Если его малышка стояла сейчас здесь, значит, вез всех как всегда он. Жаль, что он об этом ничего не помнит. Зато точно помнт о том, что никаких происшествий не произошло за время их поездки. Рома был аккуратен в отношении машин даже тогда, когда был в стельку пьян. Любовь к этому виду транспорта была у него в крови.

Осмотрев мустанг на предмет сколов и царапин, парень залез в кабину, завел мотор и плавно выехал со двора, так и не разбирая, где же он сейчас находится.

Глава 2.

- Неужели каникулы-ы-ы, - протянула я в трубку и завалилась обратно на свой аккуратно сложенный диван, - Лесь, ты можешь поверить в это?

По ту сторону телефонного динамика послышался недовольный голос.

- Кому как, знаешь ли. У меня, в отличие от некоторых, еще и практика имеется. Это вы с Вилькой балду пинать можете, а мне еще две недели тут торчать, - в трубке послышалось шелестение каких-то бумаг.

Олеся, моя давняя подружка из соседнего дома, как единственный из нас представитель далеко не гуманитарного склада ума, училась по специальности «Нефтегазовое дело» и теперь была вынуждена сидеть в одной из компаний-представителей данной отрасли и перебирать бумажки. Нам же со второй нашей подружкой – Виленкой, повезло больше, и мы могли не посещать производственную практику, так как нам поставили штампы на всех договорах просто так. Ну, не совсем просто так конечно. До этого год назад лично мне пришлось пахать на них, как загнанной лошади, выполняя мелкие поручения. Так что на этот год они просто обязаны были принять меня без отработок.

- Значит, не пойдешь с нами по магазинам завтра? Не забыла о том, что у нашей дорогой подружки день рождения совсем скоро? – решила немного поддразнить Олесю я.

- Ой, да ну тебя, Тихонова. Все я помню. Не совсем еще растеряла мозги в этой бесконечной бюррократии.

Я издала смешок, представляя Елагину, никогда не любящую бумажную волокиту, в кипе листов формата А4, которые нужно рассортировать. Да она, должно быть, рвала и метала, когда возвращалась домой.

- Не пойду я с вами. Ты же и так знаешь. Но день рождения даже не мечтайте, что пропущу, - строго заявила мне Леська.

Мы еще долго болтали с подругой о насущном, пока она шепотом не сообщила, что к ней пришел какой-то человек с проверкой. После чего она попрощалась и быстро скинула звонок.

Да уж, несладко ей приходится работать на такую серьезную компанию. Тотальный контроль и тирания за один лишь штампик и подпись начальника.

Я слонялась весь день по дому, не зная чем заняться в ожидании работы, которая начиналась в восемь вечера. Маме и папе не нравилось то, что я работаю так поздно, но это единственный график, который мог бы устроить студента-очника. И пусть я не высыпалась, зато имела возможность учить то, что задано, еще при свете солнца. Ночью моя продуктивность все равно падает ниже некуда. Тогда бы и прощай мой красный диплом или же карманные деньги, которые я не выпрашивала у родителей вот уже несколько лет, перебиваясь с одного места работы на другое. Благо, что музыканты в нашем городе ценились, так что я могла всегда найти какую-то подработку. На крайний случай всегда оставались официанты. Но этого я не любила, так как насмотрелась на своем веку всякого.

За этот первый свободный день я успела отлежать себе оба бока, прибраться в комнате (которая и так всегда содержалась в идеальном состоянии), еще раз постоять под душем и вымыть голову со всеми возможными средствами, а также перемерить всю свою одежду, выкинуть из нее что-то ненужное и заново все педантично сложить по местам, заведенным еще в детстве. Мама говорила, что в комнате девочки всегда должна быть строгость и порядок. Иначе замуж никто не возьмет. Раньше этот аргумент пугал меня, но сейчас все больше отходил на второй или третий план. Мне просто нравилась чистота и организованность. Так я чувствовала себя намного лучше.

К семи часам я уже переделала все дела на свете и просто смотрела в потолок, о чем-то мечтая. Это вообще было свойственно для меня – витать в облаках. В школьные времена меня даже за это частенько дразнили. Я могла настолько улететь в свои собственные фантазии, что учителя не могли до меня докричаться, и им приходилось махать мне рукой перед носом. Но я каким-то образом в это время усваивала произнесенную информацию и повторяла ее почти слово в слово. Поэтому поймать меня на невнимательности было трудно. Таким способностям удивлялась даже я сама. Говорить об Олесе и Вилене, с которыми мы были одноклассницами, вообще не стоило. Они такими талантами не блистали и часто не могли ответить на элементарный вопрос учителя: «Что я только что сказала?» И получали в итоге неуды по поведению.

Хорошо, что сегодня днем я перешерстила весь гардероб, и теперь мне не нужно было думать о том, что же надеть. Я просто сразу потянулась за черными джинсами, розовым топом на бретелях и легкой накидкой-кимоно, какие были модны несколько лет назад. Но меня это не смущало, и я продолжала их носить. К тому же на работе у меня все равно лежит другая одежда, в которой я обычно и выступаю, так что особенно беспокоиться не приходилось.

На ноги темные босоножки без каблука, в руки футляр со скрипкой, на губы малиновый блеск для губ. Ключи от дома в карман и можно было спокойно выдвигаться к музыкальному кафе, находящемуся от дома не так уж и близко.


Рома, определив по карте в смартфоне свое местоположение, построил маршрут к своему дому и двинулся в нужном направлении. В квартире, которую он звал своим домом, его никто не ждал. И это устраивало парня, который и так все время проводил в компаниях. Ему иногда просто хотелось тишины и покоя. Лечь спать, отключив все телефоны и не выходить из своей комнаты долгое время, зная, что его точно никто не потревожит. А это ему сейчас было нужно больше всего. Чтобы его никто не трогал и дал просто отлежаться, выветрив из головы привязчивый алкоголь.

Вообще-то Рома не любил пить. Это казалось ему сомнительным действием, которое не дает сосредоточиться и размывает все границы, построенные обществом. Границы он нарушать любил, но только тогда, когда сам нес ответственность за то, что он делает. Ему нравилось быть плохим мальчиком в своих глазах. А алкоголь лишал его этого. Рома просто творил какую-то дурь, а потом ничего об этом не помнил. Это неинтересно. В этом нет никакого кайфа.

Но Рома пил. За компанию со всеми, как и подобает. Да, иногда пропускал тосты или только делал вид, что пьет, а сам выплевывал едкую жидкость в стакан с соком. Никто этого трюка не замечал, так что многие удивлялись тому, что парень долгое время мог оставаться трезвым. Вчера такой прием не прошел. На дне рождения лучшего друга, по имени Вадим, не было ни сока, ни хотя бы кока колы. Был алкоголь. Много алкоголя. А еще друзья, смотрящие в рот Роману. Пришлось пить и напиваться.


Также Рома не любил всех этих девчонок, вешающихся на него толпами и предлагающих себя. К ним у парня было всего одно чувство – отвращение. И это не от того, что он пережил тяжелое расставание и теперь ненавидел всех женщин на свете, не от того, что в родственницах значилась девушка легковесной профессии. Ему просто были противны люди, вот так просто растрачивающие себя и продающие свое тело. Даже будь то просто хороший секс. Вопреки всем доводам о том, что Аморский тот еще засранец, парень не верил в отношения без обязательств. Сказывалось воспитание матери.

Зайдя в свою однокомнатную квартирку, Рома первым делом пошел в душ отмываться от вчерашнего дня и чужих рук. Ему не хотелось оставлять следы празднования на себе. После этого, даже не утруждаясь на то, чтобы надеть что-то, доплелся до дивана и вырубился на весь остаток дня.

«Дилинь-дилинь» - напевал под ухом телефон. У темноволосого парня была привычка класть его под подушку каждый раз. – «Дили-и-и-инь».

- Черт, - нехотя поднял голову Рома, выуживая трубку из-под уха.

На экране значился номер Антона Дементьева, человека, благодаря которому Рома мог позволить себе снимать отдельную квартиру и покупать дорогие авто. И если бы не осознание этого факта, Рома бы отключил телефон и улегся спать дальше. Но Антону не ответить было нельзя. Такими птицами не разбрасываются.

- Да? – прохрипел в трубку парень и постарался прочистить горло.

- Ты спишь там что ли? – удивился Дементьев, парень двадцати восьми лет с грубым низким голосом.

Рома кивнул, но тут же понял, что собеседник его не видит и поэтому повторил вслух, что да, он спал.

- Что-то хотел? – задал вопрос темноволосый.

- Хочу обсудить с тобой кое-что сегодня, в девять в кафе «Filum». Это насчет следующего заезда.

Рома тяжело поднялся и сел, глядя на часы, стоящие под плазменным телевизором. Семь вечера. Сколько же он сегодня спал?

Благо, что голова перестала болеть, вот только сухость во рту стала еще больше и не давала нормально разговаривать.

- Окей, до встречи, - быстро попрощался со старым знакомым парень и поплелся в кухню за живительной влагой.


Через два часа более-менее бодрый молодой человек с каштановыми волосами стоял на пороге кафе «Filum», что переводилось с латыни как «Струна» и было по сути чем-то вроде бара, в котором можно расслабиться под звучание струнных инструментов. Кто-то из друзей рассказывал ему об одной группе, дающей здесь концерты практически через день. По их словам, звучание было достойным. Роме даже самому стало любопытно проверить это предположение, поэтому он, не дожидаясь своего товарища, прошел в темное помещение музыкального кафе.

На пороге его никто не встретил, кроме громкой музыки, которая впрочем, тоже вскоре стихла. Только что закончившие свое выступление музыканты уступали свое место на сцене коллегам по цеху.

Рома прошел вглубь помещения, разыскивая столик за которым он мог бы расположиться поудобнее. На глаза тут же попался диванчик, рассчитанный на четверых человек. Он стоял прямо напротив сцены, утопленный в тени, так что со сцены наверняка смотрящих за представлением было не разглядеть. В то время как с дивана сцену, подсвечивающуюся снизу, было отлично видно.