Громкий хохот разрывает пространство комнаты. Боже, почему, ну, почему ты сделал меня такой неудачницей? Ставлю торшер на место и снова закутываюсь по самые уши, горящие огнем стыда.

— Одуванчик, ты просто нечто! Жалко, что сегодня не выходной, завалить бы тебя прямо здесь на полу, — говорит Саша, сверкая глазами.

— Надо… на работу… — мямлю я. Не говорить же прямо, что я еще от ночного марафона не отошла. Кажется, после вчерашних упражнений, мой организм считает, что его сбила машина.

— Надо, — хрипло говорит он. — Собирайся, успеем ещё кофе выпить.

И выходит из комнаты. Со скоростью метеора натягиваю на себя нижнее белье и майку, едва доходящую до бедер, и крадусь в коридор к рюкзаку за сменной одеждой.

Босс стоит спиной за кухонной панелью перед кофемашиной. От его широкой обнаженной спины со следами царапин меня бросает в дрожь. Подавляю в себе дикое желание подойти и обнять его, прижимаясь губами к загорелой коже. Не хочу выглядеть влюбленной дурочкой. Хотя уже совершенно очевидно, что так оно и есть.

Хватаю рюкзак и коробочку с так и не распакованным подарком и скрываюсь в ванной. Сначала — привести себя в порядок, потом вручать.

Волосы, ожидаемо, походят на гнездо сумасшедшей вороны. А свою волшебную расчёску я, конечно же, взять забыла. Достаю запас шпилек и сооружаю хитрую прическу на голове, такой вариант "стильная небрежность", "домохозяйка с тремя детьми", "я никогда не слышала о шампуне". Но все лучше, чем "домовёнок Кузя".

Платье из плотной немнущейся ткани, созданное богами, не меньше, отлично подходит для такого походного варианта ночевки. Я выгляжу почти сносно, даже без косметики.

Верчу в руках маленькую коробочку, размышляя, насколько глуп мой подарок. Но важно же внимание, да? Особенно после вчерашнего сложного дня.

Саша все ещё орудует возле кофемашины, когда я возвращаюсь. Сажусь на высокий стул за стойкой и кладу на нее свой презент.

— У меня капсулы только для эспрессо, но в холодильнике есть молоко, посмотри, — говорит он, не оборачиваясь.

— Не надо, мне не помешает кофе покрепче после сегодняшней ночи, — улыбаюсь я.

И килограмм углеводов, если уж на то пошло. Но выклянчивать для себя завтрак как-то неприлично, поэтому я просто складываю руки в замок перед собой и жду, когда он обернется.

— Ваш кофе, мадам, — с замашками вышколенного официанта говорит Босс, ставя передо мной чашку с ароматным черным напитком.

Его глаза натыкаются на коробочку, и он приподнимает брови в уже знакомой мне манере.

— Подарок, — констатирую очевидный факт.

— Так ты серьезно о подарке говорила?

— Конечно!

— Хм.

Взгляд мужчины становится серьезным. Он берет в руки небольшой квадратный короб и открывает. На черном бархате лежит две запонки в виде "Сокола тысячелетия". Простые металлические, но очень достоверно исполненные.

— Если когда-нибудь решишься их одеть, они будут напоминать тебе обо мне, — нервно улыбаюсь, не понимая по каменному лицу его реакции.

Саша вскидывает глаза и смотрит на меня так, что кажется, я сейчас заплачу. Столько в его глазах чувств. Он огибает стол и сжимает меня в объятиях.

— Одуванчик, ты… словно не с этой планеты, — нежно шепчет он мне в макушку.

— Это ещё одно определение "странной"? — мое сердце сжимается от силы накативших эмоций.

— Нет, это большой, огромный комплимент. Спасибо за подарок. Он очень… милый. Я пойду собираться, а ты допивай пока кофе.

Он разворачивается и уходит в спальню, больше не глядя на меня. Возвращается уже в идеальном костюме и с сосредоточенным выражением лица. Босс вернулся. Саша остался в постели.

Все время пока спускаемся из квартиры и едем в машине, больше не разговариваем. У Александра такое лицо, словно он уже весь в работе и планирует, как минимум, захватить мир. Дорога до офиса занимает не больше десяти минут, потому что его квартира находится совсем рядом, но за это время я успеваю понять, что между нами что-то невидимо изменилось. И что он не надел мой подарок.



А здесь фотография легендарных запонок. Заходим через браузер, чтобы оценить подарок;)


Глава 32. Александр. Сейчас

Холодный душ. Двойной эспрессо. Подрочить.

Залог успеха любого дня.

Захожу в пустой офис, зная, что в такое время встречу здесь только уборщицу. В оглушающей тишине поднимаюсь в лифте на родной восемнадцатый этаж. Прислоняюсь виском к холодному металлу и делаю очередной глоток спасительной минералки. Пожалуй, пора перейти на другие методы борьбы с накатывающей депрессией.

День рождения не самый худший повод для нее, а вот годовщина смерти отца, пожалуй, тянет на большее, чем просто хандра. Сжимаю переносицу пальцами, желая прогнать темные мысли и сосредоточиться на текущих задачах. Вывод нового продукта на рынок — приоритетнейшая из них. Почему-то только я вижу перспективу накопительного страхования жизни, генеральный искренне полагает, что компания протянет еще десяток лет на убыточном автостраховании и крупицах имущественного. Возможно, поэтому совет директоров хочет его сменить. И если мой бизнес-план выгорит — именно мне достанется это место.

Я никогда не был честолюбив, мне, подобно Оскару Уайлду, вполне достаточно самого лучшего. Просто в какой-то период жизни все лучшее из нее ушло, оставив только эту работу. И сделать целью своей жизни карьеру — не так уж и плохо. Точно лучше всего этого дерьма с подгузниками и эгоистичными суками в роли жены.

Дверцы лифта шумно разъезжаются, открывая темный коридор приемной. Привычным жестом включаю освещение и сразу морщусь от яркого света офисных ламп. В кабинете открываю окно, чтобы впустить свежий августовский воздух, который совсем скоро сменится прохладным сентябрьским, хотя свежим в центре Москвы назвать его можно с натяжкой. Дверь оставляю открытой, чтобы продлить ощущение свободы от четырех давящих стен.

К девяти часам офис заполняет стук каблуков и дверей кабинетов. Была бы моя воля — отвел себе целый этаж, чтобы была возможность поработать в тишине. Закрываю кабинет и снова погружаюсь в дела. Когда раздается стук в дверь, я готов начать убивать. Сегодня день не для посетителей, я же предупреждал помощницу.

Игнорирую стук, продолжая собирать аналитику по тестовому вводу продукта. Если не совсем идиоты — развернутся и уйдут. Но, кажется, человек с той стороны единственный в этой компании, кто ещё не знает, как я ненавижу незваных гостей, потому что стук повторяется, а затем ручка двери опускается вниз.

В кабинет сначала вплывают ноги, а потом и все остальное стройное тело, облаченное в супер облегающее черное платье. Я откидываюсь на спинку кресла, наблюдая, как Камилла уверенно вышагивает к моему столу.

— Можно?

— Ты уже вошла, — раздраженно кидаю я.

— Дело срочное, Саш, — она аккуратно отодвигает стул и садится напротив меня.

— Камилла Георгиевна, — акцентирую внимание на субординации. — Сегодня не приемный день, а я по горло в аналитике. Запишитесь на завтра.

Возвращаю взгляд на экран ноутбука, как бы говоря, что на этом разговор закончен. Вообще, ее выкрутасы уже начали подбешивать. То, что когда-то я имел неосторожность засунуть член в ее вагину, а после сохранить деловые отношения между нами, очевидно, натолкнули ее на мысль, что она имеет привилегии здесь. Но это не так. Доказательство тому — как минимум пятеро таких же, как она, в то или иное время оказавшихся в моей койке, и по-прежнему занимающие крупные должности в компании. Но ни одной из них я ничего не обещал, а Камилла и вовсе была изначально оповещена, что эта акция разовая.

— Саш, ты видел план на четвертый квартал?

— Более того, активно участвовал в его распределении, — устало бурчу я, все так же не отрывая взгляд от экрана.

— Почему на мой канал опять прирост в сорок процентов? Где я, блять, их возьму?

Поднимаю глаза на блондинку и невольно вскидываю брови. Не ожидал от нее такой реакции. Видимо перспектива упустить годовую премию ее не прельщает. Хотя она всегда была остра на язычок.

— У тебя пролонгация СРО* в ноябре по новым тарифам. Плюс, не ты ли хвалилась, что заполучила Дементьева с его парком машин?

— Он слился.

— Он же дружок твоего мужа? — удивленно говорю я. — Ты его обхаживала года два.

— Дообхаживалась! — срывается блондинка, размахивая руками.

Понятно. Вот почему я предпочитаю иметь дело с мужиками на руководящих постах — от них такого не услышишь. А ещё Камилла в очередной раз убеждает меня в шлюховатости всего женского рода. Запороть такую сделку ради одноразового перепихона? Серьезно?

— Это не мои проблемы, — отмахиваюсь от нее. Не сомневаюсь, что именно она вешалась на перспективного клиента, это в ее духе. От ее цепких лап даже я не ушел когда-то. И плевать она хотела на мужа и дочь, ждущих ее каждый вечер дома.

— Саш, — выдыхает она, по-видимому, собираясь на второй заход со своими, как ей кажется, железными аргументами.

— Свободна, — жестко говорю ей.

Блондинка гневно фыркает, встает и направляется к двери.

— И в следующий раз запишись на прием, — холодно кидаю ей в спину.

От грохота двери об косяк за спиной звенят стекла. Раздражение на нее и ситуацию в целом только подбрасывают дров во внутренний пожар. Как я, блять, устал от них всех.

Как я, блять, устал.

Практически следом в дверь раздается ещё один стук. Требовательный и громкий. Куда, к чертям собачьим, сегодня смотрит Карина, моя верная стокилограммовая помощница?

— Войдите, — ору я, не ожидая от этого дня уже ничего хорошего.

Дверь широко распахивается, и в кабинет быстрым шагом влетает девочка из будущего. Очень короткая юбка ее приталенного костюма тут же отвлекает меня от негативных эмоций, перекрывая их похотью. На пухлых губах привычно алеет помада, от которой у меня неконтролируемый стояк. А уж эти молнии в глазах, ммм, вот и моя разрядка подоспела.