— Да, я бы подумал, что это убийство, — задумчиво сказал Игорь. — Только кому было нужно убивать ее? Кому это могло быть выгодно?

— Знаешь, что самое плохое? — сказала Катя. — Эта история вся завязана на мне. Я была последней, кто видел Лену, мне же она и оставила свою прощальную записку. И еще только я знала, где она совершила свое самоубийство.

— Ты знала?

Катя кивнула и в ее глазах появились слезы.

— Это было ее любимое место. Мы с ней несколько раз приезжали туда. Там никогда не бывает людей и там очень красиво. Огромная скала. Когда я прочитала Ленины письма, я поехала туда, потому что надеялась… — она замолчала, — Я надеялась, что она жива, что я успею. Но там никого не было, — Катя уткнулась Игорю в плечо и заплакала.

Он молча гладил ее по волосам, обдумывая ситуацию.

— Знаешь, а может она все-таки жива? — Катя подняла мокрое лицо к нему. — Может быть, она просто уехала куда-нибудь? Я не могу поверить, что ее больше нет!

— Давай будем надеяться, — осторожно сказал Игорь. — Тело так и не нашли?

— Нет, — Катя покачала головой.

— А пока не нашли тело, всегда есть надежда! — сказал он, вытирая Катины слезы. — А мы с тобой должны что-то придумать, чтобы выбраться отсюда.

Неожиданно в коридоре послышались шаги, и они отпрянули друг от друга. На пороге стоял бледный Луис.

— Выходите! — мрачно произнес он.

Они быстро последовали его приказу. Луис молча шел впереди. В узком коридоре только и были слышны их шаги. После многочисленных переходов они вновь попали в ту часть дома, которую Катя хорошо знала. На миг ей почудилось, что все это было сном, и Лена сейчас выйдет встречать их, одетая в какой-нибудь экзотический наряд. Луис привел их в хорошо знакомую гостиную, где на самом видном месте стоял Ленин портрет с траурной лентой. Катино наваждение вмиг рассеялось. Стол был накрыт на троих, и Луис пригласил их сесть.

— Больше не могу! — сказал он, не глядя на них. — Я же не изверг. Я не могу больше тебя там держать. Но прошу тебя в последний раз, скажи, почему она оставила меня? Может, я плохо к ней относился? Или стал ей противен? А может, она полюбила кого-нибудь? Я все передумал, я не могу спать, не могу жить без этого, скажи мне, Катя!

Неожиданно Катю осенила мысль: «Если ты хочешь, чтобы тебе поверили, надо сказать что-то близкое к правде». Она может сказать, но, не называя болезни. Если анализы были анонимны, он никогда не узнает.

— Она узнала, что больна, — осторожно сказала Катя, тщательно взвешивая каждое слово, — эта болезнь неизлечима. Лена была обречена на боль и страдания, а она не хотела страдать и заставлять страдать тебя. Она любила тебя, Луис, и она хотела, чтобы ты запомнил ее молодой и красивой, а не больной и безобразной.

Луис что-то хотел сказать, но Катя продолжила:

— Не спрашивай меня названия этой болезни, я все равно не вспомню, да это и неважно.

В его глазах появились слезы, слезы медленно катились по коричневым от загара небритым щекам. Катя отвернулась, ей стало страшно, она легче переносила его угрозы. Так уж принято, что мужчины не плачут. За столом повисло молчание. Потом Луис поднял рюмку.

— Давайте помянем. Светлая ей память.

Они выпили, потом он продолжил:

— Спасибо, что рассказала. Теперь я знаю причину и не буду винить себя, что не был достаточно внимателен. Так распорядился бог, а она лишь ускорила финал.

— Я тоже любила ее, Луис. И в память о ней я бы хотела устроить выставку ее картин в Москве. Ты позволишь?

— Они твои, это указано в завещании. Я прикажу их упаковать. Когда вы едете?

Катя посмотрела на Игоря, ловившего их каждое слово.

— Когда мы едем, Игорь?

— Чем скорее тем лучше, — сказал он.

— А отель? — спохватилась Катя. — Нет, надо найти нового управляющего, а потом ехать.

Игорь кивнул и поднялся.

— Да, Катя, — вдруг вспомнил Луис, — тот парень, бармен, не помню его имя…

— Юра, — подсказала Катя.

— Да, просил передать тебе письмо. Но я забыл, обо всем забыл. Вот, возьми. Он протянул ей запечатанный конверт. Ну, — он посмотрел на Катю и Игоря, — будьте счастливы.

Он пошел к выходу, а Катя смотрела ему вслед. Он шел медленно, еле передвигая ноги, ссутулившись, как старик, а старику недавно исполнилось сорок, и всего лишь несколько дней назад он выглядел подтянутым, уверенным в себе мужчиной средних лет, но горе имеет обыкновение неузнаваемо менять облик людей, неумолимо приближая их к старости и смерти.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. Катастрофа

Глава 45

Было совсем неудивительно, что после пережитых волнений Катя, положив письмо от Юры в карман черного платья, сразу же забыла о нем. Несколько дней они провели вместе в маленьком домике у моря и, если бы не глухая боль от потери подруги, она бы чувствовала себя счастливой. Просыпаться и засыпать в его объятиях, вместе встречать закаты и рассветы — все это было для нее новым и неизведанным, а постоянные разлуки лишь усиливали их страсть. И все-таки через несколько дней Игорь должен был вернуться, а Катя должна была остаться, чтобы передать дела. Когда Игорь улетел, Катя занялась поиском нового управляющего. Дело осложнялось тем, что она почти никого не знала и, соответственно, не могла никому доверять. Все чаще ее мысль останавливалась на Ксюше, но Катя считала ее слишком мягкой и слабохарактерной. В конце концов, после долгих колебаний она решила дать ей шанс с месячным испытательным сроком и в случае, если она не справится поискать кого-нибудь в Москве, где у нее было много знакомых еще из института. Луис согласился с ее решением, не особенно вникая в суть дела. Он все еще не оправился от своей потери и с большим трудом мог думать о чем-нибудь другом.

Катя вызвала Оксану для беседы. Поговорив о текущих делах и, выслушав ее отчеты, она сразу перешла к делу.

— Я уезжаю в Москву, а поскольку ты единственный человек, который здесь разбирается во всем, мы с Луисом решили, чтобы ты осталась вместо меня.

— Здесь, в твоем кабинете? — ее лицо просияло, как у ребенка, получившего давно желаемую игрушку.

— И в кабинете и на территории, — ее почти детский восторг был приятен Кате. — Дело в том, что я собираюсь вернуться в Москву, и порекомендовала Луису взять на это место тебя. Если у тебя получится, — осторожно сказала Катя, то ты останешься, если нет, то я найду кого-нибудь в Москве, а ты останешься на прежней должности.

— Получится! — с жаром воскликнула Ксюша, внезапно осознав, какой шанс ей предоставляет судьба, — Да я землю переверну, у меня все пахать будут. Я такой порядок здесь наведу!

— Замечательно, тогда я проведу с тобой несколько дней, чтобы ты вникла в суть дела, а потом уеду.

— Счастливая ты, Катя, — не удержалась Оксана. — Такого мужика себе отхватила! Тебе, наверное, и работать теперь не нужно!

— Наверное, бог решил меня наградить за то, что оставил сиротой в детстве и бесплодной в юности, — горько усмехнулась Катя и добавила, грустно глядя Ксюше в глаза: — Я бы все это отдала, не задумываясь, только за одну единственную возможность — прижать к груди своего собственного ребенка.

— Ты выйдешь за Игоря замуж? — не унималась Оксана, вопрос детей ее никогда особенно не интересовал. Она считала, что без них гораздо лучше, поэтому не разделяла Катиных страданий.

— Я еще не разведена официально, — отмахнулась она от Оксаны, не желая обсуждать с ней свою личную жизнь. — И давай лучше займемся делом.

Двух дней катастрофически не хватило, не все шло гладко у Оксаны, несмотря на ее очевидные старания, и Катя никак не могла решиться уехать и оставить ее одну. Оксане не хватало гибкости мышления, умения ладить с людьми и, конечно, знаний, которые обязательно должны быть у человека в этой должности. Умению руководить невозможно научиться, человек рождается или лидером или исполнителем. К сожалению, наблюдая за Ксюшей, Катя это осознала в полной мере. «Слишком много амбиций, слишком большое желание показать свою власть там, где надо просто проявить гибкость», — жаловалась она Игорю на Оксану, который просил ее приехать скорее. Но Катя была слишком ответственна, чтобы бросить дело на произвол судьбы, поэтому терпеливо занималась обучением Ксюши. Прошло две или три недели, прежде чем ей показалось, что она сможет уехать. Заказав билет и подробно расписав все рекомендации, Катя вернулась к себе, чтобы собраться. До вылета самолета оставалось около шести часов. Она улыбнулась: каких-нибудь шесть часов, и она упадет в объятия Игоря, с которым не виделась целую вечность.

Она достала сумку, с которой приехала сюда, и открыла шкаф. На вешалках были развешаны летние платья и костюмы. Катя с сожалением посмотрела на них — в Москве уже началась осень, придется влезать в ненавистное пальто. Ее взгляд упал на черное платье, в котором она была в тот день, когда ее запер Луис. Она взяла его в руки, чтобы сложить, как вдруг ей показалось, что в кармане что-то зашуршало, и тут она вспомнила о письме, которое ей дал Луис перед отъездом. Ругая себя за рассеянность, она распечатала конверт, пытаясь прикинуть, сколько же оно провалялось в кармане. «Наверное, не меньше трех недель», — решила она и стала читать.

Здравствуй, Катя!

Надеюсь, что у тебя все хорошо. Здесь произошло такое событие, о котором тебе надо знать. В один из дней моего дежурства в баре ко мне подошел мужчина, который представился твоим мужем, Павлом. Он был неряшливо одет, небрит, непричесан, а его глаза… Если бы ты видела его глаза! Он стал просить у меня твой адрес, которого я и сам не знал, но пообещал, что постараюсь узнать. На это он покачал головой и сказал, что уже будет поздно. Народу в баре не было, и я предложил ему выпить. После двух рюмок бедняга рассказал мне, что убил твою сестру, кажется, он называл ее Златой. Он зарезал ее кухонным ножом после того, как прочитал ее дневник. Он узнал, что она всю жизнь ненавидела тебя и что она, здесь я не уверен, но передаю тебе слово в слово, убила твоих родителей и хотела убить тебя. Потом он достал тетрадь и взял с меня клятву, что я передам этот дневник только тебе лично в руки. Он настаивал, что ты должна об этом знать. Потом он ушел и насколько я знаю, после нашего разговора он пошел в милицию и во всем признался. Это было очень громкое дело, его показывали в новостях, у них осталась маленькая девочка, которую определили в детский дом. Самое странное в этом деле было то, что он не рассказал никому о дневнике и никто не знал причины, заставившей его убить мать собственного ребенка. В общем, Катя, постарайся приехать или дай мне знать, что делать с этим дневником, который, наверное, должен быть передан следователю, но я, пойми меня правильно, не хочу иметь с этим дело. К тому же Павел настаивал, чтобы сначала ты его прочитала!