Небо становилось все более грозным. Черные тучи наплывали одна на другую, сгущаясь. Ветер тоже поднимался неслабый, так что нам обеим было довольно холодно, но мы все же качались на своих качелях и делали вид, что не замечаем того, как нас зовут наши мамы. Я вообще никогда не задумывалась о родителях и их переживаниях на мой счет. Просто делала то, что считала нужным, а потом получала за это нагоняй. Нет, иногда конечно и похвалу слышала в свой адрес, но чаще всего, конечно, были нагоняи, оры и крики. Папа в такие моменты отходил в сторону и брался за голову, считая, что лучше ретироваться сейчас, чем попасть под раздачу чуть позже.

- Смотри, Маш! – вскинула я указательный пальчик в сторону неба. Только что там промелькнула молния. – Классно, да?

Маша мне не ответила и я заметила, что вместо того, чтобы качаться на качеле, она слезла с нее и сидит на голой земле, взявшись за голову.

- Эй, ты чего? – спрыгнула я и подбежала к ней. Она плакала.

- Больно, - тихо вымолвила она, сдавливая виски. – А-а-ай!

Девчонка медленно опустилась лбом на землю, продолжая обхватывать себя руками и плакать. А затем грянул раскатистый гром, и она очень громко закричала. Настолько громко, что даже гроза не могла сравниться с ней по децибелам. И я отчего-то тоже закричала вместе с ней. Стала звать на помощь, но никого из взрослых рядом не было, а потому мы были беспомощны. Маша продолжала кричать, а сильный ливень, по каплям начинающий свою заунывную шумную песнь, отражал ее крик. А потом она вдруг затихла. Надолго. И я было подумала, что с ней теперь все в порядке, а потому потрепала ее по плечу, пытаясь поднять и усадить нормально, но она не поддавалась. Она вообще никак не реагировала на мои действия. Казалось, что уснула.

- Маша, Маша! – дергала я ее за плечо. Приложила чуть больше усилий и перевернула ее на спину, уложив случайно в образовавшуюся грязную лужу.

Во мне начинала стыть тугим комком тревога. Да такая сильная, что захлестывала с головой. Я очень боялась, что с подругой произошло что-то плохое, и хотела лишь одного – чтобы она проснулась.

- Маша, проснись! – кричала я ей. – Маша!

Я почувствовала, как кто-то с силой оттащил меня от девочки назад и велел сидеть там. Это была моя мама, которая все же нашла нас. А мама Маши теперь сидела рядом с дочерью и тоже пыталась докричаться до нее. И у нее тоже ничего не выходило. Маша не просыпалась. Совсем.

Тетя Света обняла ее и горько заплакала. Ее голос пробирался мне под кожу, настолько отчаянным он был. Я никогда не слышала, чтобы так плакали. И никогда больше не хотела такого слышать. Моя мама что-то говорила ей, держа руку на плече, но она ее не слушала. Правда в какой-то момент она замолчала и повернулась ко мне лицом, заглядывая в глаза. Взгляд у нее был страшный. Очень злой. Молния, сверкнувшая совсем недавно, не шла с ним ни в какое сравнение.

- Это ты, - прошипела она, глядя на меня, - это все ты, маленькая мерзавка!

Я подалась немного назад, продолжая марать свою промокшую одежду в грязи.

- Из-за тебя она умерла! – закричала тетя Света.

- Свет, это не так. Нелли тут ни при чем, - попыталась заступиться за меня мать.

- Ни при чем? – зло посмотрела женщина в лицо моей матери, та тоже была очень напугана происходящим, - ты вырастила настоящего монстра. Сколько детей пострадало от ее выходок? Я спрашиваю сколько?

Мама не ответила, а только мельком взглянула на меня. Она даже не пыталась отстоять мое имя перед ней. Она и сама считала так же.

- И именно мою дочь она погубила.

Тетя Света аккуратно положила тело дочери на землю и подошла ко мне. Я все так же сидела на земле, так что она присела передо мной и выставила перед моим носом указательный палец.

- Это ты заставила ее убежать снова. Это ты во всем виновата. Ты! – постепенно ее голос все больше повышался.

- Я не думала… - начала было я, но мне не дали договорить.

- Ты настоящий маленький дьявол! – закричала тетя Света мне в лицо. - Таких, как ты, не любят! Таких, как ты, ненавидят! Запомни это!

Я смотрела в ее лицо, которое с каждой секундой становилось все дальше, потому как мама и какие-то прохожие стали оттаскивать ее от меня, и я не видела ничего. Видела только отчаяние в глазах потерявшей ребенка матери, считающей, что именно я виновата в этом и никто другой. И мне тоже теперь так казалось.


Тогда я впервые впала в ступор. Вокруг меня кто-то бегал и что-то говорил, а я только и видела, что злые глаза тети Светы, которая теперь уже точно не будет подолгу болтать с моей мамой, а также Машу, которую я взяла за руку и потащила за собой со двора, лишь бы оказаться подальше от взрослых. И мне впервые в жизни захотелось все вернуть назад и послушаться родителей. Хотелось перестать быть той, кого все ненавидят. Хотелось измениться и доказать тете Свете, что я не такая плохая, как она думает. И однажды я доказала, только она этого так и не увидела.

Глава 49.

Отчего-то люди привыкли думать, что все резкие повороты в жизни определяют лишь очень существенные и весомые события. Однако же, на деле все выходит немного иначе. Всего одна капля на чаше весов может нарушить равновесие, перетянув результат в одну из сторон. Моя капля из грозовой тучи, нависшей над головой, успела выпасть как раз в тот момент.

Я честно выслушала все, что хотели сказать мне родители. Не хотела, но ловила каждое слово, вызывающее в душе обиду маленькой девочки, которая до сих пор жила где-то внутри. И не произнесла ни слова против. Лишь кивала в ответ на все брошенные фразы.

В очередной раз узнала, что неблагодарная и не ценю то, что мне предоставлено. Иду по наклонной и рушу своими же руками свою жизнь в один из самых ответственных периодов жизни – молодость.

И, возможно, я хотела бы ответить, что молодость как раз создана для ошибок и смены вектора своего дальнейшего направления и только мне решать в какую сторону он направится, но не могла сделать этого. Смотрела на постороннюю женщину, присутствующую при этом разговоре, и не могла. Во мне во второй раз что-то надломилось в ее присутствии.

Оказавшись в своей комнате, я сначала несколько минут стояла в темноте за закрытой дверью и смотрела прямо перед собой. В душе было так пусто и холодно, как не бывало никогда раньше. Затем, сделав несколько шагов в сторону кровати, опустилась на нее и закрыла глаза. Мой хрупкий мир в очередной раз дал трещину. А быть может на этот раз он и вовсе разбился на мелкие осколки. Одним неловким движением чьей-то руки. Одним спонтанным решением. Одним разговором с Ромой. И одним присланным кем-то видео. Не так много, как оказалось, требовалось, чтобы вновь заставить меня усомниться в себе. Снова отступить и вернуться к началу. Тому, от чего в течение нескольких недель меня пытался избавить брюнет с солнечным взглядом.

Когда моя жизнь успела пойти под откос?

Со смерти Маши? Со страшных слов тети Светы?

Нет. После этих событий все стало нормальным. Спокойным и правильным. Таким, как и должно быть.

Мой маленький мир пошатнул совсем другой человек. Тот, который и сам сегодня сказал, что не узнает меня. И я тоже больше не узнаю себя, потому что почти поборов в себе тьму, на своем пути встретила его. Человека, заставившего открыть себя миру, показаться такой, какой я могла бы быть без условностей и в очередной раз получила плевок и слова о том, что с такой мной иметь дело никому не в радость. Это он заставил меня поверить в то, что открыться всем – это нормально. Из-за него я стала творить всякую ерунду, не слыша ничего вокруг, кроме его голоса. Завораживающего голоса, который заставлял меня следовать за ним, держась за руку.

Из-за него я поссорилась с родителями, перестала общаться с Виленой. Все были против него. Одна я цеплялась за то, что он достает из меня все то дерьмо, что я скрываю, и говорит, что мне не нужно этого стесняться.

Да только никому это вовсе не нужно.

Резко распахнув глаза, вновь столкнулась с темнотой своей комнаты.

«С меня хватит, - решила я. - Больше не хочу так жить».

Соскочив с кровати, вышла из комнаты и схватила первый, попавшийся на глаза, телефон. Он оказался папиным. Отец вообще редко берет его в руки в свободное время, предпочитая интернету и разговорам с кем-либо старые добрые ТВ программы.

Номер Аморского я уже успела выучить наизусть, а потому мне не составило труда набрать его в строке получателя смс-сообщения и накатать то, что крутилось в моей голове на тот момент. А крутилось там многое. Так что письмо мое вышло очень сумбурным и эмоциональным. Таким, что после его отправки я едва сдержалась, чтобы не разрыдаться.

Я откинула телефон на диван, будто обжегшись, и закрыла лицо ладонями, понимая, что только что сделала и, осознавая, что слезы уже на подходе. И мне очень не хотелось, чтобы кто-то увидел их. Понял, как ничтожно я себя чувствую.

Зачем я только тебя встретила, Аморский? Все ведь было так нормально до твоего появления в моей жизни.

Вернувшись к себе и собрав домашние вещи для похода в душ, стремительно направилась в коридор, слыша, как настойчиво звонит отцовский телефон, в то время как он его не замечает. Схватила его и, подавив в себе рвущийся наружу всхлип, нажала на ответ. Мне нужно было дать понять Роме, что писала ему, действительно, я и это только мое решение, с которым стоит считаться.

- Ты можешь нормально мне все объяснить? – кричал в трубку парень, а я почти его не слышала из-за стоящего звона в ушах, и потому только дала отбой и побежала туда, куда и направлялась. В ванную комнату, где едва закрыв дверь, осела по другую ее сторону на пол.

Сдерживаемые до этого слезы, полились сплошным потоком.

Стараясь подавлять всхлипы, я закрыла рот рукой и потянулась к крану, чтобы включить душ на полную мощность.