– Он уверен, что это был джентльмен? – спросил Ларкин. Или, может, он всего лишь притворялся?

Тримли приподнял брови.

– Прошу прощения за то, что говорю об этом, но роль джентльмена сыграть не так уж просто, если ты им не родился, – улыбнулся он. – Мне не раз доводилось опрашивать хозяев гостиниц, продавцов – эти люди всегда безошибочно определяют, к какому классу принадлежат их клиенты. У них очень много общего с вами, Ларкин, – их житье во многом зависит от того, как они себя проявят в разных ситуациях.

Ларкин ужасно хотел пропустить слова Тримли мимо внимания, поскольку считал его вполне подходящим партнером для деловых отношений, но негодяй и не думал скрывать своего презрения, когда речь заходила об их происхождении.

– А владельцы гостиницы сообщили вам еще что-нибудь стоящее? – спросил Ларкин.

– Нет, – покачал головой Тримли. – Они лишь сказали, что леди и их сопровождающий направлялись в Лондон. Я проверил их слова у станционного смотрителя. Тот очень хорошо запомнил учительницу и ее четырех учениц – они ехали первым классом.

– А что же тот джентльмен, их сопровождающий? – поинтересовался Ларкин.

– Как это ни странно, станционный смотритель не заметил рядом с ними никакого мужчину, – слегка пожал плечами Тримли. – Такое впечатление, что тот пропал где-то по пути из гостиницы на станцию.

Ларкин почувствовал, как сзади по его шее покатились крупные капли пота.

– Что ж, по крайней мере присутствие мужчины хоть что-то объясняет, – сказал он.

– Ну да, например, раскроенный череп Римптона или контузию и сломанную руку Боннера, – согласился Тримли.

– О чем это вы говорите? – нахмурился Ларкин. – Вы же мне сообщили, что Римптон погиб при пожаре.

– Я сказал, что Римптон погиб в ту самую ночь, – поправил его Тримли. – Но мне удалось осмотреть тело, и я абсолютно уверен в том, что причиной его смерти стал не огонь, а человек.

– Ни одна учительница на свете не могла сделать этого, – пренебрежительно фыркнул Ларкин. – Вы правы, кто-то помогал ей. Вопрос теперь только в том, зачем этот мужчина взялся помогать учительнице. Даже если он в курсе наших планов, ему не удастся взять их выполнение на себя. Нам потребовалось несколько месяцев для того, чтобы устроить аукцион.

– Ему ни к чему делать то же самое, что намеревались сделать мы, чтобы подзаработать хорошенько, – заметил Тримли. – Вы же знаете толк в таких делах, Ларкин. Как бы вы поступили, оказавшись в подобной ситуации? Ну, если вы раздобыли что-то такое, что – вам это было бы точно известно – представляет большую ценность для кого-то другого?

Ларкин начал испытывать облегчение – впервые с тех пор, как узнал об исчезновении девочек.

– Я бы предложил бывшему владельцу этой собственности заплатить хорошие деньги за пропавшие ценности, – сказал он.

– Совершенно верно, – согласился Тримли. – Думаю, рано или поздно тот человек, который припрятал у себя девочек, выйдете нами на переговоры. И уж тогда-то мы с ним разделаемся.

– Черт возьми! Но не можем же мы сидеть спокойно и ждать, пока он решит вести с нами переговоры! – возмутился его собеседник. – Я – Александр Ларкин! Я не привык ждать. Удобства других меня не интересуют.

– Успокойтесь, Ларкин. – Встав со скамьи, Тримли направился к двери.

– Мы же меньше всего хотим привлекать внимание к собственным персонам. Рано или поздно этот джентльмен пришлет вам весточку, где сообщит, что он готов вести переговоры.

– Мне ваши приказания не нужны, Тримли! – оборвал его Ларкин, сжимая руку в кулак. – Да я весь город переверну вверх дном, чтобы найти девчонок.

– Ради Бога, только это будет пустой тратой времени.

– Почему вы так считаете?

Тримли задержался в дверях.

– С моей стороны было бы нелепо утверждать, что у вас нет хороших связей в некоторых районах Лондона, – вымолвил он. – Однако нам обоим известно, что в респектабельные круги вас близко не пустят. А тот человек, похоже, именно оттуда.

Ларкин похолодел, несмотря на жару.

– Ваш грубый подход имеет и свои плюсы, Ларкин, – с легкой улыбкой промолвил Тримли. – Но эта ситуация требует тонкости. Позвольте мне справиться с ней. Если вы помните, это было одной из причин того, что вы пригласили меня в свой бизнес. У меня есть связи там, куда вашей ноге никогда не ступить.

Выйдя в холодную комнату, Тримли закрыл за собой дверь.

Ларкин долго смотрел ему вслед. Пора с ним кончать, наконец решил он. Тримли был ему полезен несколько лет, но всему же есть мера. Довольно! Как только это дело, связанное с похищением девчонок, завершится, он позаботится о том, чтобы его партнерство с Тримли прекратилось. Навсегда.

Поправив вновь начавшую сползать простыню, Ларкин стал думать о том, как ему справиться с этим делом. Для того чтобы избавиться от человека, вращающегося в высшем свете, необходим тщательно разработанный план. Если кто-то из кругов, в которых вращается Тримли, оказывается в сомнительной ситуации или попадает в нехорошую, подозрительную переделку, полиция очень тщательно ведет расследование. Пресса бушует. Проводят допросы.

«В этом деле слишком много рискованного,» – сказал себе Ларкин. Меньше всего ему хотелось привлекать внимание Скотланд-Ярда.

И все же с делом справиться можно, необходимо только тщательно подготовиться. Тримли ошибается. Стена, разделяющая представителей высшего класса и людей более низкого пошиба, не так уж прочна и непроницаема, как кажется Тримли. Смерть может преодолеть любой классовый барьер.

Глава 19

Благотворительная школа для девочек Уинслоу располагалась в огромном особняке. Конкордии показалось, что зданию каким-то непостижимым образом удалось впитать в себя все весеннее тепло и свет и остаться холодным и угрюмым.

Кабинет директрисы прекрасно гармонировал с остальными помещениями школы – там царила мрачная, тяжелая атмосфера. А обстановка, в свою очередь, соответствовала самой директрисе Эдит Пратт – женщине, сидевшей за большим письменным столом.

Эта внушительная особа на деле оказалась куда менее древней, чем ее описывали Ханна, Теодора, Эдвина и Феба, хотя, признаться, Конкордия почти поверила девочкам и была готова увидеть совсем уж древнюю старуху. На самом деле мисс Пратт была лишь немного старше самой Конкордии – лет тридцати или около того.

И даже непривлекательной ее нельзя было назвать. Директриса оказалась высокой, хорошо сложенной женщиной с пышным бюстом, красивыми чертами лица, светло-русыми волосами и ореховыми глазами.

Однако бесспорная физическая привлекательность Эдит Пратт давно скрывалась за мрачной оболочкой. Без сомнения, она была из тех женщин, которых жизнь жестоко разочаровала. Конкордия подозревала: мисс Пратт считала своим долгом внушить ученицам столь же суровый взгляд на жизнь, каким она обладала сама. Вероятно, именно в этом мисс Пратт видела свою главную задачу.

– Примите мои соболезнования по поводу смерти вашего супруга, миссис Томпсон, – проговорила директриса.

Конкордии пришло в голову, что мисс Пратт и не пытается сочувствовать ей. Вероятно, чувство сострадания, равно как и все остальные чувства, давно покинуло ее душу.

– Благодарю вас, мисс Пратт, – вежливо кивнула Конкордия.

Она быстро оглядела комнату из-под своей черной вуали. На обитых темными панелями стенах не было никаких украшений, если не считать двух фотографий и обрамленной настенной пластинки прямоугольной формы.

На одном из снимков фотограф запечатлел королеву. Виктория была одета в один из тех мрачных нарядов, которые она начала носить несколько десятилетий назад после смерти ее любимого Альберта.

На другой фотографии красовалась дорого одетая дама лет сорока – сорока пяти, щедро увешанная украшениями. Снизу под снимком была подпись, выведенная причудливой золоченой вязью: «Миссис Хокстон, наша дорогая благотворительница».

Надпись на пластинке, висевшей на стене над письменным столом, гласила: «Золотые правила благодарных девочек». Далее следовал список пугающих наставлений. Конкордия прочла самое первое: «Благодарная девочка всегда послушна».

Дальше Конкордия читать не стала.

Положив перед собой на стол сложенные руки, директриса с вежливым недоумением смотрела на Конкордию.

– Чем я могу помочь вам? – спросила она.

– Меня привело сюда весьма деликатное дело, мисс Пратт, – заговорила Конкордия. – Оно касается нескольких пунктов из завещания моего покойного мужа. Надеюсь, я могу рассчитывать на вашу профессиональную сдержанность?

– Вот уже много лет я возглавляю это учебное заведение, миссис Томпсон. И я привыкла справляться с деликатными делами.

– Да-да, разумеется. – Конкордия вздохнула с притворной печалью. – Простите меня, мисс Пратт. Видите ли, я все еще не отошла от шока.

– Какого шока?

– Понимаете… Похоже, никто из членов семьи не знает о том, что несколько лет назад у моего мужа родился незаконный ребенок, – сбиваясь, произнесла Конкордия.

– Как это ни печально, такие истории далеко не редкость, – неодобрительно заметила мисс Пратт.

– Я догадываюсь, что, занимая свой пост в школе Уинслоу, вы нередко встречаетесь с последствиями мужской безответственности, – проговорила Конкордия.

– Мужчины всегда будут мужчинами, миссис Томпсон. – Директриса позволила себе презрительно фыркнуть. – Не думаю, что мы можем надеяться на то, что их натура когда-нибудь изменится. Нет, с моей точки зрения, только женщины могут уменьшить количество незаконнорожденных детей – они должны об этом заботиться. Их следует научить достойному поведению, они должны постоянно держать себя в руках – во всех сферах нашей жизни, разумеется, но особенно тогда, когда речь идет о темных страстях.

– О темных страстях? – переспросила Конкордия.

– Те женщины, которые позволят себе купиться на льстивые речи мужчин, всегда будут расплачиваться за это, равно как и их незаконное потомство, – заявила мисс Пратт.