— По крайней мере, ты будешь прилично одета, — проворчала женщина.

— Или неприлично, — ухмыльнулась девушка. — В конце концов, Итан берет меня в любовницы, а не в экономки.

Шокированная Молли тут же вступилась за старого друга:

— Ателье Элизабет Уоринг очень респектабельное заведение, там шьют только приличную одежду, да и мистер Хардинг никогда не закажет для тебя ничего неприличного, не такой он человек.

— Что? — воскликнула Кэти, задетая ее замечанием за живое. — Вы говорите «не такой он человек» про того, кто шантажом заставил меня стать шпионкой, играть роль падшей женщины, про того, по чьей вине мне угрожает опасность быть пойманной и повешенной? И при всем этом он, по-вашему, слишком респектабелен для того, чтобы купить мне «неприличное» белье, какое и подобает носить куртизанке?

Неодобрительно поджав губы, Молли несколько секунд молчала, обдумывая ответ, потом сказала:

— Итан делает то, к чему призывает его долг. Ты сама виновата — зачем тебе понадобилось за ним следить? Ведь вначале ты добровольно взялась шпионить против нас всех для тори, чтобы получить вознаграждение, правда?

Кэти хотела что-то сказать в свое оправдание, но Молли жестом остановила ее и продолжила:

— Я ведь и сама побывала в твоей шкуре, девонька, знаю, каково это, когда утром не уверена, что доживешь до вечера, и отчаянно борешься за жизнь. Поверь, я от души тебе сочувствую, но не могу одобрить твой поступок. И не жди, что Итан простит тебе твои дурные поступки только потому, что тебе пришлось хлебнуть горя на своем веку.

— А я и не жду! — буркнула Кэти. Она понимала, что рассчитывать на чужое сочувствие — пустой номер.


Ателье Элизабет Уоринг оказалось действительно весьма респектабельным заведением. Пожалуй, его без преувеличения можно было назвать даже лучшим в городе — Кэти пришла к такому выводу еще на подходе к ателье, увидев, что узкая улочка перед ним запружена роскошными экипажами, возле которых толпились ливрейные лакеи, готовые броситься на помощь своим хозяйкам, когда те появятся в дверях, нагруженные свертками.

В демонстрационном зале яблоку негде было упасть. Кэти сразу поняла, что заполнившие его дамы принадлежат к высшим слоям бостонского общества. Оглядевшись, она разделила их на несколько категорий, отметив, к примеру, молоденьких девушек-дебютанток в пышных шелках пастельных тонов, со смущенным хихиканьем щебетавших о своих первых балах, и их матерей, городских гранд-дам. Почтенные матроны с пристрастием рассматривали и щупали рулоны бархата, шерсти и шелка самых разнообразных цветов, диктаторским тоном разговаривая о чем-то с угодливыми помощницами хозяйки. Еще раз быстро оглядевшись вокруг, Кэти поняла, что Итана пока нет в этом женском царстве.

Не зная, как вести себя в его отсутствие, она остановилась у самых дверей, где ее заметила одна из помощниц, лицо которой, только что приторно-любезное, при виде одетой в лохмотья посетительницы приобрело смешанное выражение досады и высокомерного презрения. Возмущенная наглостью оборванки, посмевшей переступить порог ателье для избранных, помощница поспешила через залу навстречу Кэти. «Ишь, как она задирает передо мною нос! — подумала та, глядя на приближавшуюся женщину. — И откуда в ней столько чванства? Она ведь наверняка из простой семьи, как и я, ну, может быть, чуть-чуть более благополучной…»

Когда женщина подошла, Кэти вежливо сказала, притворившись, что не замечает откровенного пренебрежения, сквозившего во всем облике помощницы знаменитой портнихи:

— Я бы хотела заказать у вас полный гардероб!

— Если твоя хозяйка поручила тебе заказать для нее гардероб, — процедила та сквозь зубы, — ты должна была войти через черный ход. Знай свое место.

Шум голосов в ателье стих, и Кэти заметила, что большая часть клиенток, оторвавшись от созерцания тканей и разговоров о фасонах, смотрят теперь на нее. Девушка гордо подняла подбородок — она не позволит какой-то жалкой помощнице портнихи одержать над собою верх!

Для победы требовалась изрядная доля дерзости и самообладания, которыми, впрочем, природа наградила Кэти в избытке. Кроме того, девушку поддерживала мысль, что совсем скоро в ателье появится Итан.

— К вашему сведению, я вовсе не служанка, — ледяным тоном ответила она, — и пришла заказать полный гардероб лично для себя!

— Сомневаюсь, что у тебя хватит денег, чтобы заказать здесь хотя бы носовой платок, — отпарировала помощница, с презрением оглядев Кэти с головы до ног. — А если и хватит, то они, несомненно, краденые. Наше заведение для настоящих леди, а не для таких оборванок, как ты!

Каждое ее слово было оскорбительным и хлестким, как пощечина, и другая на месте Кэти расплакалась бы от унижения. Кэти же и не думала лить слезы, помня, что лучший вид обороны — это нападение. Она уже открыла рот, чтобы как следует отчихвостить обидчицу, но тут позади нее раздался знакомый голос:

— Милая, ты давно меня ждешь? Тысяча извинений за опоздание!

Итан, наконец-то! Со вздохом облегчения Кэти тотчас повернулась к своему «любовнику».

— Дорогой, ты даже не представляешь себе, как ужасно со мной здесь обращались, пока тебя не было! — жалобно проговорила она, капризно выпятив нижнюю губку. — Вот эта женщина, — Кэти театральным жестом показала на провинившуюся, — была со мной невероятно груба!

От ее внимания не укрылся смешливый огонек в его глазах — Итан принял игру.

— Вот как? — переспросил он и, повернувшись к служащей ателье, окинул ее уничижительно-брезгливым взглядом, в котором выразилось все презрение человека высшего общества к черни. — Я потрясен до глубины души!

Осознав, что совершила ужасную ошибку, несчастная женщина стояла ни жива, ни мертва, и Кэти посмотрела на нее с торжеством, отчего злополучная помощница окончательно стушевалась.

— Где миссис Уоринг? — спросил ее Итан и, не дав ответить, потребовал: — Найдите ее и скажите, что приехал Итан Хардинг. Я желаю ее видеть.

Торопливо сделав книксен, женщина исчезла за тяжелой бархатной портьерой, прикрывавшей вход в рабочее помещение ателье.

— Сколько высокомерия и презрения было в вашем взгляде! — восхищенно прошептала Кэти. — Как это у вас получается? Неужели специально отрабатываете перед зеркалом?

— Конечно, тренируюсь каждый день! — усмехнулся Итан.

В этот момент из-за портьеры появилась женщина средних лет, которая, оглядевшись и заметив Итана, направилась к нему с самым радушным видом. Кэти сразу сообразила, что перед ней сама Элизабет Уоринг.

— Дорогой Итан, как хорошо, что вы пришли! — воскликнула портниха, беря его руки в свои и целуя в обе щеки. — Ваши визиты всегда большая радость для меня! А что это за «особо важное дело», о котором вы упоминали в своей записке? Вы меня заинтриговали! Впрочем, — тут миссис Уоринг бросила лукавый взгляд на Кэти, — думаю, я уже догадалась, что вы имели в виду!

— Вы всегда были чертовски сметливы, Бетси, — улыбнулся Итан. — Да, я хочу отдать в ваши опытные руки свою подругу мисс Армстронг. Пожалуйста, оденьте ее с головы до ног во все самое лучшее — шляпки, платья, белье, чулки, туфли, словом, все-все-все! Да мне ли вас учить, дорогая Бетси! И еще я прошу вас подобрать для нее что-нибудь из готовой одежды — как видите, мисс Армстронг нуждается в срочном обновлении гардероба!

— Если вы обещаете оплатить ее счета, то я буду счастлива отдать мисс Армстронг все платья, сшитые в моем ателье, дорогой Итан! — с улыбкой ответила миссис Уоринг и, повернувшись к Кэти, смерила ее долгим, внимательным взглядом. К большому облегчению последней, в нем не было и тени высокомерия.

Оценив природные данные новой клиентки, портниха со словами «А теперь пойдемте со мной, милая!» взяла девушку под руку и обернулась к ее покровителю:

— Друг мой, оставьте это очаровательное создание у меня, и даю вам слово, уже сегодня вечером вы ее не узнаете!

Итан, конечно, с радостью согласился, и миссис Уоринг, изящно помахав ему на прощание рукой, повела Кэти к занавешенному входу во внутренние помещения. Девушка шла, ежась под косыми взглядами других клиенток, готовых, как казалось Кэти, бросить ей в спину какую-нибудь колкость, но, взглянув на безмятежное лицо портнихи, она успокоилась.

— Надеюсь, дорогая, вам у нас понравится! — сказала миссис Уоринг, пропуская новую клиентку внутрь. — Вам когда-нибудь доводилось принимать молочные ванны?

Не дожидаясь ответа, она поманила Кэти за собой и стала подниматься наверх, туда, где, по разумению девушки, находились хозяйские покои.

Молочная ванна, способствовавшая, по уверению миссис Уоринг, отбеливанию кожи, оказалась только одной из многочисленных косметических процедур, которыми Кэти наслаждалась в течение следующих двух часов. Еще ее ополоснули ледяной водой, что было необычайно приятно после горячей ванны, натерли ароматным маслом ее тело и волосы, после чего волосы были тщательно вымыты превосходным душистым мылом и аккуратно подстрижены на концах. Кэти, конечно, догадывалась, что такие услуги оказывают в ателье далеко не всем посетительницам, но не знала, чем вызвана любезность миссис Уоринг, — плачевным ли видом новой клиентки или благотворным влиянием Итана.

Рваный плащ, полуистлевшее платье, просившие каши башмаки Кэти были решительно отправлены в мусорное ведро, а ее облачили в очаровательное готовое платье серо-зеленой шерсти и изящные сапожки. После этого Элизабет позвала Кэти обратно в демонстрационный зал, и она провела остаток дня среди навевающих томную негу подушек на мягком диване, неторопливо подбирая себе новый гардероб.

О, это было поистине упоительное занятие! Ей показали множество изумительных платьев, при виде которых ее сердце замирало от восторга. Однако Кэти старалась ничем не выдать своего волнения и вела себя так, словно всю жизнь только и делала, что покупала дорогую одежду. Жеманно откусывая маленькие кусочки бисквита, запивая его подогретой мадерой, она то и дело посылала помощниц Элизабет за шляпками и туфлями в тон предлагаемым нарядам, и испытывала злорадное удовольствие, когда отвергала самые прекрасные платья из всех, которые когда-либо видела, как недостаточно изящные. Кроме того, миссис Уоринг охотно давала Кэти рекомендации относительно цветов, фасонов, отделки и кружев, больше других шедших к цвету ее лица и фигуре, и девушка напрягала память, стараясь все запомнить. Словом, она чувствовала себя центром этого маленького мирка и с наслаждением вбирала в себя внимание окружающих, как выжженная солнцем земля пустыни впитывает живительную влагу долгожданного дождя.