Что с ним случилось? Как весёлый дружелюбный парень превратился в это чудовище? Он немного отстраняется, чтоб взглянуть в мое лицо, все еще не ослабляя хватки на шее и талии. Его глаза прожигают во мне дыру, и я никак не пойму, что вижу на дне этих черных дыр: злость, гнев, боль?

— Не надо, — как можно тверже говорю я, хотя голос трясется. На секунду в его взгляде зажигается осознание, он ослабляет хватку и мне кажется, что он собирается сделать шаг назад, но неожиданно отлетает от меня на целый метр.

Я зажимаю рот рукой, подпрыгивая от испуга. Руслан оказывается на полу, а над ним возвышается Босс. Он стоит спиной ко мне, но по его напряженной позе я понимаю, что он очень зол.

— Я же тебе сказал, Че, оставить ее нахрен в покое! — орет он.

Руслан вскакивает на ноги и широко улыбается, словно совсем не боится рассвирепевшего Босса напротив.

— Дружище, все в рамках правил, — насмешливо приподнимает он ладони вверх.

— Лея, — неожиданно бросает мне Александр. — Иди вниз, подожди меня в машине.

Он достает из кармана пиджака брелок от автомобиля и, не глядя на меня, протягивает его.

Я так скована страхом, что ни секунды не задумываюсь над своими действиями, просто протягиваю руку и беру ключ. Огибаю парней, сохраняющих дистанцию, но сверлящих друг друга убийственными взглядами, и выбегаю из кабинета.

— Вот ты сука! — последнее, что слышу, когда за мной закрывается дверь.

С дико колотящимся сердцем спускаюсь на парковку, отпираю черный БМВ и сажусь в автомобиль. Только в прогретом за день салоне замечаю, как меня трясет. Я впервые попадаю в такую ситуацию и сознание того, что могло произойти, если бы не пришел Саша, накрывает меня панической атакой. Хотя нет, Руслан бы не стал, он уже собирался отстраниться от меня, когда вмешался Александр. Я яростно пытаюсь себя в этом убедить.

Разум, словно в тумане, не понимает и половину из произошедшего, стирает то, что Руслан говорил, то, как мы вообще подошли к этому поцелую. Возможно это шок от произошедшего, но я не понимаю даже сколько времени проходит, прежде чем дверь со стороны водителя открывается. Я вздрагиваю и вся сжимаюсь от этого звука. Саша садится за руль и замирает. Мы сидим несколько минут в полной тишине, прежде чем он протягивает руку и мягко забирает ключ зажигания из моих ладоней.

Заводит машину, кладет руки на руль. Я сразу же замечаю сбитую кожу на его костяшках.

— Вы подрались?

— Слов он не понимал.

Он не смотрит на меня, сосредотачиваясь на дороге. Каша в голове понемногу начинает раскладываться по местам, и я нервно загибаю пальцы, пытаясь отвлечься от раздирающих голову мыслей. Прислоняюсь головой к стеклу и прикрываю глаза. Плакать не хочется, в конце концов, ничего ужасного не произошло, но какая-то многотонная тяжесть давит мне на плечи и заставляет отключиться.

Просыпаюсь, когда Саша вытаскивает меня из салона машины: берет на руки и прижимает к себе.

— Я могу сама, — сонно бурчу ему в шею, за которую держусь.

— Спи, одуванчик.

Дальше помню урывками: как меня качает, пока поднимаемся по лестнице, как тихо ругается Саша, пытаясь открыть дверь, как спина касается мягкого матраса. Я сразу сворачиваюсь калачиком, а сзади меня обнимает сильное мужское тело.

Спасительная пустота захватывает в свой плен.

Я просыпаюсь среди ночи: раз, и сна, как ни бывало. Сажусь в постели и поднимаю волосы вверх, позволяя шее охладится. Я полностью одета, как и мужчина, спящий рядом со мной. С меня он не снял даже обувь, сам потеет в отутюженном костюме тройке.

Вечер выдался стрессовым для нас обоих.

Тянусь к телефону и тут же замираю, увидев четыре пропущенных от отца. Черт, он наверняка волнуется. Аккуратно спускаю ноги с кровати, стягиваю кроссовки и бесшумно, на мысочках, выхожу из спальни, зажав в руках обувь и телефон. Мягко прикрываю дверь в комнату и отхожу подальше, в кухонную зону, чтобы позвонить отцу.

Он снимает трубку с первого же гудка.

— Ну, знаешь, дочь, я уже слишком стар для всего этого… — выговаривает он вместо приветствия.

— Прости пап, — выдыхаю я. — Вечер выдался… как у тебя вчера. Я и не заметила, как уснула.

— Да, я так и понял. Снова у Вики?

— Все еще шпионишь по приложению? — улыбаюсь я.

— Ну так, дочь к полуночи не приходит, на звонки не отвечает, хорошо, что мудрый человек позаботился о нервах родителей. Так что, сегодня снова останешься у подруги?

— Ага. Только знаешь пап, я не у Вики, я у… парня. Прости, надо было давно сказать.

Закусываю губу, ожидая реакции отца.

— Да я уж догадывался, — выдыхает он. — Парень-то хороший, или очередной имбецил, как Пашка тот?

— Нет пап, он… другой.

— Знакомиться будем?

— Позже.

— Хорошо, дочь. Спасибо, что перезвонила.

— Пап, — окликаю его прежде, чем он повесит трубку. — Я люблю тебя.

— И я тебя, одуванчик. Веди себя хорошо.

Замираю с трубкой в руке, улыбаясь своему потрясающему отцу. Он не видит, но я благодарна, что именно он достался мне коварной судьбой. По всем остальным фронтам в моей жизни полный провал, а вот отец на пятерочку. И Александр… Может, не такая уж я и невезучая.

Теплые руки обвивают мою талию, и я вздрагиваю, выходя из временной прострации. Даже не слышала, как он приблизился.

— Как ты? — шепчет мне на ухо.

— Выспалась.

— Ха, я, кажется, тоже. Хотя повторять такой опыт в костюме при плюс двадцати пяти не планирую. Я в душ, ты со мной?

Он прикусывает мочку уха, и по всему телу разбегаются мурашки, выводя тело из ступора.

— Ага.

Разворачиваюсь в любимых руках и прикусываю поросший щетиной подбородок.

— Намылишь меня?

— Черт, одуванчик, ещё бы!

Саша хватает меня за руку и тянет в ванную. По пути он скидывает с себя пиджак, расстегивает жилетку и ремень. Я избавляюсь от свитера где-то между кожаным диваном и кофейным столиком. Одной рукой расправляюсь с молнией на джинсах и застежкой на лифчике. В ванную мы заходим уже наполовину оголенные и на сто процентов возбужденные. Саша прижимает меня к раковине, стремительно впиваясь в мой рот. Его руки сразу опускаются на грудь, страстно сжимают ее, выдавливая из меня всхлип. Крупные мужские ладони скользят ниже, забираются за плотную джинсу, располагаются на ягодицах.

Мы жадно поглощаем друг друга: губами, руками, каждым вдохом. Я втягиваю его потрясающий аромат, замешанный на дорогом парфюме и его чистом природном запахе. Моя голова начинает кружиться, как бывает это всегда, рядом с ним. Кажется, остановись он сейчас — я умру. Наше жаркое дыхание смешивается, тела превращаются в один сплошной нерв, где бы мы ни коснулись друг друга — от этого места по коже кругами расходится дрожь.

Я прижимаюсь к нему плотнее, бесстыдно потираюсь в самых чувствительных местах, хочу уже перейти к главному, но Саша не спешит. Напротив, чем больше проходит времени, тем неспешнее он становится. Сначала его губы покидают мои и начинают чувственное путешествие по щекам, лбу, носу. Каждый миллиметр моего лица касаются невесомые, преисполненные нежности поцелуи. Затем ладони целомудренно скользят вверх по спине, поглаживают, распространяют тепло и умиротворение. Это новый уровень чувственного удовольствия для меня. Я улетаю куда-то за грань реальности, даже с закрытыми глазами все плывет, как на карусели, сердце бухается в желудок и истошно бьётся там, разжигая медленный костер.

Тело становится лёгким, почти невесомым под давлением этих мягких губ и пальцев. Я откидываюсь назад, позволяя Саше опуститься с поцелуями ниже: по шее, плечам, выступающим ключицам и, наконец, груди. Его рука очерчивает те же дорожки, что и губы минутой ранее, электрические импульсы превращают меня в один сплошной нерв.

— Еще, ещё, — шепчу, сжимая волосы на его затылке.

Саша отрывается от меня, и я невольно распахиваю глаза. Почему мы остановились, почему? Перед глазами пелена возбуждения, но она не мешает разглядеть пламя в голубых озёрах напротив и глубину чувств, когда с отчаянной медлительностью он опускается передо мной на колени. Я не дышу и не двигаюсь, впитывая каждое мгновение этой картины: как он прижимается губами к моему животу, как продевает пальцы под грубую ткань джинс и тянет их вниз, как не сводит своего пронзительного взгляда с меня все это время.

Кожа покрывается мелкими мурашками, когда я остаюсь совершенно обнаженной перед этим мужчиной. Пульс зашкаливает, то и дело, отдавая то в ушах, то в горле, то внизу, в том самом месте, к которому теперь аккуратно прикасается пальцами Саша. Я снова закатываю глаза от запредельности ощущений. Все так глубоко, так интенсивно, так мощно, что ноги еле держат.

— Вся такая влажная, — хрипит он, поводя носом по чувствительной коже возле тазовых косточек и пальцами там, внизу.

Я цепляюсь ладонями за край раковины позади себя. Она больно впивается в ягодицы, но это ничуть не уменьшает градус удовольствия от медленной пытки опытного мужчины. Я дышу так часто, что, кажется, сейчас отключусь от переизбытка кислорода и не сразу замечаю, как мы меняем позицию. Одна моя нога теперь переброшена через плечо Александра, его губы касаются складочек, а язык пробирается глубже, выписывая какие-то невероятные пируэты.

Боже. Боже. Боже.

Сумасшедшее ощущение. Невыносимая пытка. Запредельное удовольствие.

Кажется, я кричу, когда меня охватывает первая волна, но все происходит словно сквозь толщу воды. Все сосредотачивается в одной точке и взрывается пламенем, мгновенно распространяясь на все тело. Помню, как тяжелеет каждая косточка, каждая мышца, и я сползаю на пол рядом с мужчиной, подарившим мне самое мощное удовольствие во всей моей жизни. Он притягивает меня к себе на колени, крепко прижимает к груди и целует в макушку.