В деревянную дверь моей комнаты заколотились довольно таки уже сильные кулаки Артура.

- Открывай, соня! Я знаю, что ты проснулась.

Вот честное слово, как будто ему снова четыре или пять лет и он достает меня с тем, чтобы я поиграла с ним. Тогда он вставал в шесть утра и будил не только всех нас, но и соседей, живущих за стенкой. Этот ненормальный бегал по дому и барабанил по батареям, стенам, а также по всем поверхностям, до которых мог дотянуться. Тогда же меня впервые посетила мысль о том, чтобы сдать его в детский дом, а самой на пару с родителями сбежать к полярным медведям.

- Я хочу е-е-есть, - пропел он своим абсолютно не музыкальным ломающимся голосом.

Я от злости на брата, который посмел меня будить в… Чего? Двенадцать дня?.. в общем, я запульнула свою любимую желтенькую подушечку в дверь и тут же осталась без укрытия. Больше заткнуть уши было нечем. А звон все продолжался, и теперь уже я поняла, что это такой извращенный прием Артура с его собственным будильником, который я по неосторожности однажды сама же ему и подарила. Вырвать бы сейчас этот день из своей биографии и подарить ему книжку о том, как не доставать сестру своим невыносимым характером.

- Это не мои проблемы! – вскричала я в ответ. Артур оставался единственным, с кем я могла не церемониться и ругаться от души. Правда, только в отсутствии родителей поблизости.

- Ты дрыхнешь уже целую вечность! Не надо было кутить по ночам так долго.

Этот мелкий пакостник все-таки не спал этой ночью и слышал все, что происходило между нами с родителями. Но оно и понятно, кто же из подростков засыпает раньше двух часов ночи? Полуночники лучше всего выходят именно из четырнадцатилетних.

Я поднялась на своей кровати и отметила то, что до сих пор нахожусь в той же одежде, в которой пришла с кафе. Даже покрывало не было расстелено, и я просто напросто всю ночь проспала на нем. Благо теплые летние ночи располагали к тому, чтобы спать без одеяла, хотя на самом деле я этого не любила и даже в самую жару обнимала своего любимого пухового друга.

- Выключи будильник, - закричала я, закрывая уши ладонями. Я хоть и не пила вчера много, но голова немного побаливала. Мой организм никогда не был приспособлен к его употреблению. Меня то тошнило на утро, то появлялась слабость и даже температура. Все это доводилось мне переживать еще в подростковом возрасте, когда мы с девчонками врали родителям, что останемся друг у друга, а сами шли к нашей однокласснице на ночную вечеринку. Собственно вот и все, что было в моей бурной молодости. Максимум три вечеринки, одна из которых была только для нас троих дома у Олеси, когда ее родители уехали куда-то по делам в другой город и оставили ее одну. После этого самого случая я и поняла, что пить мне противопоказано и больше не притрагивалась к алкоголю даже по праздникам. Вчерашний вечер оказался исключением из правил. Даже не знаю почему.


- Сначала открой дверь! – в ответ брат приложил будильник к нижнему краю двери, туда, где была щель, и звук доносился еще отчетливее.

Я едва слышно зарычала, но пошла исполнять его указание. Уже через пару секунд звон прекратился, а передо мной стоял почти уже перегнавший меня по росту младший брат. Его зеленые как у мамы глаза смеялись, как в прочем и вечно усмехающийся рот. Он прямо весь светился от злорадства. Ему доставляло какое-то истинное удовольствие измываться надо мной.

- О, пьянчужка проснулась, - улыбнулся он еще шире.

Я быстро присела, поднимая подушку с пола, и замахнулась на Артура. Правда он был мальцом проворным и быстро сиганул через гостиную куда-то в коридор. Я погналась за ним, чуть не спотыкаясь о стоящего вновь на моем пути Джефри. Он точно что-то замышляет против меня. Иначе бы не подставлял раз за разом. Это все наверно из-за того, что я с ним не гуляю, и Джефу приходится терпеть моего братца, который вообще-то всегда считался его полноправным хозяином и честно возился с ним самостоятельно. Даже к ветеринару возил пару раз. И это наверно единственное существо после себя любимого, которое интересовало его в этом доме.

- До сих пор ноги не держат? – засмеялся брат, увидев, как я слегка запнулась, огибая пса.

- Тебе не поздоровится, когда я догоню тебя, маленький зловредный таракан!

И я побежала дальше со своим ярко-желтым орудием в руках. А брат в это время уже успел скрыться в ванной комнате и закрыться там на замок.

- Я жду обед, Нелли. Когда он будет готов, может быть и прощу тебя за то, что оставила меня без завтрака.

- Мама всегда оставляет для тебя завтрак. Не ври мне, - хлопнула я по двери подушкой.

- Она сказала, что это будет твоим наказанием, и теперь ты будешь готовить для всей семьи до конца месяца.

Горы кастрюль, сковородок и поварешек вмиг пролетели перед моими ясными очами.

Из груди вырвался невольный протяжный стон. Целый месяц готовить трижды в день. Это худшее наказание, что могла придумать мамочка для меня. Даже перечитывание учебника в пятнадцатый раз и разучивание очередной композиции на скрипке не шло в сравнение с тем, на что она обрекла меня в этот раз.

- А еще она сказала, чтобы я никуда не пускал тебя из дома и что на работу ты больше не выйдешь.

Чего? Как это не выйду на работу? Я отменяю приз за худшее наказание в виде готовки и вручаю его этому решению. Я люблю свою работу, как бы дико то ни звучало. И я хочу ходить на нее так же исправно, как и раньше. На мне же большинство нашей музыки завязано.

- Но ты не волнуйся, я добрый, - вновь ехидненько пропел брат, - если ты выполнишь мои условия.

Как будто я без его условий не смогу открыть дверь и уйти гулять до прихода родителей.

- Какие еще условия? – спросила я для проформы.

- Ты будешь готовить мою любимую еду и делать то, что я тебе скажу. Весь этот месяц.

Я возвела глаза к нашему белому потолку.

- А чего не год?

- Не-е-е, - протянул ломающийся голос из-за двери, - за год я и сам устану придумывать что-то для тебя.

За четырнадцать лет не успел, а за год успеет. Что-то быстро он выдохся. Хотя кто знает, вдруг за год он наскребет себе немножко клеток мозга по углам черепушки и станет чуть умнее.

«Не-е-ет, - тут же решила я, - это случится в лучшем случае лет через десять. И то вряд ли».

- И что мой господин хочет на обед? – решила я подыграть этому совсем еще ребенку с совсем уже почти недетским голосом.

Брат задумался. Наверно даже потер подбородок, как делал это частенько, решая в какую игрушку ему поиграть на этот раз.

- Я думаю, что не отказался бы от борща.

- От какого еще борща? – возмутилась я перспективе готовить борщ. Терпеть не могу всю эту свеклу, пачкающую руки, зажарку и долгое томление оного для усиления вкуса и наваристости.

- Да-да, точно. Хочу борща! – поймал он меня на том, чего я вообще-то делать совсем не желала. И, к слову, не собиралась. Приготовлю ему ненавистных пельменей. Пусть жует и радуется.

Я тихо посмеялась в подушку, все еще лежащую в моей руке и двинулась прямиком на кухню, разыскивая такие нелюбимые братцем пельмени. Я же этот полуфабрикат обожала за его непривередливость. Поставил воду на десять минут, закинул пельмешки, подождал немного и вуаля – обед готов. Совсем не то же самое, что готовить борщ и марать свои руки.

Пельмени уже болтались на поверхности кипящей воды, когда раздался протяжный звонок в дверь. Никто из родных никогда не звонил так отчаянно. Всем хватало и двух легких нажатий, чтобы дать понять, что кто-то ожидает, чтобы ему открыли и поприветствовали на пороге. Этот же звонок заставлял мой мозг пульсировать и отдаваться молоточками.

- Открой дверь! – вскричал Артур, все еще находящийся в ванной. Боится он меня что ли?

И я вправду поплелась к входной двери. Но не из стремления выполнить указание брата, а из желания поскорее избавить свои уши от этого адского звука. Тот, кто придумывает подобные звонки, может готовить себе отдельный горячий котел в преисподней. Отца, который и установил его к нам в квартиру, отправлять к Аиду желания не было, но вот серьезно поговорить на этот счет или перерезать проводки желание появилось колоссальное. Особенно сейчас, когда голова моя отдавалась на этот звук настоящей болью.

Повернув щеколду в нужную сторону и отворяя входную дверь, даже не удосужившись узнать, кто же стоит по ту сторону, увидела висящую на звонке Олесю Елагину, ту самую серьезную и умную не по годам подружку из соседнего дома. Сейчас она совсем не выглядела собранной, как всегда. Наоборот ее одежда в деловом стиле была как-то перекручена и помята, а лицо ее заливали настоящие фонтаны горьких слез. Она, только увидев меня перед собой, тут же отпустила кнопку звонка, за что мои уши поблагодарили ее, и кинулась ко мне в объятия, громко всхлипывая.


Честно сказать такой Лесю я видела впервые в жизни. Обычно она не давала спуску особенно ярким эмоциям, типа слез. Я вообще не помню, чтобы хотя бы раз видела как она плачет. Она в основном смеялась вместе с нами, но вот чтобы плакала, причем настолько горько, - никогда.

- Господи, Лесь, что с тобой стряслось? – обняла я подругу и попыталась затащить в квартиру, прикрывая за нами дверь. Не нужно чтобы соседи слышали этот вой.

- Все! – взвыла она по-звериному и уткнулась мне носом в плечо. Мы были с ней одного роста.

- Что «все», Лесь? – приняла я вторую попытку узнать, что случилось.

- Мы… все, - всхлипнула она и задрожала всем телом, разражаясь рыданиями.

- Тебя с работы поперли? Это все?

Ее светловолосая голова излишне резко и быстро замоталась из стороны в сторону, говоря мне, что я не угадала с причиной.

Ладно, тогда зайдем с другой стороны.

- Это как-то связано с работой?

- Н-нет, - отлепилась от меня Леся, стараясь утереть глаза с поплывшим изрядно макияжем. Я так понимаю, что моя любимая розовая кофточка теперь тоже в ее черной туши. – Ой, прости. Я застираю, - подтвердила она мои догадки, дергая за ткань на плече.