вы зде-е-есь, – прорыдала фрау, открывая лицо. – Моя Мими…

– Она что, пьющая? – татуированный Клаус повернулся к тому, что был в классическом костюме. – Очень странно себя ведет.

– Заткнись, Дитрих, – ответил идеально причесанный очкарик. – Хелена, расскажите, что здесь произошло.

Я открыла было рот, но вместо слов оттуда вылетели странные, поразившие даже меня смешки. Такие истеричные, что ли… Указав на Клаусов пальцем, я уставилась на бабушку и спросила, едва сдерживая рвущийся наружу совершенно нездоровый хохот:

– Вы тоже их видите?

“А я сошла с ума” – голосом Фрекен Бок пропело подсознание.

– Это все ты! – низким голосом проговорил чопорный Клаус, злобно уставившись на растрепанного. – Видишь, что происходит, когда ты вмешиваешься в мои дела?!

– В твои дела? – ухмыльнулся татуированный. – С некоторых пор Хелена – это мое дело. Так ведь, лапушка?

И они оба уставились на меня с ожиданием.

В этот момент очень вовремя появилась горничная с успокоительным.

Отпаивали уже меня.

/спустя некоторое время/

Сидим.

В гостиной царит такая тишина, что слышно тиканье часов, словно таймер, отсчитывающий последние минуты. И еще непонятно как оказавшаяся в роскошных апартаментах муха летает со звуками бомбардировщика где-то в районе хрустальной люстры.

Б-з-з…

Клаус “номер раз” ровно сидит на диване и неслышно размешивает сахар в чашке. Да-да, строго по часовой стрелке и не касаясь металлом фарфора.

Клаус “номер два” лениво развалился в кресле подальше от первого и лыбился так довольно, что хотелось отобрать чай у первого немца и вылить на голову второму. Желание увеличилось вдвое после того, как клон мне подмигнул и вновь расплылся в профессионально-соблазнительной ухмылке.

Было стойкое ощущение водевиля и того, что я сошла с ума.

А что? Тогда все сходится!

Я просто мирно лежу в дурке, и Германия с ее неадекватными жителями мне мерещится.

В этот момент, нарушая идеальную тишину с таймером и мухой-бомбардировщиком, раздалось деликатное покашливание от немца в очочках.

– Итак, Хелена, как вы уже поняли, положение у нас сложное и неоднозначное, – он отставил чашечку и воззрился на меня со всей возможной серьезностью, не иначе как для того, чтобы я тоже прониклась важностью момента.

Я только нервно хихикнула, сжала руками виски и резко вскочила с диванчика.

У меня в черепушечке словно атомная бомба взорвалась. События последних часов кусочками летали по голове, никак не желая сходиться в единый пазл и позволить сделать выводы из полученной картины.

Пьянка ночью, поцелуи с клоном “номер два”, после предложение замужества от клона “номер раз”, поездка к бабушке и показательные страдания фрау Хильды. Ну, и в завершение этой трагикомедии положений умирает кошка, а на пороге дома бабули появляются близнецы.

Пока я нервно мерила шагами комнату, мужчины переглянулись и, видимо, решили меня поймать и успокоить, так как дружно встали и подошли. Я еще раз посмотрела сначала на одного, потом на второго и ткнула пальцем в немца в костюмчике со словами:

– Клаус…

Он кивнул, с огромным удивлением глядя на мой ноготок, проковыривающий дырку в его дорогом пиджаке.

Я отняла ладонь и ткнула во второго:

– Не Клаус.

Он усмехнулся, перехватил мою руку, поднес к губам и коснулся кисти поцелуем.

– Дитрих, милая. Меня зовут Дитрих.

Из глубин души поднялась ярость. Я мигом вспомнила о том, что этот мерзавец притащился к мне в номер, после напоил, облапал и еще непонятно что сделал, пока я спала!

Рука сама собой замахнулась и врезала по идеальной немецкой роже.

– Скотина!

Голубые глаза Дитриха изумленно округлились, у Клауса были примерно такие же, но радостные донельзя! Очкастый педант не растерялся и сообщил:

– Совершенно с вами согласен! А потому… – Меня аккуратно подхватили под локоток и отвернули от Дитриха. – Давайте-ка обсудим…

Второй локоток тоже не избежал хватки, но уже побитого близнеца.

– Обсудим всенепременно. Но со мной.

– С чего это? – надменно поинтересовался Клаус у брата. – Фройляйн достаточно прозрачно дала понять, что ты ей неприятен.